Regional Research Trends. Economics, Finance, Society

Оглавление

FOREWORD

РАЗДЕЛ I. ЭКОНОМИКА И ФИНАНСЫ
МАЛОЕ И СРЕДНЕЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО КАК ЗНАЧИМЫЙ ЭЛЕМЕНТ СОВРЕМЕННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
СТРАТЕГИЯ ПРОСТРАНСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ РЕГИОНОВ СИБИРСКОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО ОКРУГА
ОРГАНИЗАЦИЯ ПРЕДОСТАВЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ УСЛУГ В ЭЛЕКТРОННОМ ВИДЕ НА ТЕРРИТОРИИ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ МАЛОГО И СРЕДНЕГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА В ОМСКОМ ПРИИРТЫШЬЕ
ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ ОРГАНИЗАЦИИ ЗАКУПОК ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ НУЖД
РАЗВИТИЕ БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА И ОТЧЕТНОСТИ В УСЛОВИЯХ ЦИФРОВОЙ ЭКОНОМИКИ
ЦИФРОВИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ НА РЕГИОНАЛЬНЫХ РЫНКАХ ТРУДОВЫХ РЕСУРСОВ
САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ ЗАНЯТОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ: РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ
Проблемы роста международной миграции в странах мира: Европа, США, Россия и ближний Восток
ОПТИМИЗАЦИЯ ВНУТРИФИРМЕННОЙ РЕСУРСНОЙ ИНТЕГРАЦИИ В ПРОИЗВОДСТВЕННОМ ПЛАНИРОВАНИИ В УСЛОВИЯХ ВИРТУАЛИЗАЦИИ И УСЛОЖНЕНИЯ МНОГАГЕНТНОЙ ИНТЕГРИРОВАННОЙ МЕТА-СРЕДЫ
РЕАЛИЗАЦИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ ПРОЕКТОВ В РЕГИОНАХ РОССИИ КАК ДРАЙВЕР РОСТА ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА И БЛАГОСОСТОЯНИЯ НАСЕЛЕНИЯ

РАЗДЕЛ II. СОЦИУМ
ТРЕНДЫ РЕГИОНАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ: АНАЛИЗ НАУЧНОГО ДИСКУРСА
DIGITALIZATION OF HUMAN AND SOCIAL LIFE
PSEUDOSTRUCTURES OF THE LIQUID WORLD
СПОСОБЫ РЕШЕНИЯ СЕМЕЙНЫХ КОНФЛИКТОВ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА В РЕГИОНАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
FOREIGN LANGUAGE E-LEARNING TECHNOLOGIES AS A PART OF THE TREND OF THE SOCIETY'S DIGITAL TRANSFORMATION
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ:

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

FOREWORD

When I have been asked to write a foreword to this monograph I deem it a privilege. Behind this book there's a group of well-known academics and researchers working for Omsk campus of Financial University under the Government of the Russian Federation and other educational institutions of this city. Some years ago we decided to organize a sort of informal educational club in Omsk for specialists in finance and management to discuss and promote their own researches and share the update professional information with colleagues in this country and abroad. The idea proved itself fruitful and useful. Many actual regional and not only problems in management and finance have been discussed, a number of practical scientific solutions found an application in civil and private sectors of economy. Some international and home conferences have been launched and two of them became very popular in academic and business circles. I mean annual conferences April Economic Reading and Modern Aspects of Economics and Finance. Regularly the members of our club publish the results of their scientific activity in articles, essays and monographs. Those getting the sound recognition are as follows: Тhe study Innovative dialectics in modern economy, published in Hamburg, The strategic analysis of regional market situation, appeared in European Journal of Economics and Management Sciences/Vienna/ and many others. Naturally we pay attention to face to face contacts with European colleagues. In 2019 Omsk professors presented the reports on the subject of cross cultural communication in digital economy at the Hannover University and University of Bucharest.

And now to this very book. The new study that our team has written gives us a very interesting insight into more effective and efficient business application, namely application of changeable global trends into local managerial and financial decisions. The authors of this multiaspected book show convincingly that in this modern age the right and time- dimensioned combination of global trends and all forms of local resources is the essential factor of sustainable economic and social progress of a region. I am sure therefore that this book will be of value to business executives in both public and private sectors and educationalists and academics.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

РАЗДЕЛ I

ЭКОНОМИКА И ФИНАНСЫ

МАЛОЕ И СРЕДНЕЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО КАК ЗНАЧИМЫЙ ЭЛЕМЕНТ СОВРЕМЕННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

М.Ю. Маковецкий, Е.Н. Маковецкая

Современная экономическая система государства представляет собой структуру, имеющую сложное функциональное устройство, элементами которой являются социально-экономические отношения, экономические связи, организационно-экономические механизмы и формы хозяйственной деятельности. Эффективность функционирования столь масштабного образования зависит от большого количества факторов как внешней, так и внутренней среды экономической системы.

Немаловажным фактором экономического развития является структурное устройство экономической системы, а именно удельный вес элементов хозяйственной деятельности, образующих саму систему. По нашему мнению, экономические системы, выстроенные по принципу равного соотношения государственных форм субъектов хозяйственной деятельности и частных форм хозяйственной деятельности (включая малый, средний и крупный бизнес) позволяют экономической системе работать более эффективно и качественно. Поэтому предпринимательство должно являться одним из ключевых инструментов современного развития экономики.

В этом контексте усиление регулирующей роли государства является немаловажным аспектом решения обозначенной актуальной проблемы. По нашему мнению, дальнейшая малоактивная позиция нашего государства по налаживанию эффективных форм хозяйствования, к числу которых относится малый бизнес, приведет страну к пессимистическому варианту развития и усугублению проблемы стагнации экономики [9, с. 191].

Предпринимательство – как историческая категория существовало не всегда. Основой предпринимательской деятельности выступает товарное хозяйство (рыночная экономика), развитие которого становится фундаментальной основой для эволюционных процессов предпринимательства, выражающихся в изменении масштабов, форм и сфер его приложения [7, с. 150].

Пройдя длительный период эволюции, в наши дни предпринимательство стало неотъемлемым признаком хозяйственной деятельности, оно надежно укрепилось в сознании людей. Помимо этого, оно заняло особое положение в функционировании экономики государства, обусловив необходимость создания качественных условий для его развития. В целом можно сказать, что процесс становления предпринимательства в Российской Федерации произошел в большей степени стихийно и был обусловлен внешними требованиями, но при этом внутреннее состояние экономики и общества также нуждалось в развитии данной сферы экономического функционирования [6, с. 1207].

Как показывает опыт зарубежных стран, ключевым фактором эффективного развития рыночной экономики стало малое и среднее предпринимательство (далее – МСП).

Благодаря своему огромному созидательному потенциалу оно придает экономике необходимую гибкость, активизирует ресурсный потенциал, выступает в качестве инструмента социально-экономического развития, стимулирует потребительский рынок и предпринимательскую инициативу. Это предопределяет значимость полномасштабной поддержки функциональной состоятельности организаций малого и среднего бизнеса со стороны органов государственной власти и местного самоуправления, что в свою очередь, обусловливает повышенное внимание к организации и методам финансовой поддержки, предоставляемой субъектам малого и среднего предпринимательства.

Актуальность обозначенной выше проблемы состоит в том, что малое и среднее предпринимательство в Российской Федерации – это не только необходимый этап в развитии экономической системы нашей страны, но и наиболее существенный элемент в развитии общества в целом, поскольку оно в значительной мере выступает основополагающей частью создания среднего класса, обеспечивающего социально-экономическую стабильность в обществе, а также политический баланс и демократическое развитие социума.

Поэтому развитие МСП, а также совершенствование методов и форм его государственной поддержки следует рассматривать как одно из наиболее приоритетных направлений современного социально-экономического развития нашей страны. В результате формирования прочных взаимосвязей субъектов малого и среднего предпринимательства с региональным хозяйственным комплексом особую значимость поддержка со стороны государства приобретает на региональном уровне. Именно здесь существуют реальные возможности для наиболее эффективной помощи предпринимателям. Достижение более высоких показателей в развитии предпринимательства основывается на качестве регионального регулирования отрасли, выбранной экономической политики и конкретных мер стимулирования предпринимательства во всех сферах экономики.

В связи с изложенным нашей целью является комплексное и всестороннее исследование места и роли малого и среднего бизнеса (предпринимательства) в экономике Российской Федерации, а также особенности его государственной поддержки.

Развитие российского предпринимательства в целом соответствовало общим тенденциям мирового эволюционного процесса, но в то же время имело ряд особенностей, которые приводили к существенным отличиям отечественного бизнеса от зарубежного. Современные позиции малого бизнеса в российской экономике не сопоставимы с его потенциалом и возможностями, при этом существующая в последние годы тенденция государственного содействия его развитию в целом отражает положительную динамику.

Право осуществления предпринимательской деятельности и его юридическая защита закрепляются многими правовыми документами Российской Федерации. Основной закон нашего государства – Конституция Российской Федерации – в статье 34 содержит следующее положение: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» 1.

В соответствии с указанным положением предпринимательскую деятельность, не нарушающую законы Российской Федерации, может осуществлять любой гражданин нашей страны. Подобное законодательное утверждение права на предпринимательскую деятельность свидетельствует о высоком уровне юридической поддержки предпринимателей и подтверждает заинтересованность государства в его развитии.

В статье 2 части I Гражданского кодекса Российской Федерации приводится следующее определение: «Предпринимательская деятельность – самостоятельная, осуществляемая на свой страх и риск, деятельность, направленная на систематическое получение, прибыли от использования имущества, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке» [ 2 ].

Основным инструментом систематизации и классификации предпринимательства является численность сотрудников и объемы доходов, в результате чего субъекты МСП делятся на крупные, средние, малые и микропредприятия 3:

- микропредприятие – предприятие, средняя численность работников которого за два последовательно предшествующих календарных года не превысила 15 человек, а суммарный объем доходов не превысил 120 млн. рублей;
- малое предприятие – численность работников от 16 до 100 человек (включительно, в течение предшествующих двух календарных лет), объем доходов не превышает 800 млн. рублей;
- среднее предприятие – от 101 до 250 человек, ограничений по доходам не устанавливается;
- крупное предприятие – численность сотрудников организации более чем 251 человек.

Несовершенство рыночных отношений предопределяет необходимость ограниченного государственного вмешательства в процесс развития предпринимательской деятельности.

Роль государства, по нашему мнению, должна сводиться преимущественно к двум основным направлениям.

Во-первых, государство как основной субъект и инициатор регуляторной практики на рынке должно обеспечивать организацию условий юридической защищенности субъектов предпринимательской деятельности, гарантию сохранения конкуренции на рынке и препятствование монополизму.

Во-вторых, от государства требуется организация поддержки предпринимательства, обусловленная нестабильностью российской экономической системы по причине незавершенности процесса ее становления в качестве независимой и гармонично функционирующей системы.

В целом можно заключить, что процесс становления предпринимательства в Российской Федерации произошел в большей степени стихийно и был обусловлен внешними требованиями, но при этом внутреннее состояние экономики и общества также нуждалось в развитии данной сферы экономического функционирования. Подобное положение дел и явное осознание необходимости формирования предпринимательского фланга в экономической системе государства обусловило появление не только параметров высокой юридической защищенности предпринимательской деятельности, но и методов (форм) государственной поддержки субъектов предпринимательства.

Наибольшая концентрация малого предпринимательства имеет место в сферах торговли и предоставления услуг населению, тогда как среднее предпринимательство в большей степени представлено в отраслях с высоким уровнем добавленной стоимости – строительство, сельское хозяйство, обрабатывающая промышленность и другие.

Несмотря на достаточно динамичное развитие малого и среднего предпринимательства, оно по-прежнему остается весьма уязвимым по отношению к рыночной нестабильности и экономическим потрясениям.

Решение существующих проблем и формирование сильного фланга малого и среднего предпринимательства имеет высокую значимость, поскольку благодаря его функционированию возможно решение следующих задач [5, с. 327–340]:

- обеспечение занятости населения, в том числе развитие самозанятости;
- образование и поддержка конкурентной среды рынка;
- стимулирование инновационного развития и развитие высокотехнологичных проектов;
- сокращение социального неравенства, содействие формированию среднего класса;
- вовлечение ресурсной базы, неиспользуемой крупным бизнесом – эффективное ресурсное администрирование;
- освоение незанятых рыночных ниш и выход на новые рынки.

Предприятия МСП, ставшие новым явлением в экономической жизни нашей страны уже более чем трех десятилетий назад, на сегодняшний день в целом может оцениваться как состоявшиеся участники рыночных отношений, несмотря на существенные трудности в их развитии и наличие значительного количества сдерживающих факторов.

Согласно данным официальной статистики, ежегодно МСП становится все более распространенным форматом (способом) осуществления предпринимательской деятельности. Малое и среднее предпринимательство в современной Российской Федерации – это около 5,6 миллионов хозяйствующих субъектов, рабочие места для более 18 миллионов граждан. Около 20% валового внутреннего продукта Российской Федерации, а в некоторых регионах – более 30 % регионального валового продукта, создается именно такими организациями 4.

Основная концентрация функционирования субъектов малого предпринимательства связана со сферами торговли и предоставления разнообразных услуг населению, тогда как среднее предпринимательство в большей степени представлено в отраслях с высоким уровнем добавленной стоимости, таких как строительство, сельское хозяйство, обрабатывающая промышленность и другие.

Несмотря на весьма динамичное развитие МСП, оно по-прежнему остается весьма чувствительным по отношению к рыночной нестабильности и экономическим потрясениям.

Решение проблем и формирование сильного фланга МСП имеет высокую значимость, поскольку благодаря его функционированию возможно решение следующих задач:

- обеспечение занятости населения, в том числе развитие самозанятости;
- образование и поддержка конкурентной среды рынка;
- стимулирование инновационного развития и развитие высокотехнологичных проектов;
- сокращение социального неравенства, содействие формированию среднего класса;
- вовлечение ресурсной базы, неиспользуемой крупным бизнесом – эффективное ресурсное администрирование;
- освоение незанятых рыночных ниш и выход на новые рынки.

Учитывая значимость МСП для экономического развития государства, необходимость его поддержки и сохранения положительной динамики роста и развития относится к одной из приоритетных задач в работе органов государственной власти на федеральном и региональном уровне и органов местного самоуправления.

В Российской Федерации на сегодня в целом сформированы достаточные правовые и организационные основания государственной поддержки субъектов МСП. Базовый нормативный правовой документ (акт), осуществляющий регулирование и определяющий основы функционирования малого и среднего предпринимательства, – Федеральный закон от 24 июля 2007 года № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» 3. В указанном нормативном правовом акте определены ключевые параметры, связанные с развитием МСП, устанавливаются положения его поддержки.

В соответствии с федеральным законом поддержка субъектов МСП органами государственной власти и органами местного самоуправления, а также корпорацией развития МСП осуществляются на основании следующих принципов:

1) Заявительный принцип поддержки субъектов МСП за оказанием поддержки: сводится к необходимости субъектами предпринимательства добровольного самовыдвижения на участие в программах поддержки;
2) Инфраструктурная доступность поддержки предпринимателей для всех субъектов МСП;
3) Равенство доступа субъектов предпринимательства в соответствии с условиями нормативно-правовых актов Российской Федерации, субъектов и местного самоуправления к программам государственной поддержки МСП;
4) Оказание поддержки осуществляется с соблюдением требований Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ «О защите конкуренции»;
5) Гласности процедур оказания поддержки.

Реализация положений поддержки МСП в соответствии с федеральным и региональным законодательством предполагает создание инфраструктуры поддержки субъектов МСП. Последняя представляет собой «систему коммерческих и некоммерческих организаций, созданных и осуществляющих свою деятельность в качестве поставщиков (исполнителей или подрядчиков) для осуществления закупок товаров, работ, услуг в целях обеспечения государственных и муниципальных нужд при реализации государственных программ (подпрограмм) Российской Федерации и ее субъектов, обеспечения условий для создания и поддержки субъектов малого и среднего предпринимательства» 3.

Кроме того, в состав инфраструктурных объектов, ориентированных на содействие развитию МСП, входят разнообразные центры и агентства по развитию предпринимательства, государственные и муниципальные фонды поддержки, фонды содействия кредитованию, инвестиционные фонды, технопарки, научные парки, инновационно-технологические центры и др.

В схематичной форме состав инфраструктурных элементов системы поддержки МСП представлен на рис. 1.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 1. Инфраструктура поддержки субъектов МСП

Субъекты МСП и организации, формирующие инфраструктуру его поддержки, включают в себя следующие виды государственной поддержки: финансовая, имущественная, информационная, консультационная поддержка (переподготовка) и повышение квалификации сотрудников МСП 3.

Условия и порядок оказания помощи субъектам предпринимательства осуществляется на основании нормативно-правовых актов Российской Федерации, субъектов, применяемых в целях реализации государственных программ (подпрограмм) поддержки МСП на территории Российской Федерации. Органы государственной власти субъектов федерации и местное самоуправление могут устанавливать иные или дополнительные формы поддержки субъектов МСП, осуществляемые за счет средств бюджета субъектов Российской Федерации и местных бюджетов.

Одним из наиболее востребованных способов поддержки предпринимателей выступает финансовая поддержка [10, с. 137]. Финансовая поддержка субъектов МСП может осуществляться путем предоставления им субсидий, бюджетных инвестиций, государственных и муниципальных гарантий по обязательствам субъектов предпринимательской деятельности.

Средства федерального бюджета, выступая основным источником реализации программ финансовой поддержки предпринимательства, ежегодно утверждаются законом о федеральном бюджете и предоставляются фондам поддержки научной и инновационной деятельности, субъектам федерации в виде субсидиарной поддержки в порядке, устанавливаемом Правительством Российской Федерации. Зачастую финансовая поддержка осуществляется в соответствии с целевыми программами на основе конкурсного отбора участников – получателей субсидий. Помимо этого, субъекты федерации и муниципалитеты могут самостоятельно аккумулировать бюджетные фонды, средства которых могут использоваться на стимулирование развития предпринимательства в регионе.

Формирование отношений между государством и субъектом предпринимательства по вопросам имущественной поддержки должно основываться на принятии во внимание интересов и государства, и бизнеса в общих рамках функционирования экономики. На современном этапе ключевая задача подобного содействия государства предпринимателям заключается в формировании устойчивого развития МСП на территории государства и его укрепления в структуре экономики Российской Федерации.

Основой для реализации имущественной поддержки предпринимателей выступает публичная собственность, при этом она может оказываться в разнообразных формах 8:

- безвозмездное предоставление имущества публичной собственности определенного назначения в пользование для субъектов МСП;
- арендное пользование имуществом публичной собственности по льготными ставками;
- бесплатное предоставление объектов публичной собственности специального назначения во владение, либо применение льготных тарифов или рассрочки платежей;
- реализация имущества публичной собственности или сдача его в аренду по рыночным ставкам вне конкурентных процедур, либо в рамках ограниченных конкурентных процедур: льгота заключается в предоставлении преимущественного доступа к объектам публичной собственности в условиях их ограниченности.

Современные российские предприниматели в процессе своей работы и условиях развития рыночной экономики сталкиваются с различными трудностями, нивелировать которые представляется возможным за счет использования различных информационных ресурсов и доступа к ним. На практике предприниматель в процессе преодоления препятствий в своей работе сталкивается с еще одной трудностью – получение и распространение информации.

Одной из особенностей МСП является их неспособность к созданию и долгосрочному использованию качественных маркетинговых программ развития бизнеса, по причине недостаточности средств и высокой стоимости данного ресурса развития. Помимо этого, весьма дорогим является использование рекламных площадок, которые позволяли бы предпринимателю представлять свои продукты и услуги, обеспечивая устойчивое и поступательное развитие их деятельности.

Поэтому одним из ключевых факторов развития предпринимательства является формирование общедоступных информационных платформ коллективного пользования, которые будут обеспечивать информационное функционирование российского предпринимательства, это позволит обеспечить взаимодействие государства и предпринимателя, предпринимателя и потребителя (аналог китайской платформы CSMEO).

Кроме того, проблема информационного содействия предпринимательству сводится к обширному представлению инструментов реализации информационной поддержки, закрепленных в упомянутом выше Федеральном законе № 209-ФЗ. Этот закон не определяет конкретных действий, направленных на изменение сложившейся ситуации, в результате чего реализация поддержки часто сводится к проведению малоэффективных комплексов мероприятий с существенными затратами денежных ресурсов.

В целом, на наш взгляд, для эффективной реализации и укрепления предпринимательского потенциала в нашей стране информационная поддержка предпринимателей должна включать в себя:

- информацию о реализации государственных программ поддержки субъектов МСП на федеральном и региональном уровнях;
- информацию о количестве субъектов МСП и их классификацию согласно видам экономической деятельности;
- информацию о численности замещенных рабочих мест в субъектах предпринимательской деятельности;
- данные товарооборота, производимого субъектами МСП;
- показатели финансово-экономического состояния субъектов предпринимательства;
- информацию об организациях – организаторах инфраструктурной поддержки предпринимательства в России;
- реестры государственного и муниципального имущества, реализуемого в рамках имущественной поддержки;
- информацию о конкурсах и иных мероприятиях финансовой поддержки предпринимательства;
- иную информацию, способствующую созданию условий и практическому применению в целях развития предпринимательства.

Консультационная поддержка субъектов МСП сводится к содействию органами публичной власти организации процессов информационного взаимодействия субъектов предпринимательской деятельности с иными субъектами, оказывающими консультационные услуги.

Устанавливаются две формы оказания консультационной помощи:

- образование организаций, формирующих инфраструктуру поддержки субъектов МСП, оказывающих консультационное содействия по вопросам эффективной организации предпринимательской деятельности;
- компенсация затрат на консультационную деятельность, оказанную субъектам предпринимательства, имеющих документарное подтверждение.

Важно отметить, что в Федеральном законе № 209-ФЗ, определяющем функционирование данного вида поддержки предпринимательства, устанавливается перечень организаций, которые образуя инфраструктуру поддержки предпринимательства, могут оказывать консультационную деятельность, о чем уже было сказано выше.

Последним из заявленных видов поддержки является подготовка (переподготовка) и повышение квалификации сотрудников субъекта МСП.

Данный вид поддержки можно охарактеризовать как вид образовательной государственной поддержки, который ключевым образом направлен на повышение уровня знаний и навыков предпринимателя как управленца.

Последним нововведением в направлении поддержки и развития предпринимательства в Российской Федерации становится введение двенадцати целевых моделей по упрощению ведения бизнеса. Модели описывают внешнюю и содержательную часть различных видов деятельности или работы в регионе в целях повышения его инвестиционной привлекательности и развития субъектов МСП. Ими определены ключевые показатели, варианты действий и рекомендации, которые необходимы для получения поставленного результата, сроки выполнения и другие параметры, способствующие наиболее быстрому и результативному практическому применению.

Из всего перечня моделей непосредственно для субъектов МСП можно выделить следующие наиболее актуальные:

- Получение разрешения на строительство и планирование территории – сокращение сроков процедур регистрации, количества требуемых документов;
- Постановка на кадастровый учет земельных участков и объектов недвижимого имущества – повышение эффективности процедур реализации земельных участков государственной (федеральной, региональной) или муниципальной собственности, постановки объектов недвижимости на учет;
- Осуществление контрольно-надзорной деятельности в субъектах Российской Федерации – модель направлена на решение следующих задач: снижение административной нагрузки на бизнес, стимулирование выхода предпринимателей из «тени», организация контроля и защиты предпринимательских прав, равенство ведения бизнеса;
- Поддержка МСП – представляет собой набор минимальных требований необходимых для организации современного и результативного процесса взаимодействия государства и субъектов МСП;
- Качество инвестиционного портала субъекта Российской Федерации – портал, предназначенный для создания ресурса актуальной информации поддержки и взаимодействия с предпринимателями региона, должен обеспечивать бизнес и иных формах сотрудничества.

Роль предпринимательства в экономике показала свою значимость, примером стали современные высокоразвитые экономические системы мира, доля участия бизнеса в которых достаточно велика. Развитие предпринимательства связано еще и с социальным аспектом, затрагивающим вопрос формирования среднего класса в структуре общества государства, что также усиливает значимость развития предпринимательства на территории Российской Федерации.

Совершенно справедливо заметить, на сегодняшний день российское общество является недостаточно готовым к более активному самостоятельному экономическому хозяйствованию. Во многом сложившуюся ситуацию можно оправдать тем, что современное экономически активное общество пережило переходный этап функционирования экономики, смену государственного строя и другие проблемы, связанные с рождением нового государства.

Усиливает эффект слабость современной экономики, сложная рыночная конъюнктура. Можно сделать предположение, что формирование качественного предпринимательского сектора в структуре экономики Российской Федерации – это вопрос времени, поскольку смена поколений влечет за собой и смену экономического мышления (в структуре граждан, желающих заниматься бизнесом, 60 % – молодежь). При этом немаловажную роль по-прежнему будет играть явная и публично озвучиваемая государственная заинтересованность в предпринимательстве.

Подводя итоги всему изложенному выше, можно утверждать, что предпринимательство в Российской Федерации пока весьма молодо, но при этом темпы его современного развития не уступают мировым показателям. Вместе с тем, для того чтобы добиться эффективного и результативного функционирования предпринимательства, требуется значительное время, а также государственная заинтересованность, которая должна выражаться в адекватной государственной поддержке, создании и реализации программ развития предпринимательства, формировании достаточных условий для комфортного функционирования МСП.

Немаловажную роль в этом процессе играет и национальное мышление. Имеется в виду готовность граждан страны к правовому и эффективному, соответствующего современным рыночным тенденциям, ведению бизнеса. В общем и целом, в Российской Федерации на сегодняшний момент уже определены основные векторы и сформирован достаточно развитый комплекс инструментов для поддержки предпринимательской деятельности. Однако частая недостаточная эффективность реализации вполне разумных идей и решений происходит по причине недостаточной продуманности мероприятий, включаемых в состав данных направлений.

Библиографический список

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) // СПС Консультант Плюс.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 16.12.2019) // СПС Консультант Плюс.

3. Федеральный закон от 24.07.2007 № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» // СПС Консультант Плюс.

4. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 02.06.2016 № 1083-р (ред. от 30.03.2018) «Об утверждении Стратегии развития малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации на период до 2030 года» (вместе с «Планом мероприятий («дорожной картой») по реализации Стратегии развития малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации на период до 2030 года») // СПС Консультант Плюс.

5. Маковецкая, Е.Н. Значимость и пути повышения финансовой грамотности в Российской Федерации [Текст] / Е.Н. Маковецкая, П.С. Череповецкий / Устойчивое развитие России в условиях нестабильной экономики: монография / под ред. Р.Х. Хасанова. – Омский филиал Финансового университета при Правительстве Российской Федерации: Изд‑во: Anchor Academic Publishing. Hamburg, 2016. – С. 325–345.

6. Маковецкий, М.Ю. Развитие экономики России в условиях санкций со стороны западных государств [Текст] / М.Ю. Маковецкий, П.С. Череповецкий // Развитие современной России: проблемы воспроизводства и созидания: II Междунар. научная конференция, сборник научных трудов / под ред. Р.М. Нуреева, М.Л. Альпидовской, Д.Е. Сорокина. – М., 2015. – С. 1201–1208.

7. Никитина, С.К. История российского предпринимательства [Текст] / С.К. Никитина. – М.: Экономика, 2001. – 303 с.

8. Федеральная корпорация по развитию малого и среднего предпринимательства [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://corpmsp.ru, свободный.

9. Федорова, В.А. Государственное управление инвестиционным процессом как путь повышения конкурентоспособности предприятий [Текст] / В.А. Федорова, С.В. Федоров // Качество и конкурентоспособность в XXI веке: Материалы II всероссийской научно-практической конференции. – Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2003. – С. 191–196.

10. Чернявский, Д.И. [и др.] Омск: концептуальные подходы к формированию факторов и условий роста и развития региональной экономики: моногр. [Текст] / под общ. ред. Д.И. Чернявского. – Омск: Изд-во ОмГТУ, 2017. – 240 с.

СТРАТЕГИЯ ПРОСТРАНСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ РЕГИОНОВ СИБИРСКОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО ОКРУГА

Реброва Н.П.

1. Принципы, цели и задачи стратегии пространственного развития регионов

В настоящий момент большая часть российских территорий испытывает нехватку внешних и внутренних ресурсов для обеспечения динамичного развития и повышения качества жизни своих пользователей. Для привлечения этих ресурсов необходимы качественные инструменты профессионального менеджмента территорий, в числе которых стратегии пространственного развития являются основополагающими.

Пространственное развитие – это «совершенствование системы расселения и территориальной организации экономики, в том числе за счет проведения эффективной государственной политики регионального развития».¹

Стратегия пространственного развития нужна, во-первых, для того чтобы обеспечить приток внешних инвестиций и ресурсов через эффективное позиционирование территории. По сути, такое долгосрочное видение должно демонстрировать внешним инвесторам, внешним предприятиям, потенциальным туристам, потенциальным жителям региона основные цели, задачи и направления в области развития, реализации которых регион будет уделять особое внимание. Это позволит указанным источникам внешних ресурсов более ясно увидеть и просчитать собственные перспективы работы в регионе, а также свои возможные преимущества от такой деятельности. Кроме того, качественная стратегия пространственного развития способна консолидировать и вовлечь внутренние ресурсы территории, которые до этого момента либо совсем не были задействованы в ее развитии, либо были задействованы недостаточно.

Пространственное развитие осуществляется по ряду принципов:

1. Сохранение целостности территории и единство правового и экономического пространства;
2. Реализация конституционных прав и свобод граждан должна быть равно возможной для всего населения;
3. Учет демографической ситуации региона, особенности природных условий, а также уровень того, насколько продвинулась в своем развитии экономика;
4. Оказание поддержки государством социально-экономического развития территорий;
5. Обеспечивая социально-экономическое развитие территорий, должен быть учтен этнокультурный фактор;
6. Содействие развитию межрегионального и межмуниципального сотрудничества;
7. Комплексный подход к развитию территорий;
8. Обеспечение защиты коренных малочисленных народов, среды их обитания;
9. Эффективное и рациональное пользование природными ресурсами;
10. Обеспечение сохранности природного и историко-культурного наследия;

Главной стратегической целью региона является повышение качества и уровня общественной жизни с помощью инновационной системы социально-экономического развития, которая гарантирует национальную безопасность, прогресс в развитии экономики и воплощение интересов России в международном сообществе.

За счет достижения этой цели регион преодолеет отставание в социальном секторе развития и тем самым создаст благоприятные условия для проживания и эффективной предпринимательской деятельности.

Для достижения этой цели существует ряд задач, которые необходимо выполнить. К ним относятся:

- масштабное технологическое перевооружение в экономике и социальной сфере регионов Сибири на основе использования инновационных технологий, обеспечивающих производство качественно новых для России продуктов и услуг (в том числе в образовании, медицине и здравоохранении). Максимальное сокращение отставания от достижений мирового уровня в трудо-, материало-, энерго- и капиталоемкости производства;
- повышение производительности труда, повсеместное внедрение современных методов управления;
- повышение качества человеческого капитала, подготовка на современном уровне специалистов для реализации ключевых инвестиционных проектов развития экономики и социальной сферы региона;
- государственная поддержка развития инфраструктуры инновационной деятельности, а также транспортной, энергетической, информационно-коммуникационной и социальной инфраструктуры;
- реализация крупных инвестиционных проектов по добыче и переработке природных ресурсов, в том числе на основе государственно-частного партнерства;
- опережающее воспроизводство сырьевой базы;
- ускоренная диверсификация экономики региона за счет опережающего развития обрабатывающих и перерабатывающих производств, увеличение удельного веса предприятий, имеющих инновационные технологические уклады;
- расширение геологоразведочных работ и увеличение добычи полезных ископаемых до объемов, достаточных для обеспечения отечественной промышленности сырьем и необходимого объема экспорта;
- создание на территории региона национальных исследовательских университетов, способных не только создавать опытные образцы инновационных технологий на мировом уровне, но и обеспечить их опытно-промышленное и промышленное внедрение;
- усиление интеграции отраслевых, вузовских и академических научных учреждений субъекта, содействие становлению и развитию единой системы, обеспечивающей превращение инноваций в ведущий фактор экономического роста и формирующей сектора новой экономики;
- модернизация и повышение конкурентоспособности традиционных секторов экономики и социальной сферы;
- улучшение качества окружающей среды и обеспечение экологической безопасности в условиях возрастающей антропогенной нагрузки путем внедрения природоохранных технологий и модернизации производств, сохранение экологии вод, расширение и развитие сети особо охраняемых природных территорий;
- введение системы отраслевого зонирования агропромышленного комплекса и актуализация его структуры исходя из климатических условий и агроресурсного потенциала, внедрение технологий выращивания экологически чистых сельскохозяйственных культур без генной модификации на природных удобрениях, повышение урожайности сельскохозяйственных культур и продуктивности животноводства, поддержание естественного плодородия почв и предотвращение эрозионных процессов;
-улучшение материально-ресурсного обеспечения сельскохозяйственной отрасли: обновление машинно-тракторного парка, сельскохозяйственной инфраструктуры, внедрение новых наукоемких технологий в аграрное производство с использованием возможностей аграрной науки;
- развитие сервисной инфраструктуры обеспечения бизнеса до уровня, соответствующего мировым стандартам.

2. Основные факторы, условия, проблемы и риски пространственного развития регионов.

Факторы и условия пространственного развития определяются с учетом особенностей региона. Факторы могут быть природными, водными, сырьевыми, экологическими и т.д.

Рассмотрим конкурентные преимущества Сибири:

«Сибирь, являясь ресурсной кладовой России и всего мира, располагает крупными запасами углеводородного сырья, угля, урана, черных, цветных и драгоценных металлов, древесины, водных и гидроэнергетических ресурсов. Запасы угля составляют 80 процентов общероссийских запасов, меди - 70 процентов, никеля - 68 процентов, свинца - 86 процентов, цинка - 77 процентов, молибдена - 82 процента, золота - 41 процент, металлов платиновой группы - 99 процентов, гидроэнергетических ресурсов и запасов древесины - более 50 процентов.

Все большее значение приобретают запасы пресной воды. Крупные сибирские реки и озеро Байкал становятся стратегическим ресурсом планетарного масштаба. Не меньшее значение будет иметь ресурс свободных территорий, экологически чистых, не подверженных природным катаклизмам и пригодных для жизни людей, и экономической деятельности. Глобальные изменения климата будут только повышать ценность этого ресурса.

Сибирь является естественным транспортным мостом между странами Западной Европы, Северной Америки и Восточной Азии. Прежде всего это - сухопутный мост, становым хребтом которого является Транссибирская железнодорожная магистраль (Транссиб) …

Наиболее перспективным фактором долговременного и устойчивого развития выступает научно-технический и научно-образовательный потенциал. В Сибири работает более 100 институтов и исследовательских центров … Сибирь располагает мощными рекреационными ресурсами, которые представлены уникальными природными комплексами озера Байкал, Телецкого озера, многочисленными и разнообразными источниками минеральных и термальных вод … лесными массивами … живописными ландшафтами, разнообразными видами животных и промысловых рыб, а также территориями с благоприятными и относительно благоприятными климатическими условиями для рекреационных занятий»².

Также существуют риски и проблемы развития региона. Наиболее распространенными рисками являются:

1. Стремительное изменение цен на сырье, что не дает возможность заранее оценить экономическое развитие, а также снижает инвестиционный интерес предпринимательства к региону, что, в свою очередь, негативно повлияет на экономику;
2. Изменение климатических условий может привести к удорожанию товаров;
3. Необеспеченность и несбалансированность факторов производства приводит к неэффективному использованию имеющихся ресурсов и т.д.

К проблемам развития можно отнести:

- экономическое неравенство территорий региона;
- ухудшение демографической ситуации из-за низкого уровня рождаемости и незначительного притока мигрантов из-за рубежа;
- проблемы, возникающие на рынках труда, из-за отсталости перемещения населения как внутри региона, так и между территориями;
- отставание региона по основным показателям социальной и экономической жизни от среднего уровня по России;
- существенный разрыв внутри региона между уровнем жизни сельского населения и жителей города;
- проблема городской среды, имеющей низкий уровень комфортности проживания;
- наличие в экономике региона производств, имеющих маленькую производительность и не использующих новейшие технологии;
- неактивность предпринимательства в средних и мелких городских и сельских местностях;
- неподходящий уровень развития транспортной инфраструктуры для населения и экономики региона;
- существование инфраструктурных ограничений на транспортной сети;
- состояние окружающей среды расценивается как малоудовлетворительное, особенно в крупных и промышленных городах региона;
- негативное влияние на зеленый фонд городов и сельских местностей;
- маленькое количество очистных и перерабатывающих отходы сооружений;
- отрицательное воздействие климатических изменений на социально-экономическое развитие региона.

3. Основные направления пространственного развития регионов.

Существует целый ряд направлений, по которым должен развиваться регион. У каждого субъекта свой набор приоритетов.

Демографическая обстановка в регионе играет одну из важных ролей в развитии территории, поэтому везде данному направлению уделяется особое внимание. В качестве примера рассмотрим Новосибирскую область.

Согласно мониторингу Стратегии-2025, проведенного по итогам 2017 года, можно сказать, что демографические показатели региона выполнены гораздо раньше поставленного срока. По данным установленной стратегии численность населения до 2015 года должна дорасти до2784 тыс. человек. А за предыдущие десять лет население области выросло на 146.1 тыс. человек и в 2018 году достигло своего исторического максимума.

Благодаря положительным социальным и экономическим мерам, проведение программ по стимулированию рождаемости и государственная поддержка семей с детьми, а также усовершенствование здравоохранения в течение 5 лет обеспечили рост динамики естественного прироста населения. Так с 2012 года в Новосибирской области можно выделить естественный прирост населения, который значительно выше, чем в большинстве других регионов страны, и эта тенденция сохранялась вплоть до 2016 года. В 2017 же в области наблюдалась естественная убыль населения (-0.5 на 1000 человек населения) в связи с резким сокращением рождаемости на 10%. Приток населения за счет миграциитакже сокращается с 2012 года.

Численность населения Новосибирской области на 1 января 2018 года составила 2788.8 тыс. человек, что на 141.6 тыс. человек больше по сравнению с численностью на 1 янв. 2007. Но занимает 2 место в Сибирском федеральном округе по численности населения после Красноярского края и 16 место в России.

Доля населения Новосибирской области составила 14.4% от численности населения по Сибирскому федеральному округу и 1.9% от численности населения по России. Средняя продолжительность жизни увеличилась до 71.57 годав 2017 году, и это ниже среднего уровня по России.

Развитие промышленности является приоритетным направлением развития. Наиболее промышленными регионами Сибирского федерального округа являются: Красноярский край, Кемеровская область и Иркутская область.

Красноярский край стабильно попадает в десятку субъектов Российской Федерации по объему ВРП.

Значительную часть валового регионального продукта обеспечивает промышленность Красноярского края. В настоящее время предприятиями края производится продукции на сумму более триллиона рублей в год. Главным направлением развития экономики Красноярского края должна стать «новая индустриализация» - это трансформация экономической модели края от преимущественно сырьевой в сторону индустриального и инновационного развития. Предполагается: формирование на территории края системы глубокой переработки добываемого сырья и топлива с приоритетом на производство продукции с высокой добавленной стоимостью, создание и развитие высокотехнологичных производств, внедрение инновационных технологий и выпуск соответствующей продукции, формирование новых сфер и направлений, основанных на достижениях современной науки и производстве новых знаний.

Проводимая на сегодняшний день производственно- экономическая, инвестиционная политика края должна быть обдуманной при решении вопроса о внедрении производственного обновления, а также создании новых производств.

Рассматривая Кемеровскую область с позиции природно-ресурсного потенциал, то можно отметить факт того, что область находится на 4 месте по России с точки зрения состава и качества сырья. Главной отраслью во всех областях промышленности является добыча угля, поэтому Кемерово занимает 2 место по стране по запасам углей, а также первой по качеству освоения таких запасов. Наличие большого количества запасов природных ресурсов оказывает влияние специализацию региона и относит ее к сырьевой области ориентированной на экспорт. Структуру отраслевой специализации составляют черная металлургия, угольная и химическая промышленность.

Опираясь на специализацию промышленности, можно прийти к тому, что Кемеровская область является важнейшим объектом для промышленного развития нашей страны. На долю региона приходится почти 16% основных производственных фондов Сибирского Федерального Округа.

Основное промышленное производство сосредоточено более всего в городских округах, которые формируют агломерацию Кемерово – Новокузнецк. Среди промышленных городов Кемерово крупными являются Анжеро-Судженск, Белово, Кемерово, Киселевск, Ленинск-Кузнецкий, Междуреченск, Новокузнецк, Прокопьевск. За 10-летний период (с 2007 по 2017 гг.) изменений в структуре промышленного производства области не произошло. Здесь следует упомянуть только реализацию крупных инвестиционных проектов, например, строительство нефтеперерабатывающего завода в Яйском районе и комплекса предприятий по производству строительных материалов в г. Юрга.

Иркутская область имеет высокий промышленный потенциал. Наличие большого комплекса производственных мощностей в сферах машиностроения, металлургии, химической и нефтехимической, горнодобывающей, сельскохозяйственной и других отраслей народного хозяйства. Поэтому предполагается:

В сфере развития энергетической инфраструктуры:

-формирование газодобывающего центра в Иркутской области (создание локальных систем газификации на газовом месторождении, разработка системы транспортировки и подачи газа на газовом месторождении (Иркутская область, Ковыкта и соседние субъекты Российской Федерации).
-создание газохимии и газопереработки, производство гелия;
- объединение энергетических систем Иркутской области и Республики Саха (Якутия);

В области добычи и переработки природных ресурсов:

- создание Международного центра по обогащению урана;
- создание химических кластеров нефти, газа и энергетики; реконструкция и модернизация действующих нефтеперерабатывающих заводов; развитие гелиевой промышленности;
- крупное производство золота;

В области развития лесного хозяйства:

- увеличение количества переработки низкосортной и мягколиственной древесины;
- создание системы независимого контроля за эффективностью лесопользования;
- создание лесопильного и деревообрабатывающих комплексов;
- развитие целлюлозно-бумажной промышленности, производство ДСП, шпона, ДВП средней и высокой плотности, клееного бруса, домов;

В области развития металлургии:

- создание новых металлургических производств, а также расширение и модернизация существующих;
- создание условий для развития металлургии, в частности стимулирование внутреннего спроса со стороны потребительских секторов, а также создание транспортной и энергетической инфраструктуры в районах добычи сырья, социальной - в городах, где предприятие, которое формирует город - металлургическое производство, развитие научной инфраструктуры и т. д .;

В области развития химической промышленности:

- на основе газоконденсатных месторождений Ковыктинской зоны нефтегазонакопленияформирование газоперерабатывающего завода;
- развитие газохимического производства в г. Усть-Куте на основе нефтяного газа с нефтегазоконденсатных месторождений;
- производство биобутанола на основе лесозаготовок и сельскохозяйственных отходов;
- формирование производства поликристаллического кремния;
- внедрение перспективных экологических технологий;

В области развития машиностроения:

- развитие и высокая конкурентоспособность авиастроения и удовлетворение потребностей в самолетахдля военной и гражданской авиации;
- создание технопарков для разработки и внедрения высокоточной инженерной продукции в непосредственной близости от предприятий авиастроения;

Немаловажным направлением развития регионов является так же развитие туризма. Уникальным туристско-рекреационным потенциалом обладают Республика Алтай, Республика Тыва, республика Хакасия и Алтайский край.

Республика Алтай отличается большим числом природных объектов, являющихся достопримечательностями. Огромной популярностью у туристов пользуется Телецкое озеро. На его берегах расположены около двадцати пансионатов, турбаз и кемпингов. Здесь можно посетить пешие, конные, водные и автобусные экскурсии.

Республике Алтай необходимо только расширять, развивать его за счет появления новых направлений в туризме и заявить о себе как о значимом туристическом регионе.

Для развития данной отрасли необходимо налаживание авиаперевозок, дорожно-транспортной сети и водных маршрутов; совершенствование туристической инфраструктуры в уже освоенных районах и создание ее на новых территориях; улучшение качества обслуживания, за счет повышения квалификации работников; создание такой туристической инфраструктуры, которая бы действовала круглый год; а также создание благоприятных условий для инвесторов, которые могли бы вести здесь свой бизнес.

Не стоит забывать и об окружающей среде, на которую будет оказываться значительное влияние, поэтому необходимо обеспечить ее сохранность, что, в свою очередь, также является одним из направлений развития регионов.

Для повышения устойчивой экологии региона необходимо осуществить мероприятия по захоронению и переработке отходов, по сохранению и восстановлению природных экосистем, создание охраняемых природных территорий, а также мониторинг состояния окружающей среды.

Для сохранения объектов животного мира необходимо проводить природоохранные мероприятия.

Для восстановления лесных массивов при промышленной заготовке леса планируется ограничить сплошные вырубки, использовать более эффективно существующие противопожарные устройства, соблюдать баланс между рубкой и восстановления лесов.

Республика обладает значительными водными ресурсами, которые требуют проведение мероприятий по строительству берегоукреплений и дамб, по основательному ремонту гидротехнических сооружений, по расчистке рек и по предотвращению загрязнения водных объектов.

Республика Тыва имеет уникальное разнообразие природно-климатических условий с живописными пейзажами, богатство фауны и флоры, сохранившиеся национальные традиции, уникальные памятники истории. Отмечается рост числа приезжающих в Туву туристов, как иностранных, так и российских.

В Республике существуют несколько сдерживающих фактор для развития туризма. Среди них: неразвитость инфраструктуры туризма, низкая инвестиционная привлекательность и невысокое качество обслуживания, недостаток профессиональных кадров.

Основные задачи:

1) совершенствование нормативно-правового регулирования в сфере туризма;
2) формирование доступной и комфортной туристской среды и создание туристской инфраструктуры, в том числе всей сопутствующей инфраструктуры, которая включает в себя транспорт, общественное питание, индустрия развлечений и так далее;
3) привлечение частных инвестиций в развитие туризма в регионе, реализация инвестиционных проектов;
4) сохранение, развитие и рациональное использование природно-ресурсного комплекса и культурного – исторического наследия;
5) организация туристских маршрутов через границу с учетом развития перспективных транспортных путей Республики Тыва;
6) создание в Туве туристских кластеров для дальнейшего получения статуса территорий опережающего развития и особых экономических зон;
7) формирование положительного информационного поля.

Республика Хакасия обладает огромным потенциалом развития всех видов туризма – это позволяет решить ряд социальных проблем, создание дополнительных рабочих мест и повышение благосостояния населения региона в целом.

Основными задачами развития региона будут:

формирование и развитие конкурентоспособного туристского продукта Республики Хакасия;

развитие приоритетных туристских территорий;

развитие всех приоритетных видов туризма;

повышение доступности туристского продукта Республики Хакасия на внутреннем и внешнем рынках;

обеспечение безопасности туризма на территории республики;

привлечение федеральных и внебюджетных средств на развитие инфраструктуры в сфере туризма;

информационное, кадровое и методическое обеспечение развития туризма и отдыха.

Алтайский край занимает уверенные позиции среди российских регионов по туристическому потенциалу. Сочетание комфортного климата, благоприятной экологической обстановки, а также признанная на международном уровне уникальность природного комплекса (Алтайские горы входят в число пяти природных объектов мирового наследия ЮНЕСКО в Российской Федерации) делают Алтайский край обладателем уникального туристско-рекреационного и бальнеологического потенциала.

Основным механизмом развития краевого туризма станет формирование крупных туристических зон. Это обеспечит инновационное развитие сопряженных с туризмом видов экономической деятельности. Например, развитие туризма в предгорных и горных районах края востребует инновационные технологические и организационные решения в системе безопасности, технологиях мобильной связи. Развитие агротуризма потребует модернизации инфраструктуры сельской местности.

Налаживание внешнеэкономических связей относится к приоритетным направлениям развития регионов.

Так, например, в Омской области создана необходимая инфраструктура, обслуживающая потребности хозяйствующих субъектов, осуществляющих внешнеторговые операции – функционируют аппарат уполномоченного Министерство внешних экономических связей Российской Федерации, Омская таможня, Омская Торгово-промышленная палата, Западно-Сибирский региональный центр по валютному и экспортному контролю. Созданы и прошли аккредитацию лаборатории по бактериологическому, токсикологическому, радионуклидному и другим видам контроля. Появилась разветвленная сеть банков, работающих с валютой и фирм, оказывающих услуги таможенного брокера.

Созданные ранее организации – Центр стандартизации, метрологии и сертификации, пограничная государственная инспекция по карантину растений, государственная ветеринарная инспекция – накопили необходимый опыт работы с экспортной продукцией, оказания методической помощи экспортерам. Организована и успешно работает система подготовки и повышения квалификации кадров для внешней торговли.

Развитие внешнеэкономических связей происходит также и в Республике Алтай.

Регион имеет приграничное положение, поэтому целью внешнеэкономической деятельности будет развитие экспортного потенциала региона. Предприятия будут переориентированы на экспорт качественной продукции с более высокой добавленной стоимостью в небольших объемах.

Республика Алтай также имеет межрегиональное сотрудничество с Алтайским краем, Новосибирской, Кемеровской и Томской областями, с Республикой Татарстан.

Для повышения эффективности правового управления будут подписаны соглашения между субъектами РФ.

Для сбыта товаров в других субъектах предполагается развивать инфраструктуру межрегиональной торговли, а также организовать выставочные мероприятия для производителей товаров Республики Алтай.

Будет происходить реализация совместных проектов в рамках туристского направления "Сибирь", организовано сотрудничество между образовательными и культурными учреждениями, экономическое кооперирование регионов.

Стратегия учитывает потенциал и возможности республики, риски и угрозы. Она реализуется в три этапа за счет выполнения комплекса мероприятий, направленных на достижение поставленных в ней целей. Республика Алтай сможет достичь свою главную стратегическую цель - саморазвитие и достижение современных стандартов жизни населения.

Сибирский федеральный округ имеет регионы, обладающие значительным инновационным потенциалом. К ним можно отнести Новосибирскую и Томскую области.

Главные преимущества и специфику Новосибирской области определяют благоприятные условия для развития инноваций. Сильный сектор научных исследований с уникальной даже по мировым масштабам концентрацией научно-исследовательских институтов Российской академии наук.

Новосибирские ученые составляют 5% от всего научного сообщества РФ и почти 50% - в Сибири. Качество научных исследований в некоторых основных областях сегодня находится на мировом уровне. Уже сегодня пакет готовых к использованию на практике научных разработок новосибирских ученых позволяет обеспечить прорывные технологии в важнейших секторах экономики РФ. Влияние научного сегмента области на все стороны развития региона трудно переоценить. Это проявляется в особом имидже города Новосибирска и всего региона как важного центра науки с мировой известностью. Новосибирский Академгородок является крупнейшим потенциальным источником инноваций.

Приоритетным направлением развития Томской области является создание инновационного территориального центра «ИНО Томск». Стратегический вектор развития промышленности и высокотехнологичных кластеров Томской области задан реализацией федерального проекта по созданию инновационного территориального центра «ИНО Томск», Концепция и план мероприятий («дорожная карта») которого утверждены распоряжением Правительства Российской Федерации от 14 января 2015 года № 22-р.

Целью концепции является создание конкурентоспособного, а также эффективно функционирующего инновационного территориального центра, в котором концентрируются индустриальные предприятия, выпускающие продукцию высоких переделов, высокопрофессиональные кадровые составы, создается перспективная научно-технологическая база с целью обеспечения высокого качества жизни и отработки новой модели экономического роста. Данная концепция подразумевает получение системного эффекта от скоординированного развития перспективных городских территорий инновационного территориального центра: индустриального парка, кластеров, научно-образовательного парка, внедренческого парка, медицинского парка, перспективных жилых районов, спортивного парка, историко-культурного парка. Создание передовых производств предусматривает развитие инновационных кластеров совместно с крупным бизнесом, государственными корпорациями, университетами и наукоемкими компаниями (инновационный территориальный кластер фармацевтики, медицинской техники и информационных технологий Томской области, нефтехимический кластер, кластер ядерных технологий, включающий сервисные технологические компании, кластер возобновляемых природных ресурсов и др.), а также создание индустриальных парков. Реализация проекта по созданию инновационного территориального центра «ИНО Томск» обеспечит достижение таких высочайших результатов, как:

- конкурентоспособная промышленность высочайших переделов;
- значительное вложение инновационного сектора в валовый региональный продукт Томской области;
- сеть интегрированных городских территорий («парков») – «точек роста» Томской агломерации, существенно повышенная транспортная доступность агломерации, промышленных площадок, объектов инновационных кластеров;
- новая технологическая база для долгосрочного экономического роста и модернизации промышленности.

Ярким примером создания комфортных городских условий жизни, которое относится к направлениям развития, является Кемеровская область.

Развитие региона по большей степени является стратегическим развитием современных агломераций, прежде, всего, привлекательных для молодежи, как носителей человеческого капитала, постиндустриальных видов экономической деятельности. Основной проблемой пространственного развития региона является ослабление крупных городов – Кемерово и Новокузнецка по сравнению с крупными соседними центрами – Новосибирском, Томском, Красноярском.

Центральные города области будут развиваться за счета выноса жилищного и промышленного строительства за пределы черты городов в районы с более низкой кадастровой стоимостью земельных участков с параллельным развитием дорожной инфраструктуры. Также произойдут изменения в концепции капитального строительства на основе внедрения принципов ревитализации городского пространства.

Пространственное развитие периферии Кузбасской агломерации будет зависеть от степени включенности муниципалитета в межмуниципальные транспортно-логистические и пассажирские потоки, обусловленные в том числе маятниковой трудовой миграцией и туристическим потоками.

Также одной из задач политики пространственного развития выступает будущее пригородных дач и участков: их количество будет сокращаться в долгосрочной перспективе за счет естественного выбывания основных пользователей. Уже существующие дачные поселения будут преобразовываться в загородные поселения, которые будут укрупняться и оснащаться автономной инфраструктурой.

Изменения произведутся и в сфере жилищного строительства, где к 2025 году поменяется конфигурация рынка жилой застройки с переходом от точечной жилищной застройки к разработке новых пригородов и автономных баз/поселков.

В рамках концепции «Умного города» в Кемерово и Новокузнецке будет осуществлен переход на цифровую платформу управления городским хозяйством, данные изменения позволят реализовать более оптимальные решения в сфере жизнеобеспечения граждан, в том числе через управление потоковыми процессам (жилищно-коммунальная инфраструктура, дорожное движение), беспилотный транспорт, ситуационные центры.

Среди основных задач по развитию городского пространства Кемеровской области можно выделить следующие направления:

1. Создание и развитие современных общественных комплексов (городское общественное пространство, включающее площади, набережные, улицы, пешеходные зоны, парки с учетом потребностей местного сообщества).
2. Реализация новых проектов застройки только на благоприятных в экологическом и инженерном отношениях территориях на основе передовых градостроительных решений.
3. Частичная ревитализация и реновация архаичных пространств (промзоны, жилой фонд в аварийном состоянии, не представляющий исторической ценности).
4. Администрирование процессов субурбанизации в Кемеровском и Новокузнецком муниципальных районах. Жесткое разделение границ и полномочий городского округа и муниципального района вызывает ряд проблем при планировании застройки, освоении территории, решении местных вопросов, поэтому целесообразно, учитывая тесное взаимопроникновение субурбанизированных пространств, разрабатывать единые цифровые мастер-планы для агломераций в целом (городской округ и прилегающие территории муниципального района).

Транспортные связи играют огромную роль в развитии регионов. В Республике Тыва и Кемеровской области хорошо развита транспортная система.

Через территорию Тувы проходят: международный авиатранспортный коридор МВТ - А-91, автодорога, связывающая Россию - Монголию - Китай (Кызыл - Чадан - Хандагайты - Улангом - Ховд - Булган - Такишкен - Фукан - Мичуань - Урумчи). В республике находятся истоки великой сибирской реки Енисей Развитие транспортной инфраструктуры республики - удешевление транспортировки грузов - создание новых промышленных производств, ранее не рентабельных и не окупающихся из-за изолированности республики Развитие транспортной инфраструктуры является одним из основных элементов экономического роста и повышения качества жизни населения. Цель – развитие транспортно – логистического потенциала Республики Тывы, создание транспортно – логистического узла, который будет опорным элементов в международной торговле. Безусловно, главная задача, стоящая в этой сфере – снятие транспортной изолированности. Для этого будет организовано строительство автодороги с выходом на международный пункт "Ташанта", реконструкция автодороги "Ак-Довурак (Республика Тыва) - Абаза (Республика Хакасия)", строительство автомобильных дорог, строительство вертолетных площадок.

В Кемеровской области в долгосрочной перспективе наблюдается процесс увеличения количества индивидуальных автомобилей, около 50% которых будет переведено на альтернативу бензинному и дизельному видов топлива (пропан-бутановая смесь, литий-ионные и иные аккумуляторы).

В связи с тем, что растёт заинтересованность в переводе грузового, пассажирского автопарка, а также сельскохозяйственной техники, горной техники, тепловозов на более дешевое топливо, все большую перспективу расширения потребления на транспорте имеет сжиженный природный газ. В дальнейшей перспективе на использование газа может перейти в общей сложности до 30% промышленной техники и пассажирского транспорта. Исходя из этого, становится целесообразным процесс дальнейшего развития сети автомобильных газозаправочных комплексов, целью которого является охват транспортных потоков Кемеровской области и соседних регионов.

В будущем планируется оптимизировать более 30% общественного пассажирского транспорта в регионе за счёт существенного снижения пассажирских перевозок, в том числе из-за изменения образа жизни: роста доли удаленных работников, хоум-офисов, работы в коворкинг-центрах. В долгосрочной перспективе рассматривается переведение общественного транспорта на автономное (беспилотное) вождение по расписанию на выделенных полосах.

В перспективе рассматривается полная «оцифровка» инфраструктуры дорог, которая станет одним из элементов процесса повышения качества и в определенной степени доступности транспортно-логистических услуг.

Предполагается реализовать следующие проекты строительства и реконструкции автомобильных дорог федерального значения: автомобильной дороги Р-255 «Сибирь» Новосибирск-Кемерово-КрасноярскИркутск; автомобильной дороги «Абакан – Большой Ортон – Таштагол с подъездом к Междуреченску»; автомобильной дороги «Горно-Алтайск – Турочак – Таштагол»; автомобильной дороги «Томск – Тайга»; автомобильной дороги «Алтай – Кузбасс».

Выполнение вышеперечисленных задач и достижение вышеупомянутой стратегической цели будут осуществляться через систему взаимосвязанных политик, осуществляемых Правительством региона: социальная политика, промышленная, инвестиционная, инновационная и пространственная политика.

Выполнение этих задач позволит субъекту выйти на ведущие позиции на региональном уровне в соответствии с уровнем доходов населения и показателями их жилищной обеспеченности. С помощью создания на базе развития культуры, образования и науки обеспечить гармоничное развитие и самореализацию каждого человека, обеспечить первое место региону в научно-исследовательской деятельности, повысив до уровня лучших российских университетов качество квалификации кадров высшего образования субъекта, с наращиванием доли перерабатывающих и инновационных производств осуществлять структурные изменения региональной экономики.

Библиографический список

1. Закон Алтайского края от 21 ноября 2012 года № 86-ЗС «Об утверждении стратегии социально-экономического развития Алтайского края до 2025 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/453123097

2. Закон Кемеровской области от 26 декабря 2018 года № 122-ОЗ «Об утверждении Стратегии социально-экономического развития Кемеровской области» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/550305101

3. Постановление Законодательной Думы Томской области от 26.03.2015 № 2580 «Об утверждении Стратегии социально-экономического развития Томской области до 2030 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://old.duma.tomsk.ru/page/29000/

4. Постановление Правительства Новосибирской области № 105-п от 19 марта 2019 г. «О Стратегии социально-экономического развития Новосибирской области на период до 2030 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/465728379

5. Постановление Правительства Республики Алтай № 60 от 13 марта 2018 г. «О Стратегии социально-экономического развития Республики Алтай на период до 2035 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.altai-republic.ru/economy_finances/strategy-of-social-economic/

6. Постановление Правительства Республики Тыва № 638 от 24 декабря 2018 г. «О Стратегии социально-экономического развития Республики Тыва до 2030 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/550322563

7. Постановление Правительства Республики Хакасия от 25 октября 2011 года № 700 «Об утверждении Стратегии социально-экономического развития Республики Хакасия до 2020 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/424072049

8. Распоряжение Правительства РФ от 5 июля 2010 года № 1120-р «Об утверждении Стратегии социально-экономического развития Сибири до 2020 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/902229380

9. Распоряжение Правительства РФ от 13.02.2019 N 207-р «Об утверждении Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://static.government.ru/media/files/UVAlqUtT08o60RktoOXl22JjAe7irNxc.pdf

10. Стратегические документы пространственного развития [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://irkobl.ru/sites/economy/prostranstvennoe-razvitie/strategicheskie-documenty/?type=special

11. Стратегия социально-экономического развития Красноярского края до 2030 года [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.econ.krskstate.ru/ser_kray/2030

12. Указ Губернатора Омской области от 24 июня 2013 года № 93 «О Стратегии социально-экономического развития Омской области до 2025 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/467304053

ОРГАНИЗАЦИЯ ПРЕДОСТАВЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ УСЛУГ В ЭЛЕКТРОННОМ ВИДЕ НА ТЕРРИТОРИИ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ

Родионов М.Г.

Рассмотрение теоретических основ предоставления государственных услуг в электронном виде показало, что на федеральном уровне принято значительное число нормативно-правовых актов, устанавливающих порядок предоставления государственных услуг, включая в электронном виде. Федеральный закон от 27.07.2010 года №210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» ввел принципиальные изменения во всю нормативно-правовую базу, сформировал новую модель клиентоориентированного государства. Принятые нормативно-правовые акты позволили начать широко использовать информационно-коммуникационные технологии при предоставлении государственных услуг.

В России сформирована единая система оказания государственных услуг, которая включает в себя сеть МФЦ, центры телефонного обслуживания населения, федеральный и региональные порталы государственных услуг, а также официальные сайты органов власти. Также государственные услуги можно получить непосредственно в органах власти. Информационное взаимодействие между органами власти осуществляется через систему межведомственного электронного взаимодействия.

В процессе предоставления услуг широко используются возможности современных сетей передачи информации. Перевод всех или нескольких этапов взаимодействия органов власти с организациями и гражданами в электронный вид способствует сокращению времени оказания государственной услуги, снижению издержек, которые связаны с обращениями граждан в органы власти, а также упрощает доступ к услугам со стороны организаций и граждан. Предоставление государственных услуг в электронном виде происходит на базе информационных систем, в том числе информационных систем, которые составляют коммуникационную и информационно-технологическую инфраструктуру.

Основными нормативно-правовыми документами, регулирующими деятельность в сфере предоставления государственных услуг в электронном виде, на территории Омского региона являются:

1. Федеральный закон от 27.07.2010 года № 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг»;
2. Федеральный закон от 27.07.2006 года № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»;
3. Распоряжение Правительства РФ от 25.12.2013 года № 2516-р «Об утверждении Концепции развития механизмов предоставления государственных и муниципальных услуг в электронном виде»;
4. Закон Омской области от 01.07.2011 года № 1368-ОЗ «Об отдельных вопросах реализации Федерального закона «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» на территории Омской области»;
5. Постановление Законодательного Собрания Омской области от 26.12.1995 года № 193 «Устав (Основной Закон) Омской области»;
6. Указ Губернатора Омской области от 06.09.2013 года № 123 «Об организации деятельности отдельных органов исполнительной власти Омской области»;
7. Распоряжение Правительства Омской области № 47-рп от 13.04.2011 года «О государственной информационной системе Омской области «Портал государственных и муниципальных услуг Омской области».

На сегодняшний день на Едином портале государственных и муниципальных услуг Российской Федерации (далее – ЕПГУ) предоставляется возможность подачи заявления в электронном виде и осуществления мониторинга предоставления заказанных услуг по 53 услугам 1.

РПГУ обеспечивает гражданам доступ к региональным и муниципальным услугам Омской области в электронном виде. В настоящее время на РПГУ размещено: 201 государственная услуга Омской области; 71 муниципальная услуга Администрации города Омска; 3 муниципальные услуги Муромцевского муниципального района Омской области; 3 муниципальные услуги Омского муниципального района Омской области; 5 муниципальных услуг Саргатского муниципального района Омской области; 9 типовых муниципальных услуг, предоставляемых органами местного самоуправления 30 муниципальных районов Омской области, по которым возможна подача заявления в электронном виде 2.

С каждым годом число обращений через РПГУ растет, увеличивается число прикладываемых электронных документов. В 2017 году Главным управлением был реализован функционал, позволяющий гражданам использовать квалицированную электронную подпись, в том числе для подписания прикладываемых документов объемом свыше 20 Мб.В некоторых случаях объем прикладываемых документов достаточно большой (до 2 000 Мб), их загрузка и обработка ранее вызывала определенные сложности, которые на сегодняшний день успешно преодолены 1.

Также на РПГУ были выведены виджеты наиболее востребованных федеральных сервисов: узнать свой ИНН, проверить налоговую задолженность, обращение за государственной поддержкой для многодетных семей.

В 2017 году была осуществлена интеграция государственной информационной системы РПГУ Омской области с сервисами ФГИС «Единый портал государственных и муниципальных услуг(функций)». Были разработаны адаптеры региональной системы межведомственного электронного взаимодействия (далее – РСМЭВ) к электронным сервисам Единого личного кабинета (далее – ЕЛК) и реализованы механизмы взаимодействия для получения/отправки сведений:

- Реализована передача данных из РСМЭВ в ЕЛК, обеспечивающие сбор данных для отправки электронным сервисам (отправка заявлений, передаче статусов и файлов по заявлению, данных об удалении заявлений в ЕЛК);
- Реализовано получение данных из ЕЛК в РСМЭВ;
- Реализованы прикладные функции, обеспечивающие взаимодействие с электронными сервисами ЕЛК.

РПГУ передает в ЕЛК историю заявлений физических лиц, а также историю статусов по ним (включая файлы).

Был доработан справочник «Ведомства» в части графика приема. График приема теперь учитывает такие параметры, как рабочие даты, время работы (с указанием доступно ли время), обеденное время, дата и время приема. Расчет графика приема происходит автоматически и учитывает сведения из календарей рабочего времени РСМЭВ. При расчете графика приема запрашиваются сведения: часы приема, заполнять/не заполнять время работы в выходные дни, периодичность приема в минутах (например, период приема через каждые 15 минут), обеденное время и т.д. Предусмотрена возможность формировать график на день, неделю, месяц, год 1].

Интерфейс вызова реализован в едином стиле с остальной функциональностью РПГУ.

Также в 2018 году доработана функциональность типового маршрута «Предоставление государственных и муниципальных услуг» РСМЭВ 1:

- Задание для специалиста ведомства, осуществляющего прием заявок, формируется с неутвержденной карточкой «Заявление на предоставление государственных и муниципальных услуг» с заполненной информацией с РПГУ;
- Реализована возможность дозаполнения карточки сведениями, полученными во время приема. Если прием не состоялся, специалист может выполнить задание с соответствующим вариантом, при этом информация о том, что прием не состоялся попадает в график приема;
- Реализован агент, обеспечивающий мониторинг заявок и удаление тех, по которым прием не состоялся.

В 2019 году обновлен дизайн, создано 28 новых государственных и муниципальных услуг, актуализировано 22 портальных формы и 14 административных регламентов. Структура РПГУ увеличена на две категории, в промышленную эксплуатацию протестировано и выведено 22 услуги с экономией бюджетных средств в размере 170 тысяч рублей за один технологический процесс, при выполнении требований Закона № 210-ФЗ 1.

Федеральная служба государственной статистики (далее – Росстат) ежегодно проводит опросы о получении гражданами государственных и муниципальных услуг в электронном виде. Росстат публикует официальные результаты исследования по показателю «Доля граждан, которые используют механизм получения государственных и муниципальных услуг в электронном виде». Рассмотрим результаты опроса некоторых регионов сибирского федерального округа (далее – СФО).

Так, в 2018 году регионами-лидерами по получению государственных и муниципальных услуг в электронном виде стали Тюменская область (67,3 %), Омская область (54,7 %) и Новосибирская область (50,6 %). Самые низкие значения по данному показателю, согласно данным Росстата, у Алтайского края (31,1 %). Самыми популярными электронными услугами в СФО стали услуги МВД/ГИБДД, услуги в сфере здравоохранения и медицины 2.

В 2018 году среди всех федеральных округов РФ СФО занял 4 место. Регионами-лидерами по получению государственных и муниципальных услуг в электронном виде стали Тюменская область (72,2 %), Алтайский край (68,3 %) и Омская область (62,2 %). Самые низкие значения по данному показателю, согласно данным Росстата, у Кемеровской области (45,7 %). Важно отметить, что наиболее значительно изменились результаты Алтайского края (+37,2 %) и Кемеровской области (+13,2 %). Незначительный рост наблюдается в Новосибирской области (+1,3 %).

Самыми популярными электронными услугами в СФО в 2018 году стали услуги в сфере здравоохранения и медицины, культуры и искусства, а также услуги, связанные с выдачей и приемом документов о государственной регистрации рождения, усыновления, заключения и расторжения брака.

Таким образом, наблюдается положительная динамика в предоставлении электронных государственных услуг. Рост обусловлен простотой получения государственной услуги, а также распространением среди населения информации о возможности получения электронных государственных услуг по жизненным ситуациям 3.

Необходимо учитывать, что расчет количества человек, получивших государственные услуги в электронном виде, проведен с учетом возможности повторных обращений граждан нарастающим итогом. Так, в 2018 году в Омской области 8 180 350 человек получили государственные и муниципальные услуги, включая 4 772 человека получили услуги в электронном виде с использованием ЕСИА, 4 261 621 человек получили услуги в электронном виде с использованием порталов государственных и муниципальных услуг субъектов РФ, а также официальных сайтов органов власти без авторизации в ЕСИА 2.

В 2018 году при получении государственных и муниципальных услуг популярным способом стало использование Портала государственных и муниципальных услуг Омской области и официальных сайтов органов власти Омской области. Так, с помощью данного способа наибольшее количество услуг оказано Министерством здравоохранения Омской области (услуги получили 2 635 517 человек), Министерством культуры Омской области (услуги получили 1 254 874 человека), Министерством образования Омской области (306 278 человек) 2.

Самыми популярными государственными услугами в 2018 году стали следующие услуги: государственная регистрация актов гражданского состояния (рождение, заключение и расторжение брака и т.д.); содействие гражданам, проживающим на территории Омской области, в поиске подходящей работы; предоставление информации о порядке проведения государственной (итоговой) аттестации; заполнение и направление в аптеки электронных рецептов; запись на прием к врачу; предоставление информации о месте и времени театральных представлений, эстрадных и филармонических концертов, гастрольных мероприятий филармоний и театров, киносеансов, анонсов данных мероприятий.

В 2018 году доля граждан, использующих механизм получения государственной услуги в электронном виде, составила 69%, что превышает плановый показатель 2018 года на 9%.

Так, в 2019 году в Омской области 8 221 278 человек получили государственные и муниципальные услуги, включая 608 680 человек получили услуги в электронном виде с использованием ЕСИА, 5 163 266 человек получили услуги в электронном виде с использованием порталов государственных и муниципальных услуг субъектов РФ, а также официальных сайтов органов власти без авторизации в ЕСИА 2.

В 2019 году при получении государственных услуг в электронном виде граждане чаще всего использовали Портал государственных и муниципальных услуг Омской области и официальные сайты органов государственной власти Омской области. Как и в 2018 году самым востребованными услугами стали государственные услуги в сфере здравоохранения, в области культуры и образования. Так, наибольшее количество услуг оказано Министерством здравоохранения Омской области (услуги получили 1 953 012 человек), Министерством культуры Омской области (услуги получили 2 670 669 человек), Министерством образования Омской области (услуги получили 314 209 человек)2.

Главное управление лесного хозяйства Омской области, Министерство строительства и жилищно-коммунального комплекса Омской области, а также другие органы государственной власти Омской области в 2019 году не предоставляли услуги в электронном виде.

В 2019 году доля граждан, использующих механизм получения государственной услуги в электронном виде, достигла планового показателя и составила 70%.

Также ежегодно проводит мониторинг с целью выявления уровня удовлетворенности населения Омской области качеством предоставления государственных (муниципальных) услуг в электронном виде (далее – мониторинг).

Мониторинг проводится на территории 32 муниципальных районов Омской области и города Омска, в котором принимают участие граждане, проживающие на территории Омской области в возрасте от 18 до 80 лет.

Мониторинг проводится в виде социологического исследования в администрациях муниципальных районов, органах исполнительной власти Омской области, предоставляющих государственные услуги в МФЦ и Управлении Федеральной почтовой связи Омской области, а также в режиме онлайн на Портале Правительства Омской области 3.

В 2017 году в мониторинге приняло участие 3 091 человек, из них 2 801 человек получили государственную услугу в электронном виде. По результатам мониторинга уровень удовлетворенности граждан качеством предоставления государственных услуг в электронном виде составил 53%, что превышает плановый показатель 2017 года на 3% 2.

Так, 496 человек полностью удовлетворены качеством предоставленных электронных услуг, 589 человек – в основном удовлетворены, 398 человек – средне удовлетворены, 105 человек – не удовлетворены и 1 213 человек затруднились в ответе (Рис. 1).

Наибольшее количество граждан, которые были полностью удовлетворены полученными услугами, наблюдается в Москаленском районе (66 человек), Кормиловском районе (36 человек), Любинском районе (34 человека), Омском районе (28 человек), в г. Омске и г. Исилькуле (21 человек).

В 2018 году в мониторинге приняло участие 603 человека. По результатам мониторинга уровень удовлетворенности граждан качеством предоставления государственных услуг в электронном виде составил 75,6%, что превышает плановый показатель 2018 года на 0,6%. Общее количество граждан, которые получили государственную услугу в электронном виде и которые были удовлетворены качеством предоставления услуги, составило 456 человек 2.

Результаты социологического исследования за 2018 год представлены на Рисунке 2.Так, 173 человека полностью удовлетворены качеством предоставленных электронных услуг, 178 человек – в основном удовлетворены, 105 человек – средне удовлетворены, 17 человек – не удовлетворены и 130 человек затруднились в ответе. Наибольшее количество граждан, которые были полностью удовлетворены полученными услугами, наблюдается в г. Омске (30 человек) и в Калачинском районе (15 человек).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 1. Уровень удовлетворенности граждан качеством предоставляемых государственных услуг в электронном виде за 2017 год, %

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 2. Уровень удовлетворенности граждан качеством предоставляемых государственных услуг в электронном виде за 2018 год, %

В 2019 году в мониторинге приняло участие 607 человек. По результатам мониторинга уровень удовлетворенности граждан качеством предоставления электронных государственных услуг составил 81,05%, что превышает плановый показатель 2018 года на 1,5%.Общее количество граждан, которые получили государственную услугу в электронном виде и которые при этом были удовлетворены качеством предоставления услуги, составило 492 человека 2.

Результаты социологического исследования за 2019 год представлены на Рисунке 3. Так, 207 человек полностью удовлетворены качеством предоставленных электронных услуг, 189 человек – в основном удовлетворены, 96 человек – средне удовлетворены, 7 человек – в большей степени не удовлетворены, 9 человек – не удовлетворены и 99 человек затруднились в ответе. Наибольшее количество граждан, которые были полностью удовлетворены полученными услугами, наблюдается в Марьяновском районе (14 человек), Калачинском районе (12 человек) и в г. Омске (10 человек).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 3. Уровень удовлетворенности граждан качеством предоставляемых государственных услуг в электронном виде за 2019 год, %

С 2017 года по 2019 год наблюдается рост уровня удовлетворенности граждан качеством предоставляемых государственных услуг в электронном виде. В целом результаты исследований показывают, что большая часть населения в основном удовлетворена предоставлением государственных услуг, их доступность и качество не вызывают значительного числа замечаний.

Несмотря на положительную тенденцию, существуют причины, по которым некоторые граждане остаются не удовлетворены качеством полученных электронных государственных услуг. К таким причинам можно отнести: отсутствие необходимой информации; время ожидания в очереди; отсутствие государственной услуги, которая необходима; чрезмерно сложный процесс регистрации, технические сбои работы портала и другие.

В настоящее время на Едином портале государственных и муниципальных услуг РФ (далее – ЕПГУ) предоставляется возможность подачи заявления в электронном виде и осуществления мониторинга предоставления заказанных услуг по 53 государственным услугам 2.

На Региональном портале государственных и муниципальных услуг Омской области размещено 100% государственных услуг Омской области, 9 наиболее востребованных типовых муниципальных услуг, предоставляемых органами местного самоуправления 30муниципальных районов Омской области, по которым возможна подача заявления в электронном виде.

За счет самостоятельного перевода Главным управлением информационных технологий и связи Омской области (Главное управление) государственных и муниципальных услуг в электронный вид, экономия средств областного бюджета за один технологический процесс составляет 170 000 рублей, общая экономия в 2017 году составляет 224 млн. рублей 2.

Главное управление является региональным оператором системы межведомственного электронного взаимодействия (далее – СМЭВ). СМЭВ создана и функционирует в целях обеспечения выполнения требований Закона № 210-ФЗ в части освобождения заявителей от необходимости предоставлять с документами на получение государственной или муниципальной услуги те документы, которые уже имеются в ведении другого органа власти.

На территории Омской области создан региональный сегмент СМЭВ, который подключен к федеральному узлу СМЭВ. Государственная информационная система Омской области «Региональная система межведомственного электронного взаимодействия» (далее – РСМЭВ) построена на платформе системы DIRECTUM 4.

РСМЭВ создана для организации межведомственного электронного взаимодействия региональных органов исполнительной власти Омской области, органов местного самоуправления Омской области и подведомственных им учреждений, предоставляющих государственные и муниципальные услуги и/или участвующих в предоставлении государственных и муниципальных услуг. РСМЭВ обеспечивает 4:

1. Выполнение межведомственных запросов в электронном виде в адрес федеральных органов исполнительной власти, в адрес органов исполнительной власти Омской области, в адрес органов местного самоуправления Омской области, органов власти других субъектов РФ;
2. Направление ответов на межведомственные запросы, поступившие в электронном виде от федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти Омской области, органов местного самоуправления Омской области и органов власти других субъектов РФ;
3. Функциональное обеспечение государственной информационной системы Омской области «Портал государственных и муниципальных услуг Омской области» (далее – РПГУ), в том числе прием и обработку заявок, сформированных в РПГУ.

В целях обеспечения представления государственных и муниципальных услуг и осуществления межведомственного взаимодействия на территории Омской области осуществлено 100 % подключение органов власти и органов местного самоуправления к региональной СМЭВ и федеральному узлу СМЭВ, обеспечена и поддерживается работа ответственных исполнителей региональногои муниципального уровней (порядка 2 000 организаций, что составило около 5,5 тыс. рабочих мест) 4.

Использование СМЭВ позволяет ведомствам осуществлять запросы документов и сведений, которые необходимы для предоставления государственных (муниципальных) услуг в электронном виде, экономить время и средства гражданина, максимально упростив весь процесс получения услуг.

С 2013 года по 2017 год наблюдается рост количества запросов в системе межведомственного электронного взаимодействия, однако в 2018 году их количество сократилось на 96 401 тыс. запросов (см. Рисунок 4). Общее количество запросов с момента ввода в эксплуатацию СМЭВ составило более 3,7 млн. запросов, что исключило необходимость граждан самостоятельно обращаться за дополнительными справками 2.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 4. Количество запросов в системе межведомственного электронного взаимодействия, по годам (в тысячах, запросов)

Экономический эффект от внедрения СМЭВ и перевод сервисов в электронный вид, а также отказ от обмена документами на бумажном носителе только в 2017 году позволили сэкономить более 13,5 млн. рублей. Экономический эффект от внедрения СМЭВ и отказа от обмена документами на бумажном носителе в 2018 году составляет 93,5 млн. рублей (из расчета 40 рублей за 1 бумажный документ, с учетом почтовых расходов), при этом существенно сократилось время, затрачиваемое на запрос документа (на срок не более чем 5 дней). Затраты в 2018 году на СМЭВ составили 8,8 млн. рублей, с момента ввода – 54,7 млн. рублей 2.

Система межведомственного взаимодействия на сегодняшний день позволяет при оказании услуг:

1. По 120 электронным сервисам обмениваться сведениями внутри региона при оказании услуг;
2. По 45 электронным сервисам получать информацию от федеральных органов власти;
3. По 25 электронным сервисам обеспечивать предоставление сведений, которые находятся в распоряжении государственных органов Омской области и которые необходимы для предоставления государственных услуг федеральными органами исполнительной власти и органами государственных внебюджетных фондов РФ
4. По 3 электронным сервисам обеспечивать взаимодействие с другими субъектами РФ по сведениям, входящим в состав перечня, утвержденного распоряжением Правительства РФ от 23.01.2015 года № 96-р «О перечне сведений, предусмотренных частью 8 статьи 7.1 Федерального закона от 27.07.2010 года № 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг».

СМЭВ используется для информационного взаимодействия между органами власти с целью увеличения скорости, безопасности и надежности, обеспечения регламентированного доступа представителей организаций и граждан к информационным системам, а также автоматизации обмена информацией между отдельными информационными системами.

Далее рассмотрим проблемы организации и предоставления государственных услуг в электронном виде.

В контексте предоставления государственных услуг в электронном виде возникает ряд проблем, связанных с сопротивлением внутренней и внешней среды внедрению информационных технологий в процессы управления.

Проблемы организации и предоставления государственных услуг в электронном виде можно классифицировать следующим образом 3:

- Управленческие проблемы (их источником является взаимодействие между различными подсистемами государственного управления);
- Организационные проблемы (связаны с подготовкой документов и разработкой методик для корректного осуществления функции по предоставлению государственных услуг в электронном виде);
- Технологические проблемы (возникают при внедрении информационно-коммуникационных технологий в процесс предоставления государственных услуг);
- Социальные проблемы (иллюстрируют сопротивление населения и представителей бизнеса внедрению инновационных технологий).

Прежде всего, рассмотрим управленческие проблемы, которые в настоящее время практически преодолены, поскольку наибольшее негативное воздействие имели в период непосредственного перехода к использованию информационно-коммуникационных технологий в сфере предоставления государственных услуг. Среди них можно выделить отсутствие эффективного взаимодействия между органами власти различных уровней и профилей, а также сознательное торможение внедрения новых технологий руководящими лицами этих органов 2.

Для решения управленческих проблем на межведомственном уровне создаются механизмы, облегчающие взаимодействие органов государственной власти в России и вовлекающие их в осуществление такого взаимодействия в электронной форме. Одним из примеров служит единая система межведомственного электронного взаимодействия, целью которой является повышение качества предоставления государственных услуг за счет уменьшения времени на обработку и поиск информации, а также использования общих информационных ресурсов. Однако анализ сложившейся практики организации межведомственного электронного взаимодействия при предоставлении услуг позволил выявить наличие типовых проблем.

Во-первых, существует сложность в организации межведомственного электронного взаимодействия. Несмотря на возрастание роли межведомственного электронного взаимодействия в процессах оказания электронных государственных услуг, в настоящее время отсутствуют централизованные средства, предоставляющие участникам взаимодействия возможности поиска и управления информацией о доступных с помощью СМЭВ информационных ресурсах, отсутствует централизованный каталог сведений, которые могут предоставляться гражданам. В связи с этим, гражданам приходится прикладывать дополнительные усилия для выяснения того, какие данные и в каком информационном ресурсе являются эталонными и какова их актуальность.

Во-вторых, неупорядоченность межведомственного взаимодействия. Виды сведений поставщиков в рамках межведомственного электронного взаимодействия зачастую разрабатываются и изменяются асинхронно, в отрыве от технологических карт и в сжатые сроки. Участники взаимодействия далеко не всегда осуществляют своевременную актуализацию технологических карт в связи со вступлением в силу новых нормативных правовых актов. Внутренняя модификация информационной системы, вызванная производственной необходимостью поставщика данных, может привести к модификации типов и структур данных, передаваемых в смежную информационную систему, что, в свою очередь, вызовет необходимость модификации соответствующего вида сведения смежной информационной системы. Однако, при этом, прочие участники межведомственного взаимодействия узнают об изменении типов и структур данных только тогда, когда начинают получать ошибки при запросе соответствующих данных посредством СМЭВ. Также в настоящее время большинство процессов, связанных с актуализацией состава сведений, содержащихся в информационном ресурсе, обеспечивается сотрудниками поставщика данных в «ручном режиме», в порядке, определенном в каждом органе (организации), но, при этом, не всегда регламентированном. Указанные выше обстоятельства приводят к тому, что структура и состав информационных потоков в рамках межведомственного взаимодействия могут со временем терять актуальность, не только с точки зрения предоставляемых данных, но и выходить за рамки правового поля 2.

В-третьих, рассинхронизация справочников и классификаторов. В процессе межведомственного электронного взаимодействия у участников взаимодействия часто возникает потребность в обмене данными, относящимися к перечислимому типу (значения общероссийских классификаторов, ведомственных справочников). ведение и актуализация общероссийских классификаторов осуществляется несколькими уполномоченными федеральными органами исполнительной власти, такими как Росстат, Росстандарт. В настоящее время общероссийские классификаторы, либо размещаются на официальных сайтах, уполномоченных на их ведение органов власти, либо предоставляются участникам взаимодействия по запросу, причем, в большинстве случаев, форма предоставления общероссийских классификаторов не позволяет в автоматизированном режиме загрузить их значения в информационную систему участника взаимодействия и требует проведения дополнительных преобразований. Зачастую участники взаимодействия несвоевременно узнают об обновлении ведомственных справочников и осуществляют взаимодействие с использованием уже неактуальных версий ведомственных справочников. Указанные выше обстоятельства приводят к рассинхронизации общероссийских классификаторов и ведомственных справочников в информационных системах участников взаимодействия, что приводит к ошибкам при межведомственном взаимодействии и предоставлению неверных данных в ответ на межведомственные запросы.

С управленческими проблемами в сфере оказания государственных услуг в электронном виде непосредственно связаны организационные проблемы. В настоящее время они приобрели масштабный характер из-за отсутствия необходимого числа нормативных правовых документов и недостаточной проработанности административных регламентов по оказанию государственных услуг в электронном виде 2.

К первой группе относятся проблемы, связанные с разницей между органами государственной власти в качестве и количестве используемых информационных и коммуникационных технологий, так как часто такие технологии внедряются только в отдельных ведомствах, либо они не совместимы с другими электронными системами, что создает серьезные сложности в предоставлении электронных государственных услуг. Вторая группа проблем имеет в своей основе отсутствие четкой структуры, обеспечивающей информационную безопасность электронных форм взаимодействия органов власти между собой, с организациями и населением.

Кроме того, большинство государственных услуг, которые предоставляются на Портале государственных и муниципальных услуг, предполагают только подачу заявления в электронном виде. Все дальнейшие операции зачастую ведутся с бумажными документами, то есть получить услуги удаленно попросту невозможно. Вместо того, чтобы полностью реализовывать потенциал информационных систем, многие руководители ведомств рассматривают их лишь в качестве вспомогательного инструмента.

Существенной организационной проблемой является дуализм во взглядах на организацию процесса предоставления государственных услуг, так как важно принять во внимание точку зрения и получателей государственных услуг, и должностных лиц, которые занимаются их оказанием 2.

Не менее важной проблемой является разрозненное ведение реестров электронных государственных услуг. Это приводит к неодинаковому составу и наименованию государственных услуг для разных регионов и муниципальных образований, тем самым вызывая негативный эффект «большого разнообразия и количества услуг», в то время как речь идет об одном и том же. Отсутствие единых правил описания услуг и единых правил их учета в соответствующих реестрах создает существенные сложности при попытке организовать межтерриториальное, межуровневое и межотраслевое взаимодействие при предоставлении комплексных государственных услуг (например, необходимо комплексно в «едином пакете» оказывать заявителю муниципальные, региональные и федеральные услуги).

Еще одной проблемой является распыление услуг между ресурсами. Существует не только федеральный, но и локальные порталы государственных услуг, о существовании которых жители некоторых регионов даже не знают. А некоторые услуги и вовсе можно получить только через ведомственные порталы, например, на сайте Федеральной налоговой службы или Пенсионного фонда. Это создает дополнительные неудобства для пользователей, так как на каждом новом ресурсе приходится заново проходить аутентификацию и привыкать к интерфейсу. Гораздо проще получать все виды государственных услуг через разные сегменты одного портала, используя один личный кабинет для всех своих нужд. Ведомственные структуры используют разные справочные материалы, из-за чего не получается организовать полноценное электронное взаимодействие между ними.

Группа технологических проблем в сфере предоставления государственных услуг в электронном виде самая многочисленная. В большинстве своем они связаны не с человеческим фактором, а с недостатками разработанных программ для оказания услуг гражданам.

Основным барьером на пути перехода органов государственной власти к оказанию государственных услуг в электронном виде стала плохо развитая IT-инфраструктура федеральных, региональных и муниципальных ведомств. К настоящему моменту эта проблема практически устранена. Но, к сожалению, сохраняются технические несовершенства работы Портала государственных и муниципальных услуг, такие как плохая отлаженность заполнения онлайн-заявок на получение государственных услуг, неполадки с доступом на сайт из-за большого количества запросов 3.

Следующей проблемой является недостаточная распространенность среди населения электронной подписи – как простой, так и квалифицированной. Это обусловлено сложным методом её получения. Для свободной и беспрепятственной работы с электронным документооборотом, иметь электронную подпись просто необходимо, но нет финансовой возможности, для того чтобы электронные цифровые печати принимались всеми органами власти 3.

Одной из наиболее фундаментальных проблем в сфере оказания государственных услуг в электронном виде является их недоступность для граждан, проживающих в малых и удаленных населенных пунктах. Отсутствие у них возможностей использовать информационно-коммуникационные технологии, а также ресурсы органов государственной власти и другие средства информационно-справочной поддержки в повседневной жизни создает серьезное препятствие на пути к быстрому получению электронных государственных услуг. Гражданам приходится лично обращаться в органы государственной власти за получением определенной государственной услуги.

К социальным проблемам в основном относится сопротивление населения и представителей бизнеса внедрению инновационных технологий – приверженность граждан к традиционному бумажному документообороту.

Еще одной социальной проблемой является консервативность государственных служащих. Достижение высокого уровня технологической и информационной компетентности государственных служащих затруднено по ряду субъективных и объективных причин. К наиболее серьезным из них относятся отсутствие у государственных служащих мотивации получения знаний в области информационных технологий, а также противоречие между потребностью органов государственной власти и местного самоуправления в ИКТ-специалистах и фактической неспособностью рынка образовательных услуг адекватно удовлетворить данную потребность 3.

Также сегодня не контролируется качество предоставляемых электронных государственных услуг. Отсутствует действующая система жалоб и предложений. Нет четко прописанного порядка действий потребителя в случае неправомерности действий поставщика государственных услуг. Даже в случае некачественного оказания государственных услуг, потребитель вынужден и в следующий раз обращаться в те же инстанции, поскольку выбора у него нет.

В заключение необходимо отметить, что предоставление государственных услуг в электронном виде имеет ряд неразрешенных проблем управленческого, организационного, технологического и социального характера и нуждается в оптимизации. Неурегулированные вопросы предоставления электронных государственных услуг негативно отражаются на процессе внедрения инновационных механизмов и технологий в сферу взаимодействия населения с органами государственной власти. Электронные формы взаимодействия государственных органов с гражданским обществом требуют введения гражданского и экспертного контроля, а также выработки предложений по улучшению существующих и внедрению новых государственных услуг. Для реализации данных мероприятий необходимо привлечение дополнительных ресурсов, как денежных и трудовых, так и временных. Кроме того, обозначенные выше проблемы могут быть решены лишь в том случае, если их устранению будет уделено достаточное внимание представителей государственной власти.

Далее рассмотрим пути решения существующих проблем путем разработки и реализации проекта «Реестровая модель предоставления государственной услуги «регистрация рождения» Работа по совершенствованию системы предоставления электронных государственных услуг осуществляется в рамках исполнения распоряжения Правительства РФ от 25.12. 2013 г. № 2516-р «Об утверждении Концепции развития механизмов предоставления государственных и муниципальных услуг в электронном виде» (далее – Концепция) 5.

Стоит отметить, что такая модель используется в Федеральной службе государственной регистрации, кадастра и картографии (далее – Росреестр). На сегодняшний день в перечень электронных услуг Росреестра входит запрос информации из Единого государственного реестра недвижимости (далее – ЕГРН), запрос сведений из Государственного кадастра недвижимости (далее – ГКН), получение сведений из ГКН, проверка электронного документа, получение сведений из ЕГРН, проверка состояния запроса online, публичная кадастровая карта, постановка объекта недвижимости на кадастровый учет, получение сведений из фонда данных государственной кадастровой оценки.

Несмотря на данные нововведения, реестровая модель предоставления электронных государственных услуг широко не распространена на территории Омской области, используется только в отдельных ведомствах. В связи с этим, начальным этапом на пути к переходу на полностью электронное предоставление государственных услуг может стать принятие решения о создании на территории Омской области проекта, обеспечивающего «безбумажное» предоставление государственных услуг.

Глобальной целью проекта является внедрение на территории Омской области Реестровой модели предоставления электронных государственных услуг. Исходя из данной цели, можно выделить следующие задачи проекта:

1. Разработать необходимую документацию, с учетом нормативно-правой базы;
2. Проанализировать состояние системы предоставления электронных государственных услуг на текущем уровне развития;
3. Выявить социально значимые электронные государственные услуги, по которым возможен переход на Реестровую модель предоставления электронных государственных услуг;
4. Разработать пилотный проект «Реестровая модель предоставления государственной услуги «регистрация рождения»;
5. Создать единую архитектуру взаимодействия для «безбумажного» предоставления государственных услуг;
6. Разработать первоочередной план мероприятий по переходу на Реестровую модель предоставления электронных государственных услуг;
7. Привлечь к выдаче электронных подписей Удостоверяющий центр, а также организовать взаимодействие с компанией КриптоПро;
8. Обеспечить информирование граждан о возможности получения государственных услуг без выдачи результата на бумажном носителе.

Идея проекта – создание Реестровой модели предоставления государственной услуги «регистрация рождения», за счет привлечения Удостоверяющего центра и Главного управления информационных технологий и связи Омской области.

Проект «Реестровая модель предоставления государственной услуги «регистрация рождения» предполагает взаимодействие различных социальных групп.

Осуществление проекта подразумевает несколько этапов:

1. Внедрение цифровых технологий и платформенных решений в сфере оказания государственной услуги «регистрация рождения»;
2. Оптимизация процедуры предоставления электронной государственной услуги «регистрация рождения»;
3. Трансформация процессов, заключающаяся в изменении порядка осуществляемых функций и применяемых информационных технологий за счет объединения отдельных информационных систем, формирования единых реестров;
4. Внедрение Реестровой модели предоставления государственной услуги «регистрация рождения» на территории Омской области;
5. Информирование населения о возможности получения государственной услуги «регистрация рождения» без выдачи результата на бумажном носителе;
6. Контроль за реализацией проекта.

Исходя из выше представленных этапов, необходимо составить план реализации проекта. Поэтапную иерархическую структуру работ можно представить следующим образом:

1. Внедрение цифровых технологий и платформенных решений в сфере оказания государственных услуг «регистрация рождения»:

- экспертная и методологическая поддержка внедрения новых принципов предоставления государственной услуги;
- доработка ведомственных информационных систем в целях предоставления государственной услуги, государственных и иных сервисов в цифровом виде;
- выдача Удостоверяющим центом электронных подписей органам государственной и муниципальной власти.

2. Оптимизация процедуры предоставления электронной государственной услуги «регистрация рождения»:

- анализ административных процедур предоставляемой услуги с целью определения избыточных действий и документов для их последующего исключения;
- внесение изменений в административный регламент предоставления государственной услуги, в том числе в целях исключения предоставления документов в связи с отсутствием необходимости в них и наличием в настоящее время сведений в информационных системах, а также в целях сокращения административных процедур оказания услуг как по количеству, так и по срокам;
- изменение порядка предоставления услуги посредством Регионального портала государственных и муниципальных услуг Омской области (далее – РПГУ).

3. Трансформация процессов, заключающаяся в изменении порядка осуществляемых функций и применяемых информационных технологий за счет объединения отдельных информационных систем, формирования единых реестров:

- создание единой электронной формы свидетельства о рождении;
- внедрение и использование облачного решения реестра государственной услуги «регистрация рождения»;
- создание архитектуры единой инфраструктуры, предусматривающей объединение информационных систем ЗАГС и информационных систем органов государственной и муниципальной власти Омской области и РПГУ;
- подключение органов государственной власти Омской области, органов местного самоуправления и ЗАГС, РПГУс АИС «Реестр государственной услуги «регистрация рождения».

4. Внедрение Реестровой модели предоставления государственной услуги «регистрация рождения» на территории Омской области:

- определение муниципальных образований для участия в пилотном проекте;
- реализация пилотного проекта с получением замечаний и предложений от государственных и муниципальных органов и организаций;
- реализация отдельных замечаний и предложений «пилотных»муниципальных образований.

5. Информирование населения о возможности получения государственной услуги «регистрация рождения» без выдачи результата на бумажном носителе:

- создание профилей в основных социальных сетях (ВКонтакте и Инстаграм);
- запуск рекламы во всех МФЦ, на транспорте;

6. Контроль за реализацией проекта: контроль каждого этапа проекта; организация деятельности всех участников проекта; ведение статистики и отчетности.

Выше представленные мероприятия предполагают четкую иерархическую структуру проекта (Рисунок 5).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 5. Иерархическая структура проекта

В обязательный этап проекта входит информирование населения о возможности получения государственной услуги «регистрация рождения» без выдачи результата на бумажном носителе. Реализация данного этапа проекта необходима, так как без информирования граждан о возможности получения такой услуги, реализация проекта не имеет смысла. Соответственно, необходимо разработать маркетинговую модель (Таблица 1).

Таблица 1.

Маркетинговая модель

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Следование данной маркетинговой стратегии обеспечит максимальное информирование населения и повысит интерес к проекту.

Затраты на проект обусловлены двумя крупными факторами: рабочая сила, повышение квалификации сотрудников. Заказчик, куратор, координатор, руководитель проекта, маркетолог, специалист Удостоверяющего центра и специалист по информационным технологиям и информационной безопасности – государственные служащие Главного управления информационных технологий и связи Омской области. Их заработная плата – это оклад государственного служащего. Материальным поощрением для них может стать премия по результатам проделанной работы. Сотрудники компании КриптоПро – это сторонние работники, оплачиваемые в соответствии с занимаемой должностью. Кроме того, государственным служащим Главного управления информационных технологий и связи Омской области потребуется повышение их квалификации. Сотрудники компании КриптоПро выдают электронные подписи и разрабатывают для Удостоверяющего центра программное обеспечение – оплата их услуг 60 000 рублей. По данным Росстата среднемесячная заработная плата государственных служащих Омской области составляет 46 244 рублей. Повышение квалификации сотрудников по программе «информационные технологии и информационная безопасность» – 30 000 рублей. Необходимо отметить, что по данной программе повышения квалификации можно получить скидку, если группа будет от 4 и более человек. С учетом скидки стоимость курсов повышения квалификации составит 24 000 рублей. Расчеты затрат на реализацию проекта представлены в Таблице 2.

Таблица 2.

Расчет затрат на реализацию проекта (месяц)

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Стоит отметить, что повышение квалификации сотрудников осуществляется только один раз. Следовательно, дальнейшие расходы на повышение квалификации сотрудников не потребуются. Штатная структура является достаточной для обеспечения реализации проекта, представленные расходы – средства бюджета. Кроме того, после создания программного обеспечения, можно прекратить взаимодействие с компанией КриптоПро, что также сократит расходы на реализацию проекта.

Также следует отметить, что реализация проекта предусматривает экономию бюджетных средств за счет перевода оказания государственной услуги «регистрация рождения» полностью в электронный вид. Экономия бюджетных средств от отказа выдачи свидетельства о рождении ребенка на бумажном носителе составила 2 313 678 рублей в год.

Любой проект предполагает наличие рисков, препятствующих его реализации. Таким образом, были выявлены умеренные риски (неготовность региональной и муниципальной ИКТ-инфраструктуры к развертыванию реестровой модели предоставления электронных государственных услуг; нежелание многих граждан доверять свои персональные данные любой электронной системе; сознательное торможение внедрения новых технологий руководящими лицами органов власти; отсутствие методик разработки административных регламентов оказания государственных услуг в электронном виде, полноценно учитывающей требования автоматизации), незначительные риски (большое количество участников), высокие межведомственные барьеры, территориальная специфика участников, конфликты интересов, несогласованность понятийного аппарата), критические риски отсутствуют.

Разработав проект и просчитав риски, можно перейти к ожидаемым результатам от реализации проекта «Реестровая модель предоставления государственной услуги «регистрация рождения». Ожидаемые результаты проекта носят социально-экономический характер, так или иначе связаны с удовлетворенностью населения услугами, ускорением сроков их предоставления, сокращением затрат:

1. Приоритетная государственная услуга «регистрация рождения» и сервисы в цифровом виде размещаются на цифровой платформе в соответствии с Реестровой моделью оказания государственных услуг;
2. Обеспечено машиночитаемое описание процесса оказания приоритетной государственной услуги «регистрация рождения» и сервисов;
3. Увеличение доли граждан, которые используют механизм получения государственной услуги «регистрация рождения» в электронном виде – 80%;
4. Увеличение доли граждан, полностью удовлетворенных качеством государственной услуги «регистрация рождения», предоставленной в электронном виде– 70%.

Таким образом, в результате внедрения Реестровой модели предоставления государственной услуги «регистрация рождения» граждане смогут без выдачи результата на бумажном носителе.

Реализация проекта позволит снизить расходы на изготовление материальных носителей, содержание персонала, а также позволит исключить подделки документов на материальном носителе. Естественным продолжением реализации проекта должна стать работа по развитию возможностей дальнейшего использования результата полученной услуги в электронном виде. Итогом должен стать «безбумажный» оборот документов между пользователем и организациями. Проведенный анализ рисков показал, что проект является эффективным, следовательно, необходима его реализация.

Библиографический список

1. Федеральный закон от 27.07.2010 года № 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг»;

2. Родионов, М.Г. Организационно-правовые основы предоставления государственных услуг в электронном виде в Российской Федерации // Цифровая трансформация общества: социальные, экономические и право-вые аспекты [Электронный ресурс] : монография / [К. В. Бугаев и др.] ; [науч. ред. С. П. Вольф] ; АНОО ВО «СИБИТ». – Электрон. текст. дан. (2,88 Мб). – Омск : Изд-во ОмГТУ, 2019

3. Родионов, М.Г. Предпосылки и условия оказания государственных услуг в электронном виде // Государственные и муниципальные услуги: организационно-правовой и финансово-экономические аспекты, Монография, под редакцией Н.П. Ребровой. Омск, 2012

4. Распоряжение Правительства Омской области № 47-рп от 13.04.2011 года «О государственной информационной системе Омской области «Портал государственных и муниципальных услуг Омской области».

5. Распоряжение Правительства РФ от 25.12.2013 года № 2516-р «Об утверждении Концепции развития механизмов предоставления государственных и муниципальных услуг в электронном виде»

ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ МАЛОГО И СРЕДНЕГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА В ОМСКОМ ПРИИРТЫШЬЕ

А.А. Кузьмин

Хозяйственная практика, связанная с феноменом предпринимательства, показывает его значимость для функционирования механизма рыночной экономики. Анализ накопленного опыта ведения рыночного хозяйства со всей очевидностью подтверждает, что важным условием эффективного функционирования национальной экономики является наличие в ней не только крупного производства, но и мелких и средних предприятий, органично дополняющих крупные предприятия. Малый и средний бизнес, для которого характерна высокая конкурентная способность и реактивность, занимает свою нишу и выполняет те специфические функции, которые в силу объективных причин не могут быть воплощены государством, или крупным бизнесом. В первую очередь это связано с решением таких задач, как поддержание высокоэффективного рынка труда, расширение ассортимента и повышение качества производимых товаров и услуг, внедрение новейших научно-технических разработок и т.п.

Современное постиндустриальное общество повышает значимость малого и среднего предпринимательства в ряде направлений, в том числе таких, как инновационные разработки, исследовательская деятельность, маркетинговая сфера. Еще одни обстоятельством, также требующим особого внимания к подобным фирмам, является усиливающаяся потребность в выпуске небольшими партиями товарной продукции с высокой добавленной стоимостью. Подобная продукция характерна для экономической деятельности, относящейся к сфере рекреационных услуг, спорт, медицина, некоторые виды деятельности, касающихся сельскохозяйственной отрасли и других традиционных отраслей экономики.

Статистический анализ показывает, что по таким критериям, как доля в ВВП и в общем объеме налоговых поступлений, интегральное участие малого и среднего бизнеса в экономике развитых стран колеблется в пределах 50-60%. Приведенные данные позволяют говорить о том, что развитие малого и среднего предпринимательства является источником роста эффективности производства, способствует насыщению потребительского рынка актуальными товарами и услугами. Это, в конечном итоге, будет способствовать повышению уровня жизни населения. Важным следствием присутствия в экономике достаточно развитого сектора малого и среднего предпринимательства является рост трудовой занятости населения. Это особенно актуально при проведении структурной перестройки экономики, поскольку она сопровождается ростом показателя безработицы. Соответственно, разработка и осуществление институциональных мероприятий, направленных на поддержку малого и среднего бизнеса выступает как важное направление в программе мероприятий по развитию отечественной экономике.

Сопоставительное сравнение показателей доли малого и среднего бизнеса в национальной экономике, в сравнении с мировыми трендами, показывает отрицательное значение. Это касается, в частности, такого критерия, как плотность распространения малого и среднего бизнеса в экономике. Конкретные данные, подтверждающие сформулированный вывод содержатся в документе под названием «Итоги сплошного федерального статистического наблюдения за деятельностью субъектов малого и среднего предпринимательства за 2015 год». Подобное обследование проводится один раз в пять лет. Статистические данные свидетельствуют, что на тысячу жителей Российской Федерации приходится, соответственно, пятнадцать малых предприятий в статусе юридических лиц, и девятнадцать - в статусе индивидуальных предпринимателей. [8, т.1, табл. 1.1.37, т.2., табл. 2.19] Этот показатель почти в пять раз отставал от подобных цифр, касающихся экономики Евросоюза, США и Японии. Более актуальные данные предоставляет аналитическое исследование, проведенное Сбербанком в первом квартале 2019 года. Согласно этим цифрам, наблюдается сокращение отставания, и приближение к среднемировым показателям (28 малых и средних предприятий на тысячу человек трудоспособного населения против 32). В частности, от Евросоюза национальный показатель отстает почти в два раза, а от лидера, США, - почти в три раза. 19

Наше исследование будет посвящено анализу современного состояния малого и среднего предпринимательства в конкретном регионе РФ, а именно, в Омской области и ее административном центре – г. Омске. Структурные особенности региональной экономики Омского Прииртышья, сложившиеся в советский период, во многом определяют необходимость развития сферы малого и среднего предпринимательства. В экономической структуре Омска и омского региона в указанный период наряду с предприятиями нефтехимического комплекса преобладающее место занимали предприятия, относящиеся к военно-промышленному комплексу, и предприятия сельскохозяйственной отрасли. В период рыночных преобразований именно эти два последних сектора экономики пострадали в первую очередь. В связи с указанными тенденциями за последние три десятилетия почти в три раза снизилась численность работников, занятых в сфере материального производства. Именно работники оборонных предприятий, потерявшие работу, и составили трудовой ресурс для развития малого и среднего предпринимательства. Приведенное обстоятельство объясняет, почему в настоящее время сфера услуг, где в первую очередь и получает развитие малое и среднее предпринимательство, стала значительным сектором, наряду с промышленным и сельскохозяйственным производством, а также с инфраструктурным обеспечением, в региональном экономическом комплексе. Предпринимая анализ официальных статистических материалов и нормативных актов, регулирующих малое и среднее предпринимательство, мы ставим перед собой цель раскрыть современное состояние малого и среднего бизнеса и выявить факторы, определяющие особенности этого состояния, а также определить общую динамику развития этой сферы.

Прежде всего, необходимо выяснить, что представляет собой структура основных видов деятельности, в которых занят малый и средний бизнес. Ранжирование опирается на критерий численности предприятий, относящихся к тому, или иному виду деятельности. Относительно малых предприятий местные статистические органы по состоянию на конец третьего квартала 2019 года приводят следующие сведения, представленные в таблице 1. 14

Таблица 1

Основные показатели деятельности малых организаций (без микропредприятий) Омской области за январь – сентябрь 2019 года

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Как следует из приведенной таблицы, лидирующие позиции занимают организации, относящиеся к сфере торговли. Здесь зарегистрировано 537 малых предприятий со средним числом работников чуть менее 12 тыс. человек. Второй по числу учтенных предприятий следует группа малых предприятий, связанных с обрабатывающими производствами, где на начало 2019 года было учтено 352организации, и где было занято почти 12,5 тыс. работников. Третью позицию занимают предприятия, занятые в строительной отрасли. По статистике их насчитывается 327, а возведением различных объектов занято почти 9 тыс. человек.

Информацию, относящуюся к сфере среднего предпринимательства, можно извлечь из данных областной статистики, отраженных в таблице 2. 15

Таблица 2

Основные показатели деятельности средних организаций Омской области за январь – сентябрь 2019 года

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

1Данные не размещаются в целях обеспечения конфиденциальности первичных статистических данных полученных от организаций, в соответствии с Федеральным законом от 29.11.2007 № 282-ФЗ (ст. 4, п. 5; ст. 9, п. 1).

На этом организационном уровне лидирующие позиции по видам деятельности, выявленные в сфере малого предпринимательства, сохранились. Внутри происходит перегруппировка, поскольку на первое место выходит деятельность, связанная с торговой отраслью, а обрабатывающие производства уходят на вторую позицию. Причем количественный разрыв по численности предприятий между ними увеличивается с 1,5 до 2 раз.

Динамика развития малого и среднего предпринимательства может быть установлена из сравнительных показателей за определенный временной период. Так, данные по динамике численности малых предприятий (таблица 3) показывают, что за период с 2011 по 2018 гг. наблюдается заметное сокращение числа малых предприятий, эта же отрицательная динамика сохраняется и в 2019 году. В соответствии с этим сокращается и численность занятых в этой сфере. Однако, показатель оборота, напротив, демонстрирует положительную динамику, которая особенно заметна по результатам 2018 года. Данный факт может свидетельствовать об экономической эффективности действующего малого бизнеса.

Таблица 3

Основные показатели деятельности малых организаций (без микропредприятий) Омской области

в 2011-2019 гг. 14

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Выявленную тенденцию подтверждают данные статистического сборника «Малое и среднее предпринимательство в России 2019». По такому показателю, как сальдируемый финансовый результат (прибыль минус убыток) впо результатам 2028 года, в сравнении с 2017 годом, наблюдается положительная динамика (21324 млн. руб. против 18040 млн. руб.) 9

Соответственно, анализ данных по функционированию средних предприятий (таблица 4), демонстрирует несколько иные результаты.

Таблица 4

Основные показатели деятельности средних организаций Омской области

в 2014-2019 гг. 15

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Из таблицы следует, что динамика численности средних предприятий в целом демонстрирует отрицательный характер. При этом, собственное производство и выполнение работ и услуг собственными силами, напротив, в денежном выражении возрастает. Однако, как следует из сведений Госкомстата, размещенных в отчете «Малое и среднее предпринимательство в России», выпущенном в 2019 году, показатель сальдированного результата (прибыль минус убыток) деятельности средних предприятий Омской области в 2018 году, по сравнению с 2017 годом снизился (1696 млн. руб. против 1754 млн. руб.) 9

Еще одним источником сведений о динамике развития сферы малого и среднего предпринимательства в регионе являются данные, приведенные в Едином реестре субъектов малого и среднего предпринимательства Федеральной налоговой службы (таблица 5).

Таблица 5

Динамика численности предприятий малого и среднего бизнеса в Омской области 2016-2019 гг. 7

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

1 Юридическое лицо
2 Индивидуальный предприниматель

Сведения из этого источника носят более объективный характер, поскольку фиксируют только действующие предприятия и организации, в отличие от сведений статистической службы, где учитываются предприятия, прекратившие свою деятельность, но не выведенные из реестра.

Данные сравнительного анализа за четыре года, а сведения обновляются в октябре каждого года, показывают еще более неутешительную картину. Она коррелируется с данными, приводимыми в уже упомянутом аналитическом исследовании Сбербанка19. В частности, в Омской области показатель числа активных компаний на тысячу человек трудоспособного возраста и старше составляет 22,49, число предпринимателей к этому же параметру – 24,18. Эти показатели отстают почти в полтора раза от цифр, которые демонстрирует лидер Сибирского региона – Новосибирская область. Соответственно, динамика числа активных компаний на август 2018 – март 2019 года составила – 2,67%, а показатель чистого притока активных компаний из других регионов процентном соотношении к активным компаниям в регионе на 2017 год составил – 0,18.

Рассмотрим, что представляет собой институциональная среда, регулирующая функционирование малого и среднего предпринимательства. Основная регулятивная цель институтов, относящихся к этой сфере, направлена на поддержку субъектов малого и среднего предпринимательства для их развития. На практике эта цель реализуется через деятельность органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, организаций, которые в совокупности образуют инфраструктуру этой поддержки. Нормативно работа проводится в соответствии с государственными программами Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальными программами, содержащими мероприятия, направленные на развитие малого и среднего предпринимательства. Предметно на это нацелена деятельность акционерного общества «Федеральная корпорация по развитию малого и среднего предпринимательства», которая осуществляется в соответствии с Федеральным законом от 24.07.2007 г. № 209-ФЗ (ред. от 29.12.2015 г.) «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации», в качестве института развития в сфере малого и среднего предпринимательства 1.

Каждый регион РФ создает собственную институциональную нормативно-организационную базу, сообразно своей природно-географической и социально-экономической специфике. Организационная инфраструктура, реализующая задачи по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства в Омской области, представлена на рисунке 1 [16, С. 216]

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис.1 Институты поддержки предпринимательства в Омской области

Место и роль малого и среднего предпринимательства в социально экономической жизни региона были определены в таком нормативном документе, как Указ Губернатора Омской области № 93 от 24 июня 2013 года «О стратегии социально-экономического развития Омской области до 2025 года». В разделе 5, раскрывающем основные направления роста конкурентоспособности региональной экономики, среди прочих мер приводится и такое мероприятие, как стимулирование развития малого и среднего предпринимательства. В пункте 6 этого раздела представлена развернутая программа мероприятий в этом направлении. Приоритет при поддержке вновь создаваемых и эффективно функционирующих субъектов предполагается отдавать тем из малых и средних предпринимателей, которые входят в состав кластеров Омской области, занятых в сфере производства и инноваций. При перечислении мер по развитию малого и среднего бизнеса Указ Губернатора называет следующие:

- оказание финансовой и имущественной поддержки субъектам малого и среднего предпринимательства;
- поддержка субъектов малого и среднего предпринимательства, использующих возможности лизинга и заемного финансирования;
- содействие развитию банковских программ поддержки субъектов малого и среднего предпринимательства, повышению доступности финансовых ресурсов для развития субъектов малого и среднего предпринимательства;
- создание условий, обеспечивающих доступное подключение субъектов малого и среднего предпринимательства к объектам коммунальной и энергетической инфраструктуры;
- развитие инновационно активных и экспортно ориентированных субъектов малого и среднего предпринимательства;
- поддержка субъектов малого и среднего предпринимательства в научно-технической и инновационной сферах, в том числе за счет их интеграции в систему научно-технической кооперации, развития инновационной инфраструктуры на территории Омской области, продвижения продукции инновационных предприятий Омской области на рынок, организации вовлечения в хозяйственный оборот результатов научно-технической и интеллектуальной деятельности предприятий Омской области;
- поддержка социально ответственной деятельности субъектов малого и среднего предпринимательства, направленной на решение социальных проблем (далее - социальное предпринимательство), формирование и поддержка кластера социальных инноваций, предусматривающего новый формат объединения ресурсов субъектов социального предпринимательства и органов государственной власти Омской области, органов местного самоуправления Омской области;
- стимулирование спроса на продукцию субъектов малого и среднего предпринимательства Омской области;
- повышение доступности бизнес-образования для субъектов малого и среднего предпринимательства и пропаганда предпринимательства (стимулирование граждан к осуществлению предпринимательской деятельности);
- обеспечение доступности инфраструктуры поддержки субъектов малого и среднего предпринимательства, в том числе за счет интеграции мер поддержки малого и среднего предпринимательства с программами акционерного общества "Федеральная корпорация по развитию малого и среднего предпринимательства", акционерного общества "Российский экспортный центр", Федерального государственного автономного учреждения "Российский фонд технологического развития", а также развития сети бизнес-инкубаторов и центров поддержки малого и среднего предпринимательства;
- совершенствование законодательства Омской области в целях снижения административных барьеров и избыточного регулирующего воздействия на предпринимательский сектор. 2

Значительное место малому и среднему предпринимательству отведено в Муниципальной программе города Омска "Повышение инвестиционной привлекательности города Омска", утвержденной Постановлением № 327 от 22 апреля 2019 года. Период ее реализации предусмотрен до 2024 года. Для достижения поставленной в названии программы цели первоочередной задачей называется обеспечение развития субъектов малого и среднего предпринимательства города Омска, повышение инвестиционной активности хозяйствующих субъектов. Для решения названной задачи разработана отдельная подпрограмма "Развитие и поддержка малого и среднего предпринимательства, формирование конкурентной среды и улучшение инвестиционного климата на территории города Омска". В числе причин, сдерживающих развитие предпринимательской деятельности в городе, Программа называет такие, как:

- недостаточный спрос на товары (услуги), реализуемые (предоставляемые) на внутреннем рынке, что объясняется снижением платежеспособного спроса населения;
- недостаточная обеспеченность финансовыми средствами субъектов предпринимательской деятельности;
- низкий уровень развития льготного кредитования для субъектов малого и среднего предпринимательства;
- неформальная занятость в сфере малого и среднего предпринимательства, связанная с высоким уровнем фискальной нагрузки (по сравнению с маржинальной доходностью по отдельным видам экономической деятельности).

Для реализации подпрограммы разработана группа мероприятий, куда входят:

- Предоставление субсидий субъектам малого и среднего предпринимательства;
- Предоставление грантов в форме субсидий субъектам малого предпринимательства на создание и развитие собственного бизнеса
- Организация информационной, консультационной поддержки, проведение конкурсов, выставочной деятельности для субъектов малого и среднего предпринимательства;
- Содействие интеграции организаций, учреждений и предприятий города Омска в мировую экономическую систему;
- Сопровождение инвестиционных проектов, планируемых к реализации на территории города Омска;
- Формирование готовых предложений для инвесторов;
- Организация деятельности совещательных органов, обеспечивающих взаимодействие органов местного самоуправления города Омска с органами государственной власти Омской области, общественными объединениями, организациями города Омска при рассмотрении вопросов, связанных с обеспечением развития инвестиционной и предпринимательской деятельности.

Субсидии и гранты предоставляются на конкурсной основе, средства на эти цели, в размере свыше 86 млн. рублей, выделяются из бюджета и закладываются отдельной строкой. 3

В 2007 г. на основании Распоряжения Правительства Омской области был создан Омский региональный фонд поддержки и развития малого предпринимательства. В качестве цели фонда было названо обеспечение равного доступа субъектов малого и среднего предпринимательства (далее – СМСП) к кредитным и иным финансовым ресурсам, развитие в Омской области системы кредитования СМСП, системы поручительств по обязательствам СМСП, основанных на кредитных договорах, договорах о предоставлении банковских гарантий или договорах лизинга, развитие инфраструктуры финансирования СМСП.

В число основных направлений деятельности фонда были включены такие, как:

услуги в сфере финансовой поддержки субъектов малого и среднего предпринимательства – поручительство, предоставленное в обеспечение обязательств перед кредитными организациями;

информационно-консультационная поддержка субъектов малого и среднего предпринимательства (Центр поддержки предпринимательства, региональный call-центр для предпринимателей, сайт «Административным барьерам – Нет!»).

предоставление офисных помещений и инфраструктуры Омского регионального парка информационных технологий СМСП, специализирующихся в сфере IT-технологий. 13

Структурным подразделением Омского регионального фонда поддержки и развития малого предпринимательства является Центр поддержки предпринимательства Администрации г. Омска. Главное направление деятельности Центра поддержки предпринимательства - реализация государственных программ, программ Омской области, содержащих мероприятия, направленные на развитие малого и среднего предпринимательства в Омской области, путем безвозмездного оказания субъектам малого и среднего предпринимательства комплекса услуг, направленных на содействие их развитию 20.

Основные направления деятельности:

консультационные услуги по различным вопросам ведения бизнеса, предоставляемые в том числе в рамках функционирования центра юридического сопровождения деятельности субъектов малого предпринимательства и регионального Call -центра;

информационное сопровождение деятельности субъектов малого и среднего предпринимательства по вопросам практического исполнения требований закона путем онлайн консультирования и информирования через единый интернет - ресурс «Барьерам - нет»;

организация и проведение на территории Омской области обучающих меро- приятий;

организация и проведение специальных программ обучения для повышения квалификации работников субъектов малого и среднего предпринимательства;

организация и проведение конкурсов среди субъектов малого и среднего предпринимательства.

Центр юридического сопровождения деятельности субъектов малого предпринимательства предоставляет следующие услуги [17,18]:

правовое консультирование в устной и письменной форме;

юридическая экспертиза документов на предмет соответствия действующему законодательству, в т.ч. правовая оценка договоров и сделок;

подготовка хозяйственных и трудовых договоров, претензий, исковых заявлений, жалоб и иных документов правового характера;

подготовка запросов и заявлений в контролирующие и надзорные органы;

постконсультационное сопровождение деятельности клиентов Центра.

Региональный call-центр для предпринимателей консультирует по следующим вопросам:

содействие финансированию субъектов малого и среднего предпринимательства;

вопросы предоставления государственной поддержки субъектам малого и среднего предпринимательства;

бухгалтерский учет;

микрофинансовые займы;

алгоритм регистрации предприятия: перечень документов, требований;

налоговое законодательство;

грантовая поддержка;

поручительство и кредитование.

Портал «Барьерам - нет!» создан с целью преодоления административных барьеров, которые возникают при осуществлении предпринимательской деятельности субъектов малого и среднего предпринимательства Омской области Данный проект является элементом инфраструктуры поддержки и развития малого и среднего бизнеса Омского региона и направлен на улучшение деловой среды во взаимодействии контрольно-надзорных органов и представителей бизнес-сообщества. 5

Структурным подразделением Омского регионального фонда поддержки и развития малого предпринимательства также является Центр координации поддержки экспортно-ориентированных субъектов малого и среднего предпринимательства (Центр поддержки экспорта Омской области), который начал функционировать с августа 2012 г. В его создании поддержку оказало Министерство экономики Омской области. Основная цель, которая преследовалась при создания этого Центра заключалась в содействии выходу товаров, работ, услуг субъектов малого и среднего предпринимательства Омской области на международные рынки.

Омский региональный парк информационных технологий (ИТ -парк) - объект инфраструктуры поддержки малого и среднего предпринимательства, созданный Правительством Омской области с целью поддержания и развития ИТ - компаний региона, а также стимулирования предпринимательской деятельности в сфере информационных технологий. Общая площадь ИТ -парка составляет 4000 м2. Это четырехэтажное здание с офисными и учебными помещениями, конференц - залом, переговорными комнатами и зоной коворкинга. Отбор субъектов малого и среднего предпринимательства, желающих разместиться в ИТ-парке и воспользоваться его услугами, осуществляется на конкурсной основе 11.

Микрофинансовая организация «Омский региональный фонд микрофинансирования субъектов малого и среднего предпринимательства» - был учрежден Правительством Омской области в целях оказания поддержки субъектам малого и среднего предпринимательства Омской области, соответствующим требованиям Федерального закона № 209 от 24.07.2007 «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации».

Этот Фонд использует денежные средства, полученные из бюджетов всех уровней, для предоставления микрофинансовых займов субъектам малого и среднего предпринимательства и организациям инфраструктуры поддержки малого и среднего предпринимательства. Микрозаймы могут быть предоставлены на следующие цели:

1. приобретение, ремонт, модернизация основных средств, необходимых для осуществления основного вида деятельности;
2. внедрение новых технологий;
3. развитие научно-технической и инновационной деятельности;
4. приобретение товарно-материальных ценностей, необходимых для осуществления основного вида деятельности;
5. расширение деятельности (нового направления) и/или развитие существующего бизнеса пополнение оборотных средств, для обеспечения заявки на участие в конкурсе на заключение государственных, муниципальных контрактов в соответствии с законодательством Российской Федерации. 12

В декабре 2015 года было создано АО «Агентство развития и инвестиций Омской области» – единая региональная инфраструктура развития предпринимательства и инвестиционной деятельности, которая объединила в себе деятельность ОАО «Корпорация развития Омской области», ОАО «Агентство по рекламно-выставочной деятельности», а также Центра координации поддержки экспортно ориентированных субъектов малого и среднего предпринимательства Омской области и Регионального Интегрированного Центра - Омская область. Для субъектов малого и среднего предпринимательства Агентство оказывает следующие услуги:

- Консультационные услуги по разъяснению законодательства Омской области и Российской Федерации;
- Содействие реализации проектов и представление интересов в органах власти Омской области;
- Консультационная поддержка по взаимодействию с финансовыми институтами;
- Разработка, доработка, экспертиза бизнес-планов, технико-экономических обоснований и финансовых моделей инвестиционных проектов.
- Сопровождение проекта в режиме одного окна;
- Консультирование по существующим предложениям и площадкам Омской области;
- Оказание информационной поддержки инвестпроектов. 4

«Агентство по рекламно-выставочной деятельности», как соучастник «Агентства развития и инвестиций Омской области» осуществляет свою деятельность с 2008 года. Как основной оператор рекламно - выставочной деятельности в регионе, агентство способствует продвижению продукции и услуг, производимых малым и средним бизнесом, через организацию различных торгово-промышленных выставок как в регионе, например, АгроОмск, так и за его пределами.

Вопросами защиты прав предпринимателей занимается специальный уполномоченный. Эта государственная должность учреждена в целях обеспечения гарантий государственной защиты прав и законных интересов субъектов предпринимательской деятельности на территории Омской области, их соблюдения органами государственной власти, органами местного самоуправления и их должностными лицами.

Центром институционального развития малого бизнеса, специализирующимся на создании благоприятных условий для возникновения и эффективной деятельности малых предприятий, в том числе инновационных, выступает Омский региональный бизнес-инкубатор. Достигается это путем предоставления на льготных условиях или безвозмездно материально-технических, информационных, консультационных, образовательных и других необходимых услуг.

Цель бизнес-инкубатора - стимулирование деловой активности граждан по созданию малых предприятий, разработке новых бизнес -проектов путем обеспечения комфортных условий для создания и развития предприятий.

Основными задачами бизнес-инкубатора являются: помощь перспективным молодым предпринимателям (стартап-компаниям), в том числе инновационным, в доработке идеи и продукта, получении инвестиций, поиске стратегических партнеров и клиентов; поиск и отбор бизнес-проектов для оказания государственной имущественной поддержки в форме предоставления на льготных условиях аренды помещений в здании бизнес-инкубатора; оказание бизнес-консультаций по вопросам создания собственного дела, бухгалтерскому и налоговому учету, участию в государственном заказе, коммерческой деятельности и управлению предприятием, а также вопросам оказания государственной поддержки малого предпринимательства в Омском регионе (субсидии и гранты); оказание услуг по составлению бизнес-плана для участия в конкурсах на оказание государственной поддержки малому бизнесу; мониторинг деятельности резидентов и выпускников бизнес-инкубатора; сопровождение выпускников бизнес-инкубатора в их последующей деятельности за пределами бизнес-инкубатора; обучение основам предпринимательской деятельности и переквалификация начинающих предпринимателей и лиц, желающих открыть собственное дело; работа с молодежью с целью развития молодежного предпринимательства; предоставление доступа к информационным базам данных и иным информационным ресурсам, находящимся в распоряжении бизнес-инкубатора.

Еженедельно в бизнес-инкубаторе для начинающих и действующих предпринимателей из муниципальных районов Омской области проводятся онлайн-консультации по темам «Как создать собственное дело» и «Бизнес -планирование». Для всех желающих провести собственное мероприятие бизнес -инкубатор предоставляет комфортабельные конференц -залы и учебные аудитории по приемлемым ценам. Для начинающих предпринимателей и фрилансеров Бизнес -инкубатор предоставляет коворкинг- зону. В коворкинг -зоне предоставляются рабочие места, оборудованные мебелью, оргтехникой, компьютерами и доступом в Интернет. 6

Начиная с ноября 2019 года в Омске начал действовать центр оказания услуг «Мой бизнес», созданный при поддержке Министерства экономического развития РФ. Деятельность этого центра преследует цель реализации национального проекта «Малый и средний бизнес и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы» и связанных с ними региональных программ. В ходе движения к этой цели предусмотрена реализация программы по акселерации предпринимательства, популяризации предпринимательства и финансовой поддержке бизнеса. В новой организации под одной крышей и в рамках одного окна предоставляется комплексная поддержка малого и среднего предпринимательства Омской области. Представленные ранее организации, которые взаимодействуют с субъектами малого и среднего бизнеса, такие, как Фонд поддержки предпринимательства, Фонд микрофинансирования, Центр компетенций в сфере сельского хозяйства находятся в одном здании и работают в режиме одного окна» 10

Проведенный анализ институциональной инфраструктуры, на базе которой предполагается эффективное развитие предпринимательской деятельности малого и среднего звена, априори подводит к ожиданию картины динамично и эффективно развивающегося малого и среднего предпринимательства. Однако, если сопоставлять институциональные структуры с результатами экономического анализа, возникает серьезное несовпадение с предполагаемыми ожиданиями. В этой связи можно сделать заключение о формальном подходе к решению поставленной цели.

Подводя итог анализу состояния и перспектив развития малого и среднего предпринимательства в Омском Прииртышье, можно прийти к следующим выводам. По количественному критерию и, соответственно, по результатам экономической деятельности, малый и средний бизнес существенно отстает от лидеров Сибирского региона. Основные виды экономической деятельности, в которых заняты малые и средние предприятия, - торговля, обрабатывающие производства и строительство. Несмотря на сокращение численности предприятий в обеих группах, экономические показатели снижаются в меньшей степени. При этом, по данным бухгалтерской отчетности, малое предпринимательство, в сравнении со средним, имеет положительную динамику за два предшествующих года по показателю сальдированный финансовый результат. В омской области сформирована многоуровневая институциональная структура и соответствующая ей нормативная база. Однако, до настоящего времени эффективность влияния институциональной среды незначительна. В документе под названием «Стратегия социально-экономического развития Омской области до 2025 г.» в числе слабых сторон, мешающих нормальному функционированию бизнеса в регионе, называются высокие административные барьеры. На стимулирование развития малого и среднего предпринимательства нацелены программы, разработанные на областном и городском уровнях.

Библиографический список

1. Федеральный закон от 24 июля 2007 г. № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» (с изм. и доп. от 29.12.2015 г.) // Информационно-правовая система ГАРАНТ : [сайт]. - URL: http://www.garant.ru. (дата обращения 08.01.2020)

2. Указ Губернатора Омской области № 93 от 24 июня 2013 года «О стратегии социально-экономического развития Омской области до 2025 года» (с изменениями на: 07.05.2018) // Консорциум «Кодекс» Электронный фонд правовой и нормативно-технической информации: [сайт]. - URL: http://docs.cntd.ru/document/467304053 (дата обращения 08.01.2020)

3. Постановление Администрации города Омска от 22.04.2019 N 327-п (ред. от 14.10.2019) "Об утверждении муниципальной программы города Омска "Повышение инвестиционной привлекательности города Омска" // Информационно – правовая система Консультант плюс : [сайт]. - URL: https://ovmf2.consultant.ru/cgi/online.cgi?req=doc&ts=505391350029676347786279256&cacheid=95CBA79F7D2D7499461C6D9EBE9F9C0B&mode=splus&base=RLAW148&n=146260&rnd=F4450D94009440ECE3D6AC2A55C7509C#1mlh8igjd1r (дата обращения 08.01.2020)

4. Агентство развития и инвестиций Омской области [сайт]. - URL: http://arvd.ru/ (дата обращения 08.01.2020)

5. Барьерам – нет! [сайт]. - URL: www.барьерамнет.рф (дата обращения 08.01.2020)

6. БУОО «Омский региональный Бизнес-инкубатор» [сайт]. - URL: https://www.omrbi.ru/ (дата обращения 08.01.2020)

7. Единый реестр субъектов малого и среднего предпринимательства //Сайт Федеральная налоговоая служба : официальный сайт. - URL: https://ofd.nalog.ru/statistics.html (дата обращения 05.01.2020)

8. Итоги сплошного наблюдения за деятельностью субъектов малого и среднего предпринимательства за 2015 год // Федеральная служба государственной статистики : официальный сайт. - URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/business/prom/small_business/itog2015/itog-spn2015.html (дата обращения: 03.01.2020)

9. Малое и среднее предпринимательство в России 2019 // Федеральной службы государственной статистики : официальный сайт. - URL: https://gks.ru/folder/210/document/13223 (дата обращения 10.01.2020)

10. Мой бизнес [сайт]. - URL: https://мойбизнес.рф/reg1 (дата обращения 08.01.2020)

11. Омский региональный парк информационных технологий // Омский региональный фонд поддержки и развития малого предпринимательства [сайт]. - URL: http://www.fond-omsk.ru/it-park/ob-it-parke.html Дата обращения 08.01.2020

12. Омский региональный фонд микрофинансирования [сайт]. - URL: https://mfofond.ru/fond/o-fonde (дата обращения 08.01.2020)

13. Омский региональный фонд поддержки и развития малого предпринимательства : официальный сайт. - URL: http://www.fond-omsk.ru/ (дата обращения 08.01.2020)

14. Основные показатели деятельности малых организаций (без микропредприятий) Омской области за январь – сентябрь 2019 года // Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Омской области : официальный сайт. - URL: https://omsk.gks.ru/publication_collection/document/30345 (дата обращения 05.01.2020)

15. Основные показатели деятельности средних организаций Омской области за январь – сентябрь 2019 года // Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Омской области: официальный сайт. - URL: https://omsk.gks.ru/storage/mediabank/so_09-2019.htm (дата обращения 05.01.2020)

16. Основные направления поддержки малого и среднего предпринимательства в Омской области / О.С. Евдохина, Е.В. Фалалеева, А.С. Голодных // Вестник ОмГАУ. – 2016. - № 4 (24) Серия Экономические науки. - С. 215-223.

17. Портал малого и среднего предпринимательства Омской области [сайт]. - URL: http://smb.omskportal.ru/support/ (дата обращения 08.01.2020)

18. Правительство Омской области : официальный сайт. - URL: http://gszn.omskportal.ru. (дата обращения 08.01.2020)

19. Развитие малого и среднего бизнеса в России. Апрель 2019.// Сбербанк России : официальный сайт. - URL: https://www.sberbank.ru/common/img/uploaded/files/pdf/analytics/s_m_business_dev.pdf (дата обращения: 03.01.2020)

20. Центр поддержки малого предпринимательства : официальный сайт. - URL: http://www.omskcpp.ru/ (дата обращения 08.01.2020)

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ ОРГАНИЗАЦИИ ЗАКУПОК ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ НУЖД

Симонова Н.Ю.

В условиях трансформации государственной системы управления приоритетное значение приобретает повышение эффективности методов и инструментов государственного регулирования, в том числе за счет совершенствования контрактной системы. Через систему государственных заказов происходит размещение, производство, закупка и поставка продукции, работ и услуг для общественных и государственных нужд. При этом государство выступает в качестве субъекта рыночных отношений, осуществляя заказы и закупки значительной номенклатуры товаров и услуг, инвестируя и финансируя предприятия, обеспечивая устойчивость их функционирования, используя государственный заказ как рыночный инструмент регулирования социально-экономического развития. Необходимость формирования эффективной системы государственных заказов определяется тем высоким удельным весом, которые государственные заказы традиционно занимают в структуре расходов бюджетов бюджетной системы Российской Федерации. Именно поэтому в современных условиях все большую актуальность приобретает вопрос контроля за эффективностью расходования бюджетных средств и достижения поставленных целей закупок. Система организации государственных и муниципальных закупок к Российской Федерации находится на стадии формирования, в связи с чем представляется интересным исследование сложившегося опыта зарубежных государств.

В начале исследования рассмотрим разные подходы к определению понятия «государственная закупка» (таблица 1).

Таблица 1 - Определения понятия «государственная закупка»

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Определение «государственной закупки» согласно Федеральному закону №44 является противоречивым и не отражает термин «закупки» во всей его полноте по следующим причинам: закон о контрактной системе рассматривает закупки как «совокупность действий». Это лишает возможности рассматривать закупку как процесс взаимосвязанных стадий. Кроме этого, в определении указана граница начала закупки – определение поставщика и граница ее окончания – исполнение обязательств, что не дает рассматривать закупку как цикличный процесс, хотя на самом деле процесс закупки цикличен.

Понятия, содержащиеся в разъяснениях ФАС России и Министерства экономического развития РФ, в попытке уточнить этот термин приводят к еще большему его сужению.

Исходя из определения Райзберга Б.А., Лозовского Л.Ш., Стародубцевой Е.Б. можно сделать вывод, что экономическая составляющая государственных закупок это само производство определенного продукта или услуг, а юридическая - представление государства как заказчика и в то же время главным контролером закупочной деятельности. Кроме того, все этапы закупочной деятельности строго регламентированы государственными документами.

То есть законодателем определена одна из основных целей регулирования Закона о закупках – создание условий для своевременного и полного удовлетворения потребностей заказчиков в товарах, работах, услугах с необходимыми показателями цены, качества и надежности.

Сама цель закона о закупках - не только определение поставщика в установленном порядке, но и конечная цель для заказчика – удовлетворение собственных потребностей, осуществляемая путем надлежащего исполнения контрагентом соответствующих обязательств перед заказчиком.

Анализируя понятие «государственные закупки» можно сделать вывод, о том, что базовое понимание термина – это тождество экономических и правовых составляющих, в равных степенях важных для выполнения главной цели – государственного регулирования и развития экономики страны.

В то же время, такой существенный инструмент государственного регулирования экономики не имеет четкого законодательного определения. В теории и практике важно учитывать цикличный характер закупок, состоящий из трех процессов: формирование заказа, размещение заказа, исполнение заказа.

В связи с чем, в рамках исследования было предложено ввести новое определение:

Государственные закупки – это цикличный процесс по приобретению правительством, государственными органами части произведенных в стране или за рубежом качественных и надежных товаров и услуг, за счет средств государственного бюджета с соблюдением экономической выгоды и применением всех правовых норм, регулирующих данный процесс. Такие закупки осуществляются государством для нужд собственного потребления (закупки оборудования, вооружений) и в целях обеспечения нужд населения и резервирования (например, государственные закупки зерна и других продовольственных товаров).

Систему государственныхзакупок можно рассматривать и с позиции движущей силы развития государства, становления его на более высокую экономическую, социальную и политическую ступень. Для этого система закупок должна соответствовать реалиям современного мира и даже идти вперед. Это невозможно сделать, если не анализировать и не перенимать лучшие методики построения системы из накопленного опыта развитых стран. От эффективности действия системы государственных закупок зависит развитие малого, среднего и крупного бизнеса, уровень жизни и благосостояния общества и, как следствие, мощь и процветание самого государства.

В настоящее время система госзакупок имеет несколько моделей. Каждая страна выстраивает свою систему по одной из них:

- централизованная;
- децентрализованная;
- смешанная (гибридная)

Для централизованной модели характерны централизовано осуществляется подготовка и повышение квалификации кадров, довольно сильное развитие управления и контроля, обязательное соблюдение законодательства и требований к профессиональным стандартам. Среди недостатков можно выделить - отдаленность от участников закупки, высококвалифицированный персонал часто вынужден выполнять рутинную работу. Страны, для которых характерна данная система, - Венгрия, Польша, Латвия, Италия, Великобритания и т.д.

Для данной системы характерно наличие центрального офиса или центрального закупочного государственного института, через которые ведется организация и осуществляются государственные закупки. В контракты вносятся условия, равные и для малых отделений компаний, дочерних компаний, и для местных государственных органов и государственных заказчиков. 13.

Среди положительных черт данной системы можно отметить то, что при закупке стандартных товаров происходит экономия за счет большого количества приобретения. Возможность исключить дублирование некоторых функций: управленческих, стратегических, административных и операционных.

Процесс оптимизируется за счет информатизации, специализации и увеличения инвестировании в инфраструктуру.

Модель характеризуется такими особенностями, как четкость, измеримость, прозрачность закупочных процедур. Четкое исполнение обязанностей квалифицированными кадрами, постоянное совершенствование их уровня квалификации помогает избежать противоречий и допуск ошибок в документации. Таким образом, соблюдается законодательство и профессиональные стандарты.

Среди недостатков централизованной модели госзакупок можно отметить значительное увеличение коррупции, риск задержки поставки продукции заказчику вследствие удаленности конечных пользователей, необходима передача части обязанностей высококвалифицированного персонала, но в ряде обстоятельств просто невозможна.

Преимущества децентрализованной модели построения системы государственных закупок в гибкости и в том, что она в первую очередь опирается на интересы конечных потребителей и бюджетных предприятий. Уровень коррупций значительно ниже, чем в предыдущей системе. Сокращены многие издержки, в частности, на сбор и обработку информации.

Функция закупок передана подразделениям, осуществляющим закупки под контролем органов местного самоуправления или бюджетным организациям, закупающим продукцию для удовлетворения собственных нужд.

Децентрализованная модель очень удобна для бюджетных предприятий, имеющих полномочия расходовать бюджетные средства, располагающих собственными кадровыми ресурсами и профессиональными кадрами для осуществления закупочной деятельности. В данном случае можно говорить о снижении бюрократии, сокращении сроков приобретения необходимой продукции. Характерны так же свойства гибкости и динамичности, что позволяет быстро обнаружить необходимость и способы для ее удовлетворения, например, для удовлетворения наукоемких затрат и при возникновении непредвиденных обстоятельств и в чрезвычайных ситуациях.

Для недостатков свойственны: нет точно согласованной системы управления государственными закупками, сложность отслеживания экономической эффективности расхода средств, часто отсутствие надлежащего уровня профессиональных знаний и стандартов. В данной системе не предусмотрена согласованность управления, что часто приводит к дублированию функций.

Данная система характерна для Португалии, Германии и РФ.

Всего в Германии имеется не менее 30 тысяч структур на разных уровнях (федеральном, региональном и местном), ответственных за осуществление закупочной деятельности. Германии удалось органично децентрализовать свою систему управления закупками и адаптировать ее к требованиям Европейского Союза.

Федеральное министерство экономики отвечает за разработку законодательства и закупочную политику в стране

За проработку законодательства и политики в области закупок в стране отвечает Федеральное министерство экономики 14.

На Федеральную счетную палату и контрольные органы земель возложена функция контроля 15.

Счетная палата проводит аудит государственных закупок с целью удовлетворения потребностей и требований органов государственной власти, достижения эффективности в части обоснования затрат, а также соблюдения законодательства.

Законодательство Германии организовано в соответствии с определениями и Директивами ЕС таким образом, что ряд крупных частных субъектов подпадают под его действие при организации контроля за процедурами закупок в области публичных закупок.

Германия имеет большие разработки в процессе общественного контроля и обсуждения.

Процедура для размещения госзаказов в Германии может проводиться в следующих видах:

- Открытый конкурс (Open procedure);
- Закрытый конкурс (Restricted procedure);
- Процедуры конкурентного диалога (Competitive dialogue procedure);
- Ведение переговоров (Negotiated procedure).

Заключение договора производится по тем же критериям, что и во всем Европейском Союзе – либо по критерию минимальной стоимости, либо в соответствии с требованиями MEAT.

Для уменьшения вероятности недобросовестного поведения поставщиков в Германии к размещению заказов иногда привлекаются независимые должностные лица, подконтрольные вышестоящим надзорным органам и Счетной палате.

Рассмотрим смешанную (или гибридную) модель системы размещения государственного заказа. С точки зрения положительных сторон для нее характерно: эффективное использование ресурсов, использование стандартной документации, своевременный мониторинг закупочной деятельности. Среди недостатков: Нечеткое разграничение обязанностей, дефицит профессиональных специалистов в данной сфере. Данная система контрзакупок применяется в США.

В этой стране накоплен большой опыт в организации информационного обеспечения госзакупок накоплен в Соединенных Штатах.

Еще в 1972 году в стране был принят закон, регулирующий федеральную систему государственных заказов, согласно которому Министерство финансов и Министерство обороны получили широкие полномочия в этой области.

По поручению министерств и ведомств УОУ (Управления общего обслуживания) планирует крупномасштабные покупки, практикуя конкурсный отбор, в основном тендеры.

Товары хранятся в складских помещения и затем продаются клиентам по оптовой стоимости. Незначительная часть денежных средств удерживается для обеспечения дальнейшего функционирования УОУ.

Закупки для поддержки национальной обороны осуществляются по заказу Министерства Обороны (Department of Defense) Соединенных Штатов Америки. Закупки в определенных (специализированных) областях организуются другими учреждениями страны, например, Национальное Управлением по аэронавтике (NASA), Агентством по исследованиям и разработкам в области энергетики (Energy Research and Development Agency) и т.д.

Процесс постоянного мониторинга и контроля за федеральными закупками осуществляет Управление Федеральной закупочной политики (Office of Federal Procurement Policy). Федеральный совет по регулированию закупок (Federal Acquisition Regulatory Council) координирует действия министерств, ответственных за государственные закупки.

Закон определяет правила федеральных закупок для государственных организаций (Federal Acquisition Regulations, FAR) и правила закупок для оборонных предприятий. Эти документы подробно определяют организацию системы закупок - с подробным описанием процедур и принципов их осуществления.

FAR призвана обеспечить то, чтобы все ведомства соблюдали единую закупочную политику и применяли единые правила закупок для федеральных закупок.

Главная цель FAR заключается в предоставлении всем государственным заказчикам продукции с наилучшим соотношением цена-качество, учитывая ограниченное время для закупок.

Согласно с требованиями FAR США могут размещать государственные заказы путем открытых торгов, переговоров, упрощенных способов закупок.

Последний способ (Simplified Acquisition Methods) применим к контрактам при стоимости в диапазоне до 5 млн.долларов в год. Используется только Соединенными Штатами Америки.

Искусственное деление объема закупок запрещено. Так же используются упрощенные способы размещения:

- запрос котировок (Price Quotations);
- при сумме контракта менее 2500 долларов используются закупочные корпоративные пластиковые карты (Governmentalwide Commercial Purchasing Card);
- размещение заказов на закупку (Purchase Orders);
- использование рамочных соглашений (Blanket Purchase Agreement), если покупки носят постоянный характер и имеют широкий ассортимент (канцелярские и др. расходные товары для офисов, запасные части для автохозяйств и т.д.)
Государственные заказы в Соединенных Штатах создаются и размещаются в двух основных направлениях:
- для оснащения текущей деятельности (материальное обеспечение);
- госзакупки по профилю работы каждого госоргана.

Закупки для нужд национальной безопасности и обороны и безопасности подлежат специальному государственному регулированию, дополнением к своду правил государственных закупок для целей национальной обороны (Defense Federal Acquisition Regulation – Supplement, DFARS).

Этим дополнением используются Министерство обороны США и другие ведомствами при закупках продукции, имеющей только военное значение.

Свод законов, регулирующих эту область, делится на две группы.

1) Законы общефедерального значения.

Они указывают порядок организации системы государственных закупок, устанавливают нормы права, которые применяются к конкретным видам закупочной деятельности, находящихся под юрисдикцией соответствующих органов исполнительной власти федерального значения.

2) специальный список законов, определяющих формы и принципы заключения договоров, а также предоставление информации по вопросам организации закупок и аналитического исследования их результатов.

В основе управления системами госзакупок в США можно отметить следующие три принципа:

- справедливость — обеспечение равных прав всем, кто участвует в конкурсе;
- честность, открытость, недопустимость коррупции в сфере государственных закупок;
- экономическая обоснованность — гарантия закупок качественных товаров (услуг) по конкурентоспособным ценам с минимальными затратами на организацию закупок.

В американской контрактной системе около 100 федеральных ведомства распределены по трем направлениям: государственный, научно-технический и хозяйственный секторы.

Ежегодно агентства используют свои подведомственные центры, региональные центры федерального правительства (всего 12), а также федеральные органы для размещения заказов на товары и услуги.

Законодательство США также регламентируют деятельность агентств, которые несут ответственность за организацию информационного освещения всех этапов государственных закупок.

Например, закон определяет обязанности и функции органов, которые собирают, обрабатывают и систематизируют данные о закупках.

Установлены права служб, поддерживающих и управляющих информационной базой государственных закупок для Федерального реестра контрактов.

Федеральный центр данных закупок разрабатывает и доводит до сведения участников руководство, содержащее следующую информацию:

- полный список учреждений, обязанных и необязанных отчитываться;
- перечень инструкций для баз хранения сведений в каждом ведомстве;
- объяснения (какие данные и как часто следует представлять).

В 1994 году законодательство США было тщательно проанализировано так как оно не в полной мере отразило механизмы, регулирующие закупку продукции. В результате чего появился закон о модернизации системы федеральных закупок, ставший основой для совершенствования информационных ресурсов, направленных на использование систематизированной информации.

Проведен также анализ организации федеральных закупочных процедур. Уполномоченные по государственным закупкам стали более самостоятельными в выборе методов закупок для государственных целей.

Закон упростил договорную процедуру мелких закупок и одновременно утвердил электронную торговлю (то есть технологии, поддерживающие определенные бизнес-функции, включая электронную почту, интернет, банковские карты, денежные переводы, виртуальный обмен информацией, интерактивные доски объявлений, и многое другое), отменил ведение большого количества бумажной документации и записей, Новый закон предусматривал упразднение бумажной документации и ведение записей, как это определяли множественные правила и регламенты, в отношении приобретений стоимостью менее 100 тысяч долларов, что позволило существенно упростить процесс закупок в отношении большого количества сделок, на общую сумму 3 млрд., ежегодно.

В настоящее время все федеральные агентства США обязаны по закону вносить информацию за последние пять финансовых лет о контрактах, не содержащих секретной информации, стоимость которой была выше 25 тысяч долларов, в электронную компьютерную базу данных.

Все ведомства обязаны передавать вышеуказанную информацию в Центральную информационную систему федеральных закупок. Сведения о контрактах представляются федеральными органами в стандартных формах и в унифицированных форматах.

В дополнение к этому перечню учреждения обязаны систематически хранить в электронном каталоге информацию, позволяющую идентифицировать субподрядчиков по контрактам на общую сумму 5 млн. у.е. и выше.

Информационная система, содержащая данные о федеральных закупках, позволяет систематизировать и обеспечивать сохранность об информации порядка 400-500 тысяч контрактов, каждый из которых стоит более 25 тысяч. у.е, и 17 миллионов контрактов малой стоимости, которые заключаются ежегодно федеральными агентствами.

Всю информацию по проведенным тендерам также можно найти в центральной информационной системе.

Для составления регулярных и внеплановых отчетов президенту и другим управляющим госорганам, общественности данные находятся в центральной информационной системе в постоянном доступе, чем соблюдается принцип открытости.

На основе этих показателей информационный центр ежегодно публикует доклад. Данные из системы могут быть использованы в отчетах, составленных по личным запросам любого потребителя. Специалист по информации при необходимости поможет клиенту создать отчет необходимой структуры. На оформление документа дается от пяти до семи рабочих дней.

Стоимость поиска по одному запросу (за один год) в основном банке данных составляет около 400 долларов, а информация за дополнительные годы — еще по 100 долларов (за каждый год). Специальные отчеты и другие информационные материалы передаются в различных вариантах (на бумаге и на магнитных носителях).

Для специального запроса необходимо указать следующие сведения:

- временной промежуток исследования (необходимо учесть, что финансовый год в США начинается 1 октября и закачивается 30 сентября);
- какие данные необходимо отразить (например, наименование организации, исполняющей контракт, категория заказа, цена сделки в долларах и др. сведения);
- порядок оформления, структура требуемой информации (например, временное распределение, с указанием организаций, названиями подрядчиков или т.д.).

Отдельно указывается необходимость получить данные об общей сумме в стоимостном показателе.

При введении системы электронных торгов в процесс федеральных закупок преследовались следующие цели - это оптимизация взаимодействия уполномоченных органов с подрядчиками, снижение стоимости закупок, а также значительное сокращение времени, отводимого на эти операции.

Электронные площадки для исполнения государственных закупок в США используются очень редко. В основном они предназначены для заключения сделок между компаниями коммерческой направленности.

Более строгое регулирование процесса Федеральных закупок, что согласуется с условиями их осуществления с использованием бумажных документов и создает серьезные препятствия для организации процедуры посредством электронных торгов. В основном электронные торги используют для проведения закупок по упрощенной форме со стоимостью контракта менее 100 тыс. у.е.

Электронные торги регулируются законами в области интернет-технологий и связи, информационной безопасности, а также в области использования базовых стандартов безопасности компьютерных систем.

Информационные данные позволяют реализовать вышеуказанные принципы - открытость закупок продукции, предназначенной для нужд государства, равенство участников торгов и их доступ к информации о контрактах.

Законом закреплена обязанность по обеспечению открытого доступа к этим информационным ресурсам. Информация в обязательном порядке размещается на едином правительственном портале.

Это делается путем размещения их. В интернете также публикуется электронная версия федерального реестра договоров Преимущество Федеральной информационной системы закупок США в том, что она гарантирует:

высокую скорость и точность предоставления информации о контрактах в области госзакупок правительственным органам и частным лицам;

дает возможность получить данные по интересующим пользователей направлениям (время, периоды, типы контрактов, стоимость и т.д.)

Среди недостатков системы можно отметить следующие:

не все федеральные ведомства предоставляют полную информацию;

низкая активность в использовании информации;

информационные данные не всегда имеют совместимость между структурными звеньями системы и др.

Исследования компанией KMPG 10 показали оптимальность и развитость именно зарубежной теории, практики и методологии управления закупочной деятельностью.

В зарубежной практике следует отметить два способа управления закупками - управление государственными закупками и управление корпоративными закупками.

Корпоративные закупки - это процедура обеспечения потребностей коммерческих и некоммерческих предприятий в средствах, предметах, ресурсах и т.п.

Закупки же для осуществления деятельности органами законодательной, исполнительной или судебной власти называются государственными.

Организация управления корпоративными и государственными закупками за рубежом в процессе развития прошла несколько стадий.

В данное время государственные закупки принято называть публичными (public procurement).

В таких странах как Германия, США, Франция на публичные закупки выделяется от 15 до 2 5% распределительной части государственного бюджета.

В других, менее экономически развитых странах или в странах с переходной экономикой на публичные закупки траты составляют порядка 50% 5.

Из мирового опыта в Россию пришло понимание проведения именно публичных закупок («public procurement»), для того, чтобы они были менее коррумпированными и более результативными. Так же способствует этому проведение конкурсов с применением больших возможностей современных информационно-коммуникационных технологий.

Следует выделить четыре вида проведения публичных конкурсов. Они приняты Организацией стран экономического сотрудничества (OECD) и взяты за основу: по способу приглашения для участия в конкурсе, по количеству этапов, по количеству предметов публичных закупок, по участию иностранных претендентов-поставщиков.

Все данные виды конкурсов могут быть автоматическими или дискреционными.

Если заранее известны не все требования конкурса, но являются основными для претендентов, а в дальнейшем органы, объявившие конкурс, выбирают участника по дополнительным условиям, то такой конкурс называется дискреционным.

В автоматическом же конкурсе все параметры известны заранее, а участник выбирается автоматически согласно всем объявленным требованиям.

Каждый из видов и подходов к организации публичных закупок за рубежом строго регламентирован национальным законодательством.

Можно рассмотреть особенности проведения двух типов закупок на примере Германии и Соединенных Штатов Америки.

В США существует специальная государственная структура по управлению публичными закупками (госзаказами) - Федеральная контрактная система. Ее правовые функции регламентируются национальным специальным кодексом правил (федеральными правилами закупок).

Правила регулируют не только организацию публичных закупок, но и их планирование.

Планирование госзакупок в Соединенных Штатах Америки носит прогностический характер государственных потребностей в ресурсах и другой инвентаризации в открытом режиме на специальных информационных площадках, которые доступны каждому.

Соответственно соблюдается принцип прозрачности, эффективности и строгой подотчетности закупок и результатов публичных торгов. Основные требования к поставщикам едины: соблюдение всех технико-экономических условий контракта, обеспечение качества. Выбор поставщика основывается на предложении наиболее оптимальной (экономичной) цены при прочих равных условиях.

При выборе поставщиков услуг в сфере государственных закупок США обеспечение качества играет важную роль в выполнении технических и экономических требований. В закупках товаров, а также других товаров и материалов главную роль в выборе поставщика играет максимально экономичная цена при точном и строгом соблюдении технико-экономических условий 16.

Федеральная контрактная система США объединяет принципы централизации (центральная Федеральная контрактная система управляется Управлением государственных заказов США) и децентрализации (имеется обширная организационно-функциональная структура с определением сфер ответственности каждого структурного подразделения).

Германия также учредила федеральный орган по управлению государственными закупками и заказами. Он работает на основе принципов конкуренции и демонополизации в сфере государственных закупок. В рамках государственного управления закупками была создана система мониторинга государственных закупочных процедур. Она включает в себя две инстанции: апелляционную и судебную, что позволяет оспаривать результаты конкурсов в досудебном и судебном порядке 3.

Государственные закупки в Германии осуществляются в условиях полного соблюдения технических требований и экономической выгоды поставщиком. Понимание экономической выгоды в Германии не ограничивается получением самой низкой цены. Экономическая выгода - это приобретение ресурсов и других сырьевых ценностей, которые характеризуются адекватным уровнем качества при сопоставимом уровне качества цен.

В обеих рассмотренных странах, основой открытости и конкурентоспособности государственных закупок является доступная информация по контрактам и пройденным конкурсным процедурам. В рамках общественного контроля государственных закупок в Германии был создан специальный экспертный форум, который проводит научную экспертизу проводимых конкурсов.

Заключение, высказанное экспертами форума, имеет важное значение для государственного органа по закупкам.

Зарубежной практикой управления государственными закупками накоплен большой опыт в организации этой деятельности.

Основой организации государственных закупок является конкурентная среда, открытость, доступ к информации, а также усиленный контроль над результатами тендеров (государственных и общественных).

Системами управления государственными закупками за рубежом используется совокупность централизации и децентрализации, направленная на сокращение коррупции в сфере государственных закупок.

Степень коррупции в государственном секторе рассматриваемых стран существенно меньше в связи с развитием и совершенствованием систем управления государственными закупками.

По сведениям Международного антикоррупционного движения Индекс восприятия коррупции в рейтинге за 2018 г первое место заняла Дания (88 баллов), 2ое - Новая Зеландия (87 баллов), 3е-Финляндия, Швеция, Швейцария, Сингапур (85 баллов), в конце – Сомали (10 баллов). США -25 место (71 балл), Германия на 14 месте (80 баллов), Россия набрала 28 баллов из 100 и заняла 138 место из 180 (столько же набрано баллов Папуа – Новая Гвинея, Гвинеей, Мексикой, Ливаном, Ираном, Мексикой. 0 - самый высокий уровень восприятия, 100- самый низкий.10.

За рубежом активно используются административные, регулятивные и социальные меры для снижения уровня коррупции в государственных (государственных) закупках за рубежом. Административные меры включают, в первую очередь, регулярную смену кадров должностных лиц по закупкам.

Нормативные меры регулирования заключаются в уголовном преследовании коррупционеров, их контрагентов и формировании «черных списков», в которые входят недобросовестные поставщики.

В будущем такие поставщики не могут участвовать (самостоятельно или через подставных лиц) в государственных закупках на любом уровне.

Социальные меры заключаются в том, что ненадежные поставщики государственных контрактов через механизм общественного осуждения теряют свою репутацию, и это, несомненно, приводит к потере бизнеса (так называемая рыночная дисквалификация компании).

Зарубежный опыт в сфере государственных закупок является успешным и наиболее проработанным в социально и экономически развитых стран. Во многих отношениях, иностранная практика закупочной деятельности должна быть использована для улучшения организации дальнейших процессов закупок (поставок) по обеспечению потребностей ресурсов государственного сектора.

Наиболее эффективным представляется использование зарубежных методик оценки эффективности государственных закупок. В данное время заслуживают внимание следующие основные зарубежные методики оценки эффективности государственных закупок:

1) методика, разработанная австралийскими государственными органами по контролю закупок, основывается на «эффективном расходовании средств». Должностные лица сами должны контролировать свои действия по закупке на всех стадиях процесса, рассчитывать издержки и полученную выгоду относительно жизненного периода приобретенного товара, не руководствоваться только более выгодной меньшей стоимостью контракта. При сравнении окончательной стоимости и рекомендованной невозможно сделать вывод об эффективности расхода средств 4.

Факторы, влияющие на процесс:

- избранный метод закупок;
- сформированность привлекаемого рынка;
- качественный показатель закупки закупочной организацией;
- рынок и выигравший поставщик,
- финансовые предположения, включая ликвидную стоимость продукции или работ после завершения проекта по данному контракту;

2) в Канаде разработана методика, в которой прослеживается концепция «оптимальной стоимости». Она основывается на взаимосвязи цены. Качества, технической выгоды. Они устанавливаются закупочным органом до внесения запроса, в критериях оценки запроса предложений. Под эффективностью госзакупок принимаются показатели уровня конкуретности торгов и степень коррупции;

3) оценка эффективности государственных закупок, выработанная Европейским Союзом предусматривает следующие показатели:

- размеры закупок;
- годовые оценки совокупных государственных закупок;
- количество опубликованных извещений;
- количество организаций, публикующих извещения;
- количество и стоимость заключенных контрактов;
- количество контрактов, заключенных с фирмами из стран, не участвующих в ЕС;
- сравнение цен, уплаченных за похожие товары и услуги организациями государственного сектора в рамках всего Сообщества;
- степень коррупции.

Тем не менее, упомянутые выше методики показывают лишь внешнюю не полную, а порой и устаревшую информацию осуществления процесса закупки. Естественно, что данная ситуация не удовлетворяет такой способ мониторинга эффективности большинство стран, поэтому и по сей день идет реформирование и вносятся коррективы для получения актуальной и своевременной информации о деятельности системы.

Использование зарубежных методик оценки эффективности государственных закупок возможно лишь после устранений существующих системных проблем государственных закупок и принятия единого подхода к оценке эффективности государственных и муниципальных закупок.

Библиографический список

1. Федеральный закон от 05.04.2013 N 44-ФЗ (ред. от 27.12.2018) «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» // Правовая справочно-информационная система Консультант Плюс.

2. Барышев В.А. Госзакупки как форма участия государства в гражданско-правовых отношениях // Экономика. Право. Общество. 2017. № 4 . С.43-51.

3. Белокрылова О.С. Гуцелюк Е.Ф. Экономические риски системы государственных и муниципальных закупок // Journal of Economic Regulation (Вопросы регулирования экономики). 2015. №6. 154-161.

4. Дерновая А.О. Проблемы оценки эффективности контрактной системы в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд // Ленинградский юридический журнал. 2015. №3 С. 151-157.

5. Кабанов А.А., Крячек М.О. Информационные аспекты противодействия коррупции при организации государственных закупок // Правовое поле современной экономики. 2018. № 10. С. 116-131.

6. Каллагова Р. Э. Экономическая оценка государственных закупок: содержание, особенности и повышение эффективности. // Актуальные проблемы рыночной экономики: организационные, инвестиционные, финансовые и социальные аспекты. Сб. науч. трудов. 2005. Выпуск 3. / Науч. ред. И. Д. Мацкуляк. – М.: ИнДел,

7. Райзберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь. - М.: ИНФРА-М, 2007.

8. Модель зрелости закупок. Анализ функции закупок в российских компаниях. Исследование KMPG. М., (2014). // https://home.kpmg/ru/ru/home/insights/2011/06/model-of-procurement-maturity.html.

9. О рассмотрении обращения: Письмо ФАС России от 01.08.2014 № АД/30947/14 // docs.cntd.ru/document/420256153.

10. Официальный сайт АНО «Центра антикоррупционных исследований и инициатив» Трансперенси Интернешнл-Р» // transparency.org.ru/research/indeks-vospriyatiya-korruptsii/rossiya-v-indekse-vospriyatiya-korruptsii-2018-28-ballov-iz-100-i-138-mesto.html

11. Письмо Министерства экономического развития РФ от 29 декабря 2016 г. N Д28и-3495 «О разъяснении положений Федерального закона от 5 апреля 2013 г. N 44-ФЗ» // https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/71491448/

12. Попова Г.Г., Таланцев В.И. Международный опыт построения системы государственных закупок /Доклад/ Дальневосточный федеральный университет Владивосток // www.sworld.com.ua/konfer32/998.pdf.

13. Architecture.com [Electronic resource]. URL: http://www. architecture.com/ Files/RIBAHoldings/ PolicyAndInternational-Relations/Policy/PublicAffairs/2012/ComparativeProcure- ment.pdf.

14. Bundesministerium für Wirtschaft und Technologie, BMWi http://www.bmwi.de

15. Bundesrechnungshof, http://www.bundesrechnungshof.de/de

Yeow J., Edler J. (2012) Innovation procurement as Projects // The Journal of Public Procurement. №12(4). pp. 472-504.

РАЗВИТИЕ БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА И ОТЧЕТНОСТИ В УСЛОВИЯХ ЦИФРОВОЙ ЭКОНОМИКИ

Кальницкая И.В., Максимочкина О.В.

В условиях развития цифровой экономики вопросы трансформации бухгалтерского учета и отчетности приобретают особую актуальность, поскольку на протяжении последних десятилетий они переживают период переосмысления роли в социально-экономической среде и поиска направлений модернизации, вследствие теоретической неоднородности, критики - как внутри, так и вне бухгалтерского сообщества – и эмпирически подтвержденного снижения релевантности отчетных данных 5.

Вопросы развития бухгалтерского учета и отчетности в условиях цифровой экономики в настоящее время являются предметом активного научного обсуждения. Исследователи признают необходимость изменения содержания и качественных характеристик учетно-аналитической информации, формы представления отчетной информации, дальнейшее развитие и расширения спектра принципов, методов, объектов бухгалтерского учета и отчетности в контексте цифровой экономики. Вследствие этого, актуализируется вопрос о разработке концептуальной модели бухгалтерского учета и отчетности в цифровой экономике. Перечислим ключевые факторы, которые определяют необходимость разработки новых концептуальных положений бухгалтерского учета и отчетности:

- позиционирование информации как ключевого ресурса цифровой экономики;
- стремительное развитие цифровых технологий;
- создание интеллектуальной цифровой среды поддержки бизнес-моделей;
- развитие гибридных и нематериальных форм капитала (интеллектуального, репутационного, человеческого);
- дополнение целевых характеристик деятельности экономических субъектов нефинансовыми, социальными и экологическими показателями;
- создание виртуальных организаций.

Целевая направленность бухгалтерского учета и отчетности в условиях цифровой экономики заключается в создании знаний (информационного ресурса) в отношении как отдельных экономических субъектов, так и их групп для всех заинтересованных пользователей. Ранее было отмечено, что ключевым ресурсом в цифровой экономике является информация. Информационный ресурс имеет огромную ценность и в рамках организации трактуется как нематериальный актив. В процессе аккумулирования конкретизированной информации формируются знания об объекте. Как следствие, идея цифровой экономики заключается не в представлении готового продукта (товара) или услуги потребителю, а инструментария создания с возможностью кастомизации посредством частичного или полного изменения продукта на основании конкретного запроса, дополнительного укомплектования товара какими-то усовершенствованными или дополнительными частями. Потребитель становится производителем, поскольку полноценно участвует в процессе создания потребляемого продукта [4, с.52].

Рассматривая влияние цифровой экономики на развитие бухгалтерского учета и отчетности, необходимо принять во внимание создание нового вида организаций, которые потребуют внесения изменений в учетную практику – виртуальных организаций, поскольку в условиях цифровой экономики традиционная форма деятельности организации подверглась виртуализации в части управления и активов. Виртуальную организацию можно определить в широком и узком смысле. В широком смысле виртуальную организацию определяют как экономическую форму бизнес-процессов в кратко- и среднесрочных периодах для выпуска продукции (товаров, услуг) в материальной и/или виртуальной форме, независимых и географически разрозненных агентов (реализующих упомянутые бизнес-процессы) с виртуализацией активов и/или управления, создаваемые на базе или без участия материальной организации (предприятий) в целях максимизации прибыли в виртуальном пространстве цифровой экономики на основе капитализации знаний персонала, управляющего технологиями [2, с.618]. В узком смысле виртуальную организацию определяют как экономическую форму организации бизнес-процессов в кратко- и среднесрочных периодах цифровой экономики с виртуализацией активов и/или управления, создаваемые на базе или без участия материальной организации на основе капитализации знания процессов менеджмента [2, с.618-619].

Считаем целесообразным в рамках рассматриваемой проблемы привести состав виртуальных активов и определение виртуального управления. В экономической литературе предлагается выделить три группы виртуальных активов 2. Первую группу представляют виртуальные инвестиционные активы (ценные бумаги, фьючерсы, инвестиционные проекты) в составе альтернативных инвестиций в финансовые активы. Ко второй группе относятся объекты интеллектуальной собственности, которые появляются в условиях виртуального рынка как результат деятельности виртуальной организации и имеющие ценность для разработчика и потребителя продукта виртуального рынка. Третья группа виртуальных активов представлена виртуальной валютой. Виртуальное управление – это управление в организации с преобладанием удаленных сотрудников над офисными (или традиционной для индустриальной экономики формы организации труда сотрудника) [2, с.619]. Виртуальное управление также определяют как дистанционное управление.

Очевидно, что учетная политика для целей бухгалтерского учета виртуальных организаций будет существенно отличаться от методики учета в традиционных организациях. За счет возникновения новых гибридных и модифицируемых форм активов, обязательств и капитала спектр объектов виртуальных организаций существенно расширяется: умные активы и контракты, инструменты смешанного инвестирования, новые формы финансовых сделок, электронные потоки средств и др. – их отражение в бухгалтерском учете требует разработки и нормативного введения новых критериев идентификации и методов оценки такого рода объектов учета, принципов отражения их в отчетной экономической информации 3.

Одним из признаков цифровой экономики является рост объемов виртуальных операций. В бухгалтерском учете к виртуальным операциям относятся операции, прибыль (убыток) по которым может никогда не воплотиться в приток (отток) денежных средств 7. В качестве примера виртуальных операций можно привести следующие операции: переоценка основных средств, создание оценочных обязательств, продажа товаров, оказание услуг, строительство (МСФО 15 «Выручка по договорам с клиентами»), снижение стоимости запасов до чистой стоимости реализации (МСФО 2 «Запасы»), обесценение стоимости основных средств, нематериальных активов (МСФО 36 «Обесценение активов»), обесцените финансовых активов (МСФО 9 «Финансовые инструменты»), оценка активов и обязательств, проводимая согласно МСФО по модели оценки (учета) по справедливой стоимости 7.

Результатом цифровизации экономики в учетной области является появление новых видов учета: виртуальный учет, фрактальный учет, прогнозный учет, многомерный учет, сетевой учет 10. Следует отметить, что ни один из указанных видов учета официально не признан в российской учетной практике, но они получили устойчивое распространение в профессиональной среде, отражая растущий интерес научного и бизнес-сообществ к нестандартным подходам в области бухгалтерского учета, расширяя его концептуальные основы 10. Возникновение новых видов учета обусловлено следующими факторами:

1. Необходимость переосмысления содержательного наполнения дефиниции «бухгалтерский учет» в контексте цифровой экономики.
2. Необходимость изменения технологии бухгалтерского учета, расширения его объектов и методов.
3. Необходимость увеличения состава показателей бухгалтерской отчетности в интересах всех групп пользователей 10.

Цифровая экономика предоставляет широкие возможности развития техник бухгалтерского учета и отчетности, в частности, за счет использования блокчейна, облачных технологий, искусственного интеллекта и программных ботов, инструментов работы с большими данными, структуризации информации через систему концептов и дескрипторов таких универсальных языков электронной отчетности, как XBRL [5, с.75]. В этой связи стремительно развивается использование интернет-технологий – устройств (физических предметов), работающих в концепции вычислительной сети путем применения встроенных технологий для бесконтактного взаимодействия друг с другом или внешней средой без участия пользователя для передачи информации, которые самостоятельно генерируют и передают информацию об объекте, то есть информация создается не человеком, а предметом 8. Применение интернет-технологий позволяет реализовывать деятельность пользователя в рамках информационного общества, в соответствии с требованиями оперативности обработки больших объемов данных (big data) и достоверности отражения такой информации в отчетности.

Технология big data – это сбор, обработка, хранение больших объемов разнообразных данных в оцифрованном формате. Технология big data понимается не только как обработка данных большого объема, но также с большим разнообразием и скоростью. Это связано с тем, что для анализа используются не только внутренние данные компании (структурированные данные), но и внешние источники, такие как веб-сайты, тексты, видео, Интернет вещей, RFID и другие источники (полуструктурированные и неструктурированные данные). Большие данные характеризуются значительным объемом, разнообразием и скоростью обновления, увеличивают не только объем данных для анализа, но также их достоверность.

Необходимо признать активное развитие облачных вычислений (Cloud Computing) – это технологии размещения собственных данных во внешнем по отношению к фирме информационном пространстве 17, набор технологий и систем, которые предоставляют различные типы ресурсов (вычисления, хранилище, программное обеспечение и т. д.) по запросу через Интернет. Такие технологии значительно снижают трудозатраты на аналитическую обработку данных, обеспечивая бухгалтеров и руководство организации исключительно релевантной информацией. Количество источников данных стремительно растет, а значит, технологии их обработки становятся все более востребованными.

В среднесрочной перспективе повсеместное применение интернет-технологий, генерирующих информацию о хозяйственной деятельности экономического субъекта приведет к использованию первичных документов в учетной практике экономических субъектов исключительно только в цифровой форме. Как следствие, это позволит отказаться от использования учетных регистров в системе бухгалтерского учета. Информация первичных документов будет храниться в системе данных, где будут совершаться простые операции по анализу данной информации. Операции по обработке информации на основе заданных параметров и алгоритмов совершаются в системе знаний, результатом которой является разработка решения или вариантов решений и выполнение поставленной цели. Данные системы представляют собой структуру интеллектуальной системы управления, использование которой позволит информационному обществу применять автоматизированные механизмы, вычислительные технологии, действующие по определенным сложным алгоритмам и обрабатывающим нетипичную, несвязанную информацию не только для сбора, группировки и систематизации информации, но и для разработки решений 8. Информационное общество рассматривается как общество знаний, в котором субъект (пользователь) освобожден от рутинных действий по сбору, группировке и анализу информации, и его деятельность становится высокоинтеллектуальной.

В последние десять лет все большую популярность в области бухгалтерского учета стало приобретать понятие «блокчейн» (blockchain). Блокчейн – это многофункциональная и многоуров­невая информационная технология, предназначенная для надежного учета различных децентрализованных ак­тивов 17. Блокчейн – одна из революционных баз данных, хранит любую информацию в децентрализованной вычислительной системе и после хранения данные внутри нее никогда не могут быть изменены, прозрачно доступен для всех пользователей, вошедших в базу данных, и они могут просматривать всю информацию, опубликованную в блокчейне 13. Данная технология представляет собой непрерывную последовательность (список) блоков, выстроенную по необходимым правилам. Такая цепочка блоков записей позволяет пользователю осуществлять хранение информации распределено. В свою очередь, каждый последующий блок в системе четко связан с предыдущим, что фиксирует цифровая подпись, исключая любую возможность изменения данных. В экономической литературе распространено мнение о том, что внедрение цифровой технологии блокчейн в учетную практику произведет революцию в российском бухгалтерском учете, блокчейн сделает бухгалтерский учет непрерывно функционирующим процессом, направленным на решение задач цифровой экономики.

В качестве преимуществ цифровой технологии блокчейн для бухгалтерского учета и бизнеса выделяют:

1. Возникновение нового метода бухгалтерского учета – тройной записи. При использовании технологии блокчейн регистрация данных по каждой транзакции отражается по дебету и кредиту с третьей записью – в государственном (всемирном) регистре. Для регулирующих органов бухгалтерская финансовая отчетность каждого зарегистрированного экономического субъекта будет доступна в режиме реального времени. Это обеспечит финансовую прозрачность финансово-хозяйственной деятельности экономических субъектов, исключит допущение ошибок, постоянный контроль, значительное снижение затрат на получение документации и процесс проверки, уменьшение финансовых рисков для экономических субъектов.
2. Использование смарт-контрактов или так называемых умных контрактов. Благодаря электронной подписи, децентрализации контракта, открытости и доверенности сторон, достоверности источников данных за счет автоматизации платежей существенно сокращается время и снижаются трудовые затраты на заключение и выполнение условий контрактов.
3. Proof-of-Provenance – создание условий для цифрового аудита на каждом этапе создания продукции.
4. Безопасное облачное хранение данных организации, а также экономия средств на применение центральных серверов.
5. Значительно упрощается процесс отражения движения активов внутри экономического субъекта, поскольку движение активов будет представлять собой транзакцию, что позволит получать полную управленческую и финансовую информацию в режиме реального времени.
6. В виде транзакций будут производиться расчеты с контрагентами экономического субъекта, благодаря системе блоков формирование и списание дебиторской и кредиторской задолженности будет происходить одновременно, без необходимости подтверждения факта транзакции.
7. Исключение фактов коррупции, растрат и неподтвержденных расходов, устранение теневой части бизнеса за счет полной прозрачности информации в режиме онлайн.
8. Упрощение процесса управления ресурсами благодаря безопасной регистрации транзакций [11, с.114-115].

Принимая во внимание очевидность преимуществ цифрового бухгалтерского учета для организаций, необходимо выделить проблемы, препятствующие внедрению блокчейн-технологии в бухгалтерский учет, что представлено на рисунке 1.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 1. Проблемы внедрения blockchain в бухгалтерский учет

Цифровая технология блокчейн признается экспериментальной технологией, и большинство проблем, связанных с ее внедрением в учетную практику экономических субъектов, в первую очередь регуляторных, остаются нерешенными. Но в то же время большинство компаний финансового сектора, ритейлеры, транспортно-логистические операторы активно тести­руют проекты, опирающиеся на технологии распре­деленного реестра, создавая или стимулируя спрос на специалистов по блокчейну 15.

Рассматривая методы бухгалтерского финансового учета в условиях цифровой экономики, в экономической литературе предлагается отойти от стереотипов их восприятия, как чего-то статичного и незыблемого. Целесообразным считается сохранить методологическое ядро бухгалтерского учета и развивать, расширять спектр используемых методов, обеспечивая тем самым их адекватность новым задачам бухгалтерского учета в контексте цифровой экономики.

Следует констатировать, что формирование информационной области цифровой экономики оказывает влияние на развитие большинства элементов метода бухгалтерского учета. В частности, рекомендуется классический план счетов бухгалтерского учета дополнить счетами перспективного учета, включить дифференциальные, контрольные счета, счета для нефинансовой информации, обсуждаются возможности применения систем, альтернативных двойной записи [3, с.72]. Полагаем, что в ближайшее время следует ожидать и других изменений элементов метода бухгалтерского учета под влиянием стремительного развития цифровых технологий и существенных изменений объектов бухгалтерского учета. Как следствие, логичным и целесообразным является многоаспектное развитие теоретических и методологических положений бухгалтерского учета, что обеспечивает адекватность его информационного продукта задачам цифровой экономики.

В условиях цифровой экономики объекты бухгалтерского учета подлежат изменениям. Спектр объектов бухгалтерского учета расширяется за счет возникновения новых, гибридных и модифицируемых форм активов, обязательств и капитала. В качестве примера новых объектов бухгалтерского учета можно привести следующие: криптовалюта, умные активы, умные контракты, инструменты смешанного инвестирования, новые формы финансовых сделок, электронные потоки средств, виртуальные монетарные и немонетарные единицы ценности, интеллектуальный капитал, репутационный капитал, человеческий капитал. Сегодня это не только индикаторы экологической безопасности и социальной ответственности организации, входящие в триединый итог нефинансовой отчетности, рекомендуемой различными регуляторами, но и специфические показатели экономической деятельности – платформы для создания стоимости (разные виды капитала), временные и конкурентные характеристики бизнес-процессов, параметры внешней и внутренней среды, риски, стратегия, организационные и репутационные ресурсы, человеческий и имиджевый капитал, качество и системность управления, стратегия, восприятие и нейровоздействия, знания и их продуцирование – многие из этих объектов в принципе невозможно измерить в денежной форме [5, с. 75]. Отражение приведенных в качестве примера объектов в бухгалтерском учете требует не просто дополнения существующих методик, а формирование новых принципов систематизации и таксономии объектов бухгалтерского учета, выявление критериев их признания и принципов отражения в системе экономической информации.

С позиции методологии дигитализация экономики потребует совершенствования учет­ных процессов с целью отразить новые виды цифровой деятельности (например, крауд­фандинг, оборот криптовалюты). Особые компетенции требуются для методологического осмысления таких специфических понятий, как цифровые финансовые активы, смарт-контракты, цифровое право, валидация цифровой записи и пр. [6, с.59].

Развитие цифровых технологий позволит выработать новый подход к основопола­гающему аспекту бухгалтерской системы – определению надежной и достоверной сто­имости объектов бухгалтерского учета. Сегодня признанным ориентиром такой оценки в Международных стандартах финансовой отчетности выступает справедливая стоимость, которая определяется как цена, которая была бы получена при продаже актива или упла­чена при передаче обязательства в ходе обычной сделки между участниками рынка на дату оценки. В МСФО (IFRS) 13 «Оценка справедливой стоимости» отмечается, что спра­ведливая стоимость – это оценка, основанная на рыночных данных, а не специфичная для организации. При этом цель оценки справедливой стоимости (вне зависимости от доступности наблюдаемых рыночных сделок или рыночной информации в отношении конкретных активов и обязательств) – определить цену, по которой была бы осущест­влена обычная сделка между участниками рынка с целью продажи актива или передачи обязательства на дату оценки в текущих рыночных условиях.

Однако в МСФО (IFRS) 13 «Оценка справедливой стоимости» излагаются только основы для оценки справедливой стоимости и общие принципы методов оценки, применение ко­торых на практике требует профессионального суждения. Степень надежности информа­ции о справедливой стоимости в такой ситуации значительно зависит от компетентности специалиста, проводящего оценку, и объема имеющихся рыночных и нерыночных дан­ных, лежащих в основе определения стоимости. Развитие цифровых технологий (big data, blockchain) обладает прорывным инновационным потенциалом в сфере поиска и акку­мулирования релевантных данных для определения справедливой стоимости, что позво­лит не только повысить надежность такой оценки, но и в перспективе значительно снизить затраты на данный вид информации [6, с.58].

Необходимо признать, что в учетной практике еще не полностью решены вопросы идентификации и порядка учета цифрового актива. Некоторые авторы считают, что цифровые активы можно рассматривать как определенный вид нематериальных активов, в состав которых, согласно МСФО 38 «Нематериальные активы», в отличие от отечественного ПБУ 14/2007 «Нематериальные активы», включаются так называемые «маркетинговые активы» – «знание рынка, списки клиентов, франшизы, отношения с клиентами или поставщиками, лояльность клиентов, доля рынка, права на сбыт и т. д.», которые и предлагается рассматривать как часть и разновидность цифровых активов 3. В российской практике бухгалтерского учета такие активы вообще не являются учетными объектами.

В условиях цифровой экономики растет значение и нефинансовых показателей стоимости активов и результатов деятельности организаций. Они характеризуют социальную, экологическую ответственность бизнеса, качество и стратегии корпоративного управления, наличие и объемы таких нефинансовых активов, как интеллектуальный капитал компании (включающий в себя человеческий, социальный и организационный капиталы) [3, с. 73]. В частности, в классическом понимании человеческий капитал включает знания и умения, позволяющие человеку создавать доход и другие полезные эффекты для себя, работодателя и общества в целом, превосходящие первоначальные инвестиции и текущие затраты. Приведенное определение основано на представлении о капитале применительно к человеку не как о метафоре, а как о новом активе, который создает экономическую полезность, превышающую расходы на его развитие и поддержание (и, следовательно, является капиталом в строгом экономическом понимании этого слова) [14, с.20]. Возникает вопрос: как отражать использование человеческих ресурсов в бухгалтерском учете? Уже на первоначальном этапе возникают определенные сомнения при соотнесении человеческих ресурсов к одним из известных активов в составе средств организации: основными средствами, нематериальными активами и материалами. Человеческий капитал не имеет характерного натурально-вещественного состава (как основные средства), не списывается в одном производственном цикле (как оборотные активы), не принадлежит к патентам или ноу-хау без отделения от физического носителя (как нематериальные активы). Тем не менее в большей степени данный актив приближен к группе нематериальных активов, поскольку нельзя отделить права пользования интеллектуальными знаниями, которые приносят доход, от личностного носителя. Кроме того, такие права не переходят к организации, что является свойственным только для нематериальных активов.

Таким образом, эффективность современных новаций, основанных на человеческих знаниях, приводит к необходимости расширения методов бухгалтерского учета и оценки результатов привлечения человеческого капитала и его носителя в деятельность экономических субъектов. Подтверждением тому стало множество международных и российских исследований в области теории и практики управления интеллектуальным капиталом.

В целом рассматривая учетную информацию, формируемую в системе бухгалтерского учета, следует отметить, что ее содержательное наполнение должно меняться таким образом, чтобы обеспечивать внутренних и внешних пользователей теми показателями и данными, которые представляют для них реальный интерес, они релевантны, актуальны и формируют полноценную информационную область управления социально-экономическими процессами. Учетная информация в условиях цифровой экономики должна охватывать прошлые и будущие события, являться не только ретроспективной, но и перспективной, отражать и внутренние процессы, и состояние внешней среды.

Конечным результатом функционирования бухгалтерского учета является составление бухгалтерской отчетности. Система бухгалтерского учета и отчетности, сложившаяся на сегодняшний день в России, не может обеспечить пользователей достаточно надежной и качественной информацией, и, кроме того, довольно таки часто препятствует оптимальному использованию этой информации. Принятие инвесторами решений основывается на расчете дополнительных показателей, оценивающих способность организации генерировать добавочную стоимость для поставщиков финансовых ресурсов, будь то кредиторы или менеджеры. Это группа показателей стоимостно-ориентированного менеджмента, к которым относятся свободный денежный поток (FCF), экономическая добавленная стоимость (EVA) Stern Stewart & Co, денежная рентабельность капитала (CFROI) от Boston Consulting Group, остаточный денежный поток (MVA, RCF) и др. При этом большая часть данных индикаторов, хотя и базируется на тезаурусе и исходной логике бухгалтерской отчетности, при расчете подвергаются многократным корректировкам и уточнениям во избежание искажений бухгалтерского характера [5, с.73]. Важным симптомом снижения релевантности традиционной финансовой информации является активизация движения в сторону нефинансовой отчетности. В частности, за последние 10 лет количество инструментов, определяющих требования к нефинансовым отчетам, возросло в 6,5 раз (в 7 раз обязательные, в 5,4 раза – добровольные отчеты) [5, с.73].

Цифровизация экономики сделала возможным цифровую обработку входной финансовой информации и применение автоматизированных программных средств для ведения бухгалтерского учета и формирования бухгалтерской отчетности.

Развитие цифровых технологий обеспечивает новый инструментарий для ор­ганизации сбора информации и генерации отчетности. В последние годы в России отмечается растущий интерес к XBRL – открытому стандарту обмена деловой информацией, который широко используется в мире. Расширяемый язык деловой отчетности XBRL (eXtensible Business Reporting Language) – это формат передачи отчетности, составленной на основе МСФО и не только. Так, активное продвижение Цен­тральным банком Российской Федерации электронного формата представления отчетных данных на базе спецификаций XBRL нацелено на устранение избыточности и дублирова­ния отчетных данных посредством построения единой системы сбора и обработки отчетности, повышение достоверности и качества отчетных данных путем унификации и автомати­зации процессов, повышение прозрачности и открытости финансовой информации для всех участников рынка, унификацию форматов межведомственного и международного электронного обмена данными [6, с.59].

В основе функционирования XBRL лежит использование метаданных, определенных в перечне таксономий. Как результат, достигается стандартизированный обмен информацией. Таксономии включают в себя свойства конкретных элементов финансовых отчетов, а также определяет взаимоотношения между элементами. В целях разработки единого электронного формата обмена данными, XBRL способен решить вопросы унифицирования требования к финансовой отчетности организаций с акцентом на их отраслевую специфику. В научных публикациях ставится вопрос о необходимости разработки единой информационной модели бухгалтерской отчетности. Для формирования такой концептуальной модели рекомендуется сформировать автоматизированный список сведений, отражающиеся в бухгалтерской отчетности, создать шаблоны раскрытия информации с тем, чтобы XBRL могло обобщать лучшие методы раскрытия бухгалтерской информации, создать функцию внесения сведений в отчет XBRL для того, чтобы XBRL мог предоставить возможность внести поправки, которые требуют повторного вычисления всех показателей, на которые действует эта поправка реализовать интерактивный обмен финансовой отчетности в формате XBRL.

XBRL как стандартный цифровой формат для раскрытия имеет много преимуществ, таких как снижение затрат, экономия времени и исключение ошибок из-за повторного ввода данных в разные отчеты, совершенствование обязательного контроля, повышение прозрачности и подотчетности, поддержка развития электронного правительства. Исследование модели обработки бухгалтерской информации на основе XBRL имеет важное инновационное значение.

В научных публикациях зарубежных авторов широко обсуждаются значение релевантности финансовой отчетности и ее полезности в контексте принятия пользователями управленческих решений 16, предлагаются рекомендации по совершенствованию финансовой отчетности по МСФО 12.

Одним из ключевых направлений развития бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в условиях цифровой экономики является процесс их автоматизации. Благодаря автоматизации учетных процедур значительно выросла их оперативность, посредством данных бухгалтерского финансового учета, сформированных с очень высокой скоростью, специалисты разных уровней управления получают набор ключевых показателей бизнеса, на основе которых своевременно принимаются управленческие решения. В настоящее время число компаний, занимающихся разработкой автоматизированных систем для бухгалтерии большое количество: «1С» (серия программ «1С:Бухгалтерия»), «Галактика-ERP» (корпорация «Галактика»), «ДИЦ» («Турбо9 Бухгалтерия»), «БЭСТ» («БЭСТ-5»), « Инфо – Бухгалтер» («Инфо – Бухгалтер 10»), «SAP», «ORACLE», «AXAPTA» и многие другие. Среди перспективных цифровых технологий последнего времени для бухгалтерского учета, как ранее уже отмечалось, можно выделить blockchain, big data, cloud computing, электронные справочно-информационные системы, создание единого международного формата и содержания бухгалтерской отчетности в электронном виде XBRL.

Для дальнейшего развития бухгалтерского учета и отчетности в условиях цифровой экономики авторы ставят проблему формирования новой ее концепции, которая позволила бы установить целевую направленность и траектории развития бухгалтерского финансового учета и бухгалтерской финансовой отчетности. Авторское видение концептуальной модели бухгалтерского учета и отчетности заключается в определении следующих ее компонентов: целевая направленность, задачи, предмет, объекты, методы, функции, принципы, качественные параметры, технология.

Для формирования концептуальной модели бухгалтерского учета и отчетности в контексте цифровой экономики необходимо:

- осуществить позиционирование бухгалтерского учета и отчетности в цифровой экономике;
- оценить потенциальные возможности бухгалтерского учета и отчетности для решения нового уровня социально-экономических задач;
- провести анализ влияния цифровой экономики на объекты, методологию и организацию бухгалтерского учета и отчетности;
- разработать базовые нормативно-правовые документы, определяющие методологические и методические основы бухгалтерского учета и отчетности в условиях цифровой экономики.

Представляется целесообразным выделить следующие направления трансформации в аспекте совершенствования теории бухгалтерского учета и отчетности в условиях цифровой экономики:

- расширение отражения области деятельности организации в бухгалтерском учете и отчетности;
- повышение качества и оперативности учетно-аналитической информации;
- увеличение новых объектов бухгалтерского учета;
- разработка инновационных методов оценки объектов бухгалтерского учета;
- формирование подходов к интегрированию различных видов учета;
- использование отечественных и зарубежных более совершенных цифровых технологий;
- разработка теоретических, методологических и прикладных аспектов развития бухгалтерского учета и отчетности [4, с.54].

В настоящее время на рынке труда в сфере бухгалтерского учета и отчетности происходят кардинальные изменения, заключающиеся в том, что все больше внедряются цифровые технологии и, как следствие, меняются требования к персоналии учетного работника: к набору его знаний, навыков, умений и компетенций. В условиях цифровой экономики специалисты в области бухгалтерского учета и отчетности должны обладать знаниями, навыками и умениями, необходимыми для принятия обоснованных управленческих решений и их информационного обеспечения, для устойчивого развития и поддержания конкурентоспособности организаций на национальном и международном уровнях. При этом, трансформация функций в области бухгалтерского учета и отчетности под влиянием цифровизации будет способствовать изменению профессиональных компетенций в сторону их интеллектуализации, выработке профессионального суждения на основании обработки большого массива данных, подготавливаемых с помощью ИТ-инструментов и программ 1, возрастет потребность в специфических формах компетенций в гибридной области знаний на стыке функционирования ИКТ, цифровой экономической грамотности и методологии бухгалтерского учета и отчетности 6.

В научной публикации 3 предложена приемлемая система компетенций, требуемых от специалистов в области бухгалтерского учета и отчетности в условиях цифровой экономики:

Компетенция 1 – профессиональные навыки. Введен в действие новый стандарт профессионального бухгалтера «Бухгалтер».

Компетенция 2 – системное мышление, требующее от бухгалтера перехода от фрагментарного восприятия только собственного рабочего участка учета к мышлению, охватывающему систему целиком, видение того, как отдельные конкретные изменения влияют на совокупность хозяйственных и финансовых процессов.

Компетенция 3 – межотраслевая коммуникация. Учет традиционно считался наиболее обособленным разделом экономической науки и практики. Профессиональные ассоциации бухгалтеров в развитых странах имеют целую историю. Такая консолидированность профессионального сообщества упрощает концентрацию и передачу профессиональных знаний внутри него.

Компетенция 4 – управление проектами и процессами, предполагает умение бухгалтера отвечать не только за свою работу, а за единый комплекс задач (не обязательно только в области его профессиональной специализации).

Компетенция 5 – работа с ИТ-системами является обязательным навыком для профессии бухгалтера. Профессия бухгалтера в ее перспективном аспекте представляет собой принятие решений о том, какие программные продукты будут способствовать выполнению целей организации наилучшим образом и как должны работать компьютерные программы (как их сконфигурировать), чтобы этих целей достичь.

Компетенция 6 – эмоциональный интеллект. Современный бухгалтер должен уметь не только обеспечить необходимые расчеты и выплаты, при этом правильно пообщавшись со своим клиентом (внутренним или внешним), но и, в случае необходимости, корректно и эффективно разъяснить коллегам основы работы системы бухгалтерского учета.

Компетенция 7 – умение работать с людьми и работать в команде требуется для выполнения многих задач.

Компетенция 8 – умение работать в условиях неопределенности, одна из важнейших компетенций, присущих профессии бухгалтера сегодня. Именно условия неопределенности требуют формирования и использования профессионального суждения бухгалтера.

Компетенция 9 – мультикультурность и открытость. Это подразумевает умение слушать и правильно воспринимать альтернативные идеи. Эта компетенция стала особенно актуальна в связи с переходом на международные стандарты учета и отчетности. Опыт и традиции методики ведения бухгалтерского учета разных стран стали интересны и необходимы для освоения в российской практике учета. Нужно быть готовыми и уметь использовать их бухгалтерами для решения своих профессиональных задач [3, с. 74-75].

Считаем целесообразным дополнить перечень вышеприведенных компетенций с позиции теории и практики человеческого капитала развитием в индивиде четырех групп качеств [14, с.36], что представлено на рисунке 2.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 2. Развитие в индивиде четырех групп качеств

В настоящее время, суждения о будущем бухгалтерской профессии в условиях развития цифровой экономики характеризуются диаметрально противоположными точками зрения: от ликвидации бухгалтерской профессии и исчезновения необходимости в бухгалтерском знании до нового витка в развитии бухгалтерского учета и его выхода на более высокий уровень организации.

По законам теории трансформации систем для профессии бухгалтера есть два принципиальных пути выхода:

1. Учитывая новые условия внешней среды, кардинально изменить саму концепцию бухгалтерского учета и отчетности, что фактически означает вновь вступление в фазу формирования нового учета и анализа информационного века.
2. Придерживаться устоявшихся классических канонов, осуществляя косметические реформы в бухгалтерском учете и отчетности, с большим риском прекратить существование как самостоятельной профессии (быть поглощенными или размытыми в других профессиях) 1.

В научной публикации 9 выделены следующие наиболее распространенные точки зрения влияния цифровой экономики на развитие учетной специальности:

1. Цифровые технологии активно внедряются в профессиональную деятельность бухгалтеров, это меняет технологию организации учетного процесса, но не требуют от учетных работников новых знаний из области сбора и обработки информации.
2. Цифровые технологии настолько активно внедряются в профессиональную деятельность бухгалтеров, что учетному работнику уже требуются компетенции в области методов обработки информации, в том числе программирования.
3. Стремительное развитие цифровых технологий, внедрение электронного документооборота позволит полностью автоматизировать учетный процесс, в связи с чем профессия бухгалтера исчезнет 9.

Относительно последней точки зрения считаем необходимым отметить: сложно представить себе цифровую экономику, функционирующую без глав­ного ресурса информационного общества. Формируемые в бухгалтерском учете и отчетности сведения используются постоянно расширяющимся кругом частных и обществен­ных, внутренних и внешних пользователей: акционерами, инвесторами, регуляторами, фискальными, таможенными, статистическими, антимонопольными органами и пр. [6, с. 51]. В условиях цифровой экономики теория бухгалтерского учета призвана фиксировать возможное появление новых экономических законов и принципов в экономических отношениях, значение методологии бухгалтерского учета и отчетности возрастает ввиду по­явления новых направлений учетного процесса, связанных с экологией, нефинансовыми активами, нематериальными факторами производства, для практической сферы бухгалтерского учета и отчетности развитие цифровой экономики – это прежде всего совершенствование автоматизированных учетных технологий 6.

Таким образом, бухгалтерскому учету и отчетности необходимо развитие, и именно угроза исчезновения поможет трансформироваться бухгалтерской профессии и совершенствовать компетенции специалистов данной сферы, поскольку для цифровой экономики необходимы специалисты, которые будут компетентны, как в сфере информационных технологий, так и в бухгалтерском учете и отчетности, а также понимающие потребности рынка, что потребует фундаментальных знаний экономического анализа.

Вне всяких сомнений, в будущем бухгалтерская профессия претерпит радикальные изменения в связи с развитием цифровой экономики. Использование цифровых технологий добавляет новые функции бухгалтера, уйдут старые учетные процедуры, широкое применение начнут получать аналитические процедуры, которые должен выполнять бухгалтер, возникают новые потребности, вызванные необходимостью отразить вновь возникающие формы креативного труда, процессы производства знаний в особых товарных формах. Инфор­мация, формируемая в системе бухгалтерского учета и отчетности, влияет на анализ экономической ситуации и принимаемые экономическими субъектами управленческие решения. Систе­ма бухгалтерского учета и отчетности становится не только источником ценного ресурса современного общества – информации, но и комплексной информационной технологией, что усилива­ет подверженность бухгалтерского учета и отчетности процессам цифровизации экономики 6.

Подводя итоги развития бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности как компонентов системы получения, обработки и передачи цифровой информации, можно сделать вывод, что бухгалтерский финансовый учет и финансовая отчетность в цифровой экономике сосуществуют с большим количеством динамично расширяющихся технологичных и мультифункциональных цифровых информационных систем. Для того, чтобы сохранить свою актуальность и востребованность, бухгалтерский учет и отчетность должны быть позиционированы в цифровой системе формирования и передачи экономической информации.

Библиографический список

1. Булыга, Р.П. Трансформация профессий бухгалтера и аудитора под влиянием «фактора информатизации» [Текст] / Р.П. Булыга // Учет. Анализ. Аудит. – 2017. - № 1. – С. 6-23

2. Гумерова, Г.И. Виртуальная организация как объект исследования и учета в российском экономическом пространстве цифровой экономики [Текст] / Г.И. Гумерова, Э.Ш. Шаймиева // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. – 2018. – Т. 14, № 4. – С. 616 – 639.

3. Давыдова, О.А. Проблемы и пути совершенствования бухгалтерского учета в цифровой экономике [Текст] / О.А. Давыдова // Экономика и управление. – 2019. – № 4 (162). – С. 70–76.

4. Карпова, Т.П. Направления развития бухгалтерского учета в цифровой экономике [Текст] / Т.П. Карпова // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. – 2018. – № 3 (111). – С. 52-57

5. Одинцова, Т.М. Концептосфера бухгалтерского учета и ее изменения в условиях информационной экономики [Текст] / Т.М. Одинцова // Экономика и управление: теория и практика. – 2019. – Т.5 № 2. – С. 71-75

6. Приображенская, В.В. Влияние цифровой экономики на развитие компетен­ций в области бухгалтерского учета [Текст] / В.В. Приображенская // Финансовый журнал. –2019. – № 5. – С. 50-63.

7. Рожнова, О.В. Гармонизация учета, аудита и анализа в условиях цифровой экономики [Текст] / О.В. Рожнова // Учет. Анализ. Аудит. – 2018. – № 5(3). – С.16-23.

8. Смагина, А.Ю. Проблемы интеграции налогового и бухгалтерского учета в России в условиях развития цифровой экономики [Текст] / А.Ю. Смагина // Инновационная экономика: перспективы развития и совершенствования. – 2018. - № 1 (27) – С. 153-161.

9. Соболева, Г.В. Цифровая экономика и ее влияние на подготовку кадров в сфере бухгалтерского учета и аудита [Текст] / Г.В. Соболева, И.Н. Попова, Т.О. Терентьева // Международный бухгалтерский учет. – 2019. – Т. 22, № 4. – С. 464 – 480.

10. Супрунова, Е.А. Трансформация новых видов учета в условиях глобализации и цифровизации экономики [Текст] / Е.А. Супрунова // Международный бухгалтерский учет. – 2018. – Т. 21, № 8. – С. 870 – 886

11. Филиппова, А.В. Перспективы внедрения цифровых технологий в российскую экономику и бухгалтерский учет [Текст] / А.В. Филиппова, В.А. Еременко, Э. Канкодуно // Молодой исследователь Дона. – 2019. - № 4 (19). – С. 111-116

12. Baksaas, K.M. Proposal for improved financial statements under IFRS / K.M. Baksaas, T. Stenheim //Cogent Business & Management. – 2019. – Vol. 6. №. 1. P. 1642982.

13. Islam, R. Analyzing outliers activity from the time-series transaction pattern of bitcoin blockchain / R. Islam, Y. Fujiwara, S. Kawata et al . // Evolut Inst Econ Rev 16. – 2019. – Р. 239-257

14. Kuzminov, Ya. Generic and Specific Skills as Components of Human Capital: New Challenges for Education Theory and Practice / Ya. Kuzminov, P. Sorokin, I. Froumin // Foresight and STI Governance – 2019. – vol. 13, № 2, Р. 19-41.

15. Lavrinenko, A. Twenty-First Century Skills in Finance: Prospects for a Profound Job Transformation / A. Lavrinenko, N. Shmatko // Foresight and STI Governance – 2019. – vol. 13, № 2, Р. 42-51.

16. Mirza, A., Value relevance of financial reporting: Evidence from Malaysia / A. Mirza, M. Malek, M. A. Abdul-Hamid // Cogent Economics & Finance. – 2019. – Vol. 7. – №. 1. – P. 1651623.

17. Popov, E.V. (2019) Business institutions of economic activity digitalization / E.V. Popov // UPRAVLENETS-THE MANAGER. – 2019. – Vol. 10: Iss. 2. Р. 2-10

ЦИФРОВИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ НА РЕГИОНАЛЬНЫХ РЫНКАХ ТРУДОВЫХ РЕСУРСОВ

Хайрулина Л.Р.

Существенные сдвиги в рыночной экономике и ее цифровизация обуславливают необходимость пристального изучения и последовательного формирования эффективных моделей управления трудовыми ресурсами страны с учетом особенностей ее регионов. При этом важнейшими задачами управления трудовыми ресурсами является их формирование, профессиональное развитие и эффективное использование. Оптимизация процессов управления трудовыми ресурсами возможна только при условии учета специфики отдельных территорий, секторов и отраслей экономики. Особый интерес представляет цифровизация управления на региональных рынках трудовых ресурсов. Сегодня цифровизация управления трудовыми ресурсами является важнейшим фактором экономического развития регионов и общественного прогресса страны в целом.

Социально-экономические преобразования, проводимые в регионах России в условиях динамических изменений и цифровизации экономики, имеют своей целью повышение благополучия населения и стабильности общества. Однако эти преобразования порождают сложные проблемы управления на региональных рынках трудовых ресурсов. Современные процессы цифровизации российской экономики изменяют структуру рынка труда и систему управления трудовыми ресурсами, все более актуальными становятся, с одной стороны вопросы дефицита квалифицированных кадров, с другой стороны – занятости населения. Под влиянием современных цифровых технологий происходит автоматизация трудовых процессов и как следствие оптимизация рабочей силы, что приводит к высвобождению трудовых ресурсов. По прогнозам аналитиков в ближайшие 5 лет сокращение кадров в легко алгоритмизируемых сферах труда составит от 10 до 30%. Роботизация заменит специалистов, работа которых регламентирована. Так же современные цифровые технологии смогут заменить достаточно большую категорию работников умственного труда. С другой стороны, востребованными становятся специалисты в области робототехники, машинного обучения и т.д. При этом прогнозируется, что новые профессии заменят не более 50% вытесненных рабочих мест. Востребованными останутся «сложные» профессии, где искусственный интеллект пока не может заменить людей, а также «простые профессии», где работа алгоритмизируема слабо, либо замена работников на «условных роботов» экономически нецелесообразна 10.

Рынок труда органически включен в систему рыночных взаимосвязей, его спрос и предложение подвержены конъюнктуре. Под воздействием информационных технологий появляются новые формы занятости: фриланс, краудсорсинг, инсорсинг и др. Развитие дистанционной занятости открывает новые возможности для всех участников рынка труда. Создаются гибкие рабочие места и удаленные офисы. Сотрудники компаний могут работать удаленно в любом регионе страны и даже планеты благодаря использованию современных цифровых коммуникаций: SMS-оповещений, корпоративных сайтов, телекоммуникации, корпоративных сетей передачи данных, корпоративного чата и т.д. Активно развивается самозанятость в Интернете: SMM- менеджмент, копирайтинг, веб-дизайн, разработка и поддержка сайтов, Интернет-торговля. Цифровизация открывает новые возможности на рынке труда: высокооплачиваемая работа становится доступной для многих, при этом не требуя от них территориальных перемещений 5.

Однако, региональные рынки труда имеют проблемы миграции населения. В результате высокой дифференциации социально-экономических условий по регионам России центрами миграционного притяжения стали города Москва и Санкт-Петербург, а также Краснодарский край. Миграционные потоки обусловлены большими возможностями столичных рынков труда: высокооплачиваемой работой, перспективами карьерного роста и получения престижного образования, высоким уровнем медицинского обслуживания, разнообразием программ социальной поддержки. Краснодарский край привлекает население своими благоприятными климатическими условиями. В результате наблюдается отток населения из регионов. Согласно данным Федеральной службы государственной статистики, лидерами по убыли населения за 2019 год стали 5 регионов России: Саратовская область – 19 000 чел., Омская область – 17 600 человек, Алтайский край – 15 800 человек, Волгоградская область – 15 800 человек. Причинами являются не только превышение уровня смертности над рождаемостью, но и выезд населения из этих регионов. Данные опроса Национального агентства финансовых исследований (НАФИ) демонстрируют готовность переезда ради лучших условий труда: 60% жителей Дальнего востока, 39% жителей Северо-Кавказского федерального округа, 31% жителей Сибирского федерального округа. В целом по России, готовность к смене места жительства озвучило 20% опрошенного населения. Наблюдаемые миграционные тенденции указывают на увеличение диспропорции социально-экономического развития регионов.

В целом по России за 2019 год убыль населения составила 35 622 человек. Основной проблемой рынка труда является демографическая яма, в которую падает страна. С момента развала СССР население Мурманской области сократилось на 34%, Сахалина – на 31%, Архангельской области – на 26%. Каждого пятого гражданина потеряли Амурская, Кировская, Ивановская, Тверская, Тамбовская и Костромская области. Больше чем на 15% сократилось население в Смоленской, Владимирской, Рязанской и Орловской областях. Ситуацию в крупных городах выравнивал приток мигрантов, но и он обрушился в 2017 году на 29% на фоне стагнации экономики и сокращения числа доступных гастарбайтарам рабочих мест 11. По оценке специалистов, численность постоянного населения Российской Федерации на начало 2020 г. составила 146 745 100 человек. В I полугодии 2019 г. по сравнению с аналогичным периодом 2018 г. в России отмечалось снижение числа родившихся (в 83 субъектах Российской Федерации) и числа умерших (в 66 субъектах). В целом по стране в I полугодии 2019 г. число умерших превысило число родившихся в 1,3 раза (в I полугодии 2018 г. - в 1,2 раза), в 39 субъектах Российской Федерации это превышение составило 1,5-2,1 раза. Естественный прирост населения в I полугодии 2019 г. зафиксирован в 16 субъектах Российской Федерации (в I полугодии 2018 г. - в 17 субъектах 4. По оценке Росстата с июня 2018 по июнь 2019 г. численность экономического активного населения в стране рухнула на 1 миллион 64 тысячи человек. На конец апреля 2019 года рабочая сила экономики (граждане старше 15 лет, не вышедшие на пенсию) составляла 74,941 млн человек. Это 61,9% от общей численности населения, которая в 2018 году также начала сокращаться впервые за 10 лет (на 86,7 тысячи человек).

Исходя из вышеперечисленных демографических и цифровых тенденций назревает необходимость вмешательства государства в целях более активного регулирования рынка труда и миграционных потоков. Обязательным условием повышения эффективности государственного управления является вмешательство в процессы формирования, использования и развития трудовых ресурсов. Для преодоления сложных проблем управления трудовыми ресурсами, необходима качественно новая и более детальная проработка всех концептуальных вопросов, связанных с развитием цифровой экономики страны и ее регионов. Недавно утверждённый национальный проект «Цифровая экономика Российской Федерации» порождает множество дополнительных возможностей для развития регионов, однако несёт с собой и существенные вызовы, в том числе в сфере управления трудовыми ресурсами.

В июле 2019 года Аналитический центр при правительстве РФ (АЦ) представил результаты всероссийского опроса. Выяснилось, что региональные программы по цифровизации существуют или находятся на этапе разработки только в 34 субъектах. В 45 они отсутствуют или входят в комплексные проекты информатизации 3.

По результатам опроса, проводимого в период с 30 апреля 2019 г. по 17 мая 2019 г., были получены ответы от 79 субъектов Российской Федерации:

– в 34 регионах региональная программа по цифровизации разработана или находится на стадии разработки;
– 45 регионов, участвовавших в опросе, сообщили, что региональная программа по цифровизации отсутствует и процесс разработки не начат.

В результате опроса определены приоритетные сферы и отрасли для внедрения цифровых технологий в регионах, две из них заняли лидирующие позиции:

– здравоохранение и городская среда (59 регионов);
– кадры и образование (52 региона) 9.

И это не случайно! Именно эффективное управление этими двумя сферами: здравоохранением и образованием играет решающую роль в обеспечении регионов трудовыми ресурсами. Формирование и развитие трудовых ресурсов является ключевой задачей для подъема экономики регионов. Формирование трудовых ресурсов региона обеспечивается высоким уровнем рождаемости и низким уровнем смертности населения, которые обуславливаются состоянием системы здравоохранения. Работоспособность человека зависит от состояния его здоровья. А профессиональное развитие трудовых ресурсов напрямую связано с системой образования, обеспечивающей подготовку, переподготовку и повышение квалификации кадров. Развитие городской среды позволяет повысить привлекательность проживания в данном регионе. Поэтому, именно эти сферы управления по мнению региональных властей требуют первоочередного внедрения цифровых технологий.

Приоритетной сферой цифровизации «Здравоохранение» назвали и имеют программы: Брянская область, Владимирская область, Липецкая область, Московская область, Новгородская область, Волгоградская область, Краснодарский край, Ростовская область, КарачаевоЧеркесская Республика, Кировская область, Оренбургская область, Пермский край, Республика Марий Эл, Чувашская Республика, Свердловская область, Республика Тыва, Кемеровская область, Новосибирская область, Омская область, Томская область, Республика Бурятия, Республика Саха (Якутия), Чукотский автономный округ.

Нет программ по цифровизации «Здравоохранение», но назвали ее среди приоритетных: Белгородская область, Воронежская область, Калужская область, Костромская область, Рязанская область, Смоленская область, Ярославская область, Архангельская область, Вологодская область, Ленинградская область, Мурманская область, Ненецкий автономный округ, Республика Коми, г. СанктПетербург, Республика Адыгея, Севастополь, Республика Дагестан, Чеченская Республика, Нижегородская область, Пензенская область, Республика Татарстан, Самарская область, Саратовская область, Ульяновская область, Курганская область, Тюменская область, ЯмалоНенецкий автономный округ, Республика Алтай, Республика Хакасия, Алтайский край, Иркутская область, Приморский край, Хабаровский край, Амурская область, Сахалинская область, Еврейская автономная область.

Среди приоритетных сфер цифровизации «Кадры и образование» назвали следующие регионы, имеющие соответствующие программы: Брянская область, Владимирская область, Липецкая область, Московская область, Волгоградская область, Ростовская область, Карачаево-Черкесская Республика, Кировская область (кадры для цифровой экономики), Оренбургская область, Республика Марий Эл, Свердловская область, Ханты-Мансийский автономный округ — Югра, Республика Тыва, Кемеровская область, Новосибирская область, Омская область, Томская область, Республика Саха (Якутия), Чукотский автономный округ.

Не имеют программы по цифровизации «Кадры и образование», но назвали ее среди приоритетных: Костромская область, Орловская область, Рязанская область, Смоленская область, Ярославская область, Архангельская, Вологодская, Ленинградская, Мурманская, Ненецкий автономный округ, Астраханская, Республика Адыгея, Севастополь, Республика Дагестан, Чеченская Республика, Нижегородская область, Пензенская область, Республика Башкортостан, Республика Татарстан, Самарская область, Саратовская область, Удмуртская Республика, Ульяновская область, Курганская область, Республика Алтай, Республика Хакасия, Иркутская область, Приморский край, Хабаровский край, Амурская область, Сахалинская область, Еврейская автономная область.

Анализ текущего развития и реализации проектов в регионах России, непосредственно касающихся цифровизации здравоохранения, как отрасли, влияющей на формирование трудовых ресурсов, демонстрирует следующие результаты.

Планируется, что до конца 2022 года все 85 регионов страны завершат формирование единого цифрового контура здравоохранения и каждый гражданин страны получит доступ к личному кабинету пациента «Моё здоровье» на Едином портале государственных и муниципальных услуг. Сейчас в личном кабинете есть возможность записаться на прием или вызывать врача на дом, получать сведения о прикреплении к медицинской организации, записываться для прохождения профилактических медицинских осмотров и диспансеризации не во всех населенных пунктах регионов. К концу 2022 года каждый гражданин страны будет иметь доступ к своей медицинской документации и к централизованному архиву цифровых изображений с возможностью получения оттуда нужной информации. Эти технологии отрабатываются в пилотном режиме не только в Москве, но и в Пермской, Тульской, Тамбовской, Кировской областях. Электронная медицинская карта (ЭМК) будет сопровождать каждого жителя РФ на протяжении всей жизни. Будет возможность использовать ЭМК как ежедневный дневник, куда можно вносить информацию о самочувствии и здоровье, используя миниатюрные высокочувствительные гаджеты для мониторинга биохимических показателей и комплексных показателей жизнедеятельности.

В целях повышения доступности медицинской помощи в течение 2020-2021гг планируется организовать цифровые коммуникации между медицинскими учреждениями, аптеками, врачами и пациентами. Внедрение электронных сервисов позволит оптимизировать работу медицинских учреждений, повысит эффективность оказания медицинской помощи. Уже сегодня в регионах возможна выдача застрахованным лицам листка нетрудоспособности в форме электронного документа, формируемого и размещаемого в автоматизированной информационной системе; разработана и уже функционирует автоматизированная система мониторинга движения лекарственных препаратов; созданы правовые основы для развития телемедицинских технологий, внедрения электронного медицинского документооборота, функционирования Единой государственной информационной системы в сфере здравоохранения (ЕГИСЗ).

В настоящее время завершается создание необходимой инфраструктуры для получения и накопления цифровых данных, которые лягут в основу развития новых технологий, в том числе интеллектуальных систем поддержки принятия врачебных решений. Клинические рекомендации должны быть оцифрованы и в виде алгоритмов дополнять медицинские информационные системы, чтобы обеспечивать информационную поддержку лечащего врача при диагностике, лечении и реабилитации пациента. Так в Ямало-Ненецком автономном округе реализован пилотный проект «Система поддержки принятия врачебных решений (СППВР)». Внедряемые цифровые технологии: большие данные и искусственный интеллект. Основные мероприятия: пилотная эксплуатация системы в больнице г. Муравленко. Осуществлены разработка и внедрение СППВР на основе анализа больших данных с применением методов искусственного интеллекта и машинного обучения. Достигнутые результаты: - в ходе клинических испытаний искусственный интеллект проанализировал порядка 30 тысяч электронных медицинских карт пациентов, прикрепленных к больнице г. Муравленко; - в ходе пилотной эксплуатации системы сформирована база электронных медицинских карт; - доказана возможность адаптации информационных систем здравоохранения к работе с искусственным интеллектом; - в процессе реализации пилотного проекта с 14 января по 25 марта 2019 года сотрудники «Муравленковской городской больницы» обратились к искусственному интеллекту более 60 тысяч раз.

Внедрение Региональной медицинской информационной системы (РМИС) Смоленской области призвано решить проблемы низкого качества оказания медицинской помощи и диагностики, отсутствия полной и достоверной информации о здоровье гражданина, анамнезе жизни, наличия различий в уровне автоматизации медицинских организаций. Срок реализации проекта: 2012-2024 Внедряемые цифровые технологии: большие данные, искусственный интеллект, системы распределенного реестра. Ожидаемые эффекты: - повышение качества оказания медицинской помощи населению. Достигнутые результаты: - создание электронной регистратуры; - мониторинг льготного лекарственного обеспечения; - мониторинг записи на прием к врачу; - предоставление услуг в электронном виде; - электронный документооборот с Департаментом Смоленской области по здравоохранению, ТФОМС; - интеграция с системой Федеральной электронной регистратуры.

В брянском здравоохранении уже несколько лет полноценно работает цифровая платформа. Во всех лечебных учреждениях автоматизировано делопроизводство и внедрен электронный документооборот. Успешно работает портал государственных медицинских услуг Брянской области. Его услугами воспользовалось более 2 млн человек.

В Чувашской Республике полным ходом идет создание подсистемы «Электронная медицинская карта». Цель проекта – повышение эффективности работы медицинских организаций региона за счет повышения качества диагностики и лечения. Подсистема «Электронная медицинская карта» республиканской медицинской информационной системы предназначена для автоматизации управления лечебно-диагностической деятельностью медицинских организаций, в которых населению оказывают амбулаторную, стационарную и прочие виды медицинской помощи. Система призвана обеспечить работу медиков в едином информационном пространстве персонифицированного учета оказанной медицинской помощи. Заказчик: Чувашская Республика. Исполнитель: ООО «Алькона». Ожидаемые эффекты: - повышение оперативности получения информации о выполненных врачебных назначениях лекарственных препаратов, результатов диагностических исследований, назначенном и проведенном лечении; - полнота и прозрачность данных о лечебно-диагностическом процессе для анализа; - контроль качества диагностики лечения на всех этапах лечебно-диагностического процесса; - принятие быстрых и эффективных решений медицинским персоналом; - повышение преемственности в лечебно-диагностической цепи; - снижение ошибок в лечебном процессе за счет удобной визуализации данных о проводимом лечении по пациентам и возможности их постоянного мониторинга контролирующими органами; - долговременное хранение электронных медицинских данных; - освобождение сотрудников от рутинной бумажной работы и необходимости дублирования информации в различных журналах; - конфиденциальность информации медицинской карты.

В Ульяновской области благодаря реализации проекта «Региональная медицинская информационная система (РМИС)» произошла ликвидация медицинской документации в бумажном виде и обеспечено оперативное взаимодействие медицинских организаций между собой, а также со страховыми медицинскими организациями и территориальными фондами ОМС Ульяновской области. Ожидаемые эффекты: - повышение качества и доступности медицинской помощи населению за счет автоматизации медицинской и административной деятельности; - ведение медицинской документации в электронном виде (электронная медицинская карта – ЭМК); - обеспечение персонифицированного учета оказания медицинских услуг; - оперативность принятия врачебных и управленческих решений. Достигнутые результаты: - обеспечение полноценного медицинского электронного документооборота; - создание единой базы данных о пациентах; - внедрение электронной записи к врачу; - обеспечение управления потоками пациентов.

В Пензенской области успешно прошла автоматизация работы станций скорой медицинской помощи. Внедрен аппаратно-программный комплекс автоматизации работы станций скорой медицинской помощи. В качестве ядра системы используется гео-основа. Все регистрируемые в системе вызовы проходят процедуру геокодирования. Диспетчеризация вызовов осуществляется с учетом оценок местоположения вызова и бригад скорой медицинской помощи (СМП) на карте, этим достигается значительная оптимизация по доставке скорой помощи пациенту. Врачи СМП оперативно получают всю необходимую информацию о вызове. Цели проекта: - автоматизация системы управления станциями скорой медицинской помощи; - повышение качества оказания услуг СМП; - улучшение контроля над действиями выездных бригад СМП; - повышение безопасности и улучшение условий труда выездных бригад СМП; - обеспечение всесторонней информационной поддержки выездных бригад СМП; - обеспечение контроля над оперативной обстановкой по вызовам СМП; - получение статистической и аналитической информации в виде отчетов; - обеспечение взаимодействия служб СМП с лечебными медицинскими учреждениями; - взаимодействия служб СМП с Ситуационным центром МЧС; - визуализация выходных данных с представлением на карте. Достигнутые результаты: - оборудование 100% автомобилей СМП системами ГЛОНАСС; - закупка планшетных компьютеров для бригад СМП; - создание автоматизированных рабочих мест для диспетчеров; - создание единой диспетчерской службы; - сокращение расходов ГСМ; - оборудование автомобилей датчиками контроля топлива позволяет выявлять и пресекать сливы и последующую накрутку пробега (до 20%); - повышение качества оказания первой помощи на месте за счет консультации бригады скорой помощи специалистами районной больницы в режиме реального времени; - сокращение времени прибытия к больному машины СМП до 20 мин.

В Сахалинской области реализуется проект «Новой модели медицинской организации, оказывающей первичную медико-санитарную помощь («Бережливая поликлиника»)». Срок реализации: 2018-2020. Источник финансирования: госконтракт, основной подрядчик Ростелеком. Подключение к сети Интернет всех медицинских учреждений, внедрение цифровой платформы для работы с данными граждан в медицинских учреждениях. Благодаря проекту планируется решить такие проблемы здравоохранения как потери времени медработников и пациентов. Мероприятия позволят сэкономить финансовые ресурсы, что приведет к повышению качества и доступности медпомощи. Эффективность применения в здравоохранении принципов бережливого производства доказана в ходе реализации проекта в пилотных поликлиниках Сахалина. Так, руководителям медучреждений удалось увеличить время, отведенное для работы врача с пациентом, сократить время регистрации записи на приём, сократить очередь и время ожидания пациентом у врачебного кабинета. Ожидаемые эффекты: - внедрение бережливого управления во всех медицинских учреждениях Сахалинской области; - улучшение качества и своевременности оказания медицинских услуг населению. Достигнутые результаты: - все медицинские учреждения, кроме ФАП, подключены к сети Интернет, в 3 учреждениях внедрены технологии бережливого управления.

В Челябинской области реализуется проект по созданию высокотехнологичных ортезов. Срок реализации: с III кв. 2017 г. по IV кв. 2022 г. Заказчик: Министерство промышленности и торговли Российской Федерации. Внедряемые цифровые технологии: программное обеспечение с методикой мозга-машинного взаимодействия воображаемого движения с контроллером степени этой активации по биологической обратной связи; программный контроллер; персональный компьютер. В проекте предусмотрена разработка и организация серийного производства программно-аппаратной платформы роботизированных ортезов для реабилитации двигательных функций конечностей лиц с ограниченными возможностями с последствиями инсульта. Ожидаемые эффекты: - создание высокотехнологичного импорто-опережающего средства для реабилитации лиц с ограниченными возможностями здоровья, не уступающее по своим основным характеристикам зарубежным аналогам и конкурентоспособное на мировом рынке; - разработка технологии мозго-машинного взаимодействия не имеющей мировых аналогов; - создание высокотехнологичного производства инновационной продукции на территории Российской Федерации; - повышение уровня доступности высокотехнологичных средств реабилитации для российского потребителя и потребителя стран БРИКС; - снижение уровня инвалидизации населения, повышение качества жизни людей; - повышение инвестиционной привлекательности и престижа медицинской промышленности Российской Федерации на международной арене; - налоговые отчисления (за период реализации инвестиционного проекта, по годам) всего, в том числе в федеральный бюджет – 70 532 тыс. руб., территориальный бюджет – 35 989 тыс. руб.

Ярким примером повышения эффективности льготного лекарственного обеспечения за счет внедрения облачных технологии является Новосибирская область. Облачное решение позволяет автоматизировать весь цикл льготного лекарственного обеспечения: - формировать региональную потребность в лекарственных средствах с учетом выделенных лимитов в течение недели; - своевременно закупать и до-закупать лекарственные средства, избегая ситуации их отсутствия, нехватки или истечения срока годности; - обеспечивать резервирование лекарственных средств для конкретного льгото-получателя; - управлять отложенным спросом; - обмениваться данными с региональными и федеральными системами; - обеспечить руководство всей необходимой информацией в онлайн-режиме. Ожидаемые эффекты: - сокращение сроков заявочной кампании с двух месяцев до одной недели, 99% выписанных рецептов обеспечиваются в первые 3 дня; - прозрачность всех процессов льготного лекарственного обеспечения для руководства региона, органов исполнительной власти и надзорных органов; - исключение списания лекарственных средств по истечению срока годности; - рациональное управление товарными запасами; - минимизация рецептов, попадающих на отложенное обеспечение, отсутствие нарушение сроков отложенного обеспечения; - реализация механизма определения потребности в лекарственных средствах, ускорение процессов формирования ежемесячных заявок на обеспечение лекарственными средствами.

Тульская область является пилотным регионом по внедрению суперсервиса «Рождение ребенка», разработанного Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации. Проект реализуется в рамках регионального проекта «Цифровое государственное управление». С помощью суперсервиса родители смогут по одному заявлению и без визитов в госорганы получать весь комплекс госуслуг и выплат, предусмотренных в период с беременности до записи ребенка в детский сад. Так, уже с 2020 года можно будет оформить электронное свидетельство о рождении, СНИЛС, ИНН, полис ОМС, свидетельство о регистрации по месту жительства, а также сертификат на материнский капитал. Кроме того, будет доступна запись в детский сад, онлайн-отслеживание очереди в него и электронное оформление пособий, связанных с рождением ребенка. В отличие от действующего порядка оформления базового комплекта документов и пособий при рождении ребенка, предусматривающего до 14 личных визитов в госорганы или МФЦ, 23 бумажных заявления и более полутора часов времени (без учета ожидания в очереди), суперсервис позволит оформить документы и пособия всего за 15 минут. Упростится и способ получения пособий: оформленные с помощью сервиса документы будут поступать заявителям в электронном виде, а социальные пособия – перечисляться на банковскую карту. Задача суперсервиса – взять на себя все бюрократические заботы и дать возможность родителям полностью сконцентрироваться на счастливом событии. Для этого создается единый бесшовный процесс взаимодействия государственных ведомств и организаций, в результате которого родителям достаточно нескольких кликов для оформления всего комплекта документов и пособий на ребенка. При этом суперсервис проактивно сообщает о доступных в тот или иной период услугах и выплатах. Суперсервис «Рождение ребенка» начнет функционировать с 2020 года. Его функционал планируется постепенно пополнять 6.

Эффективность принимаемых мер в основном будет зависеть от охвата всех населенных пунктов региона Интернет-ресурсами. В рамках федерального проекта «Информационная инфраструктура» до конца 2021 года предполагается подключение к сети «Интернет» 32,5 тыс. медицинских организаций, в том числе и фельдшерско-акушерских пунктов. Конечно, отставание России с точки зрения оригинальной электроники есть. Но Россия и ее регионы быстро движутся в этом направлении, и как только будет настроена взаимосвязь собственного мониторинга здоровья и получения данных через систему big data, через интеллектуальные программы обратного сигнала о корректировке образа жизни, факторов риска, изменится архитектоника всей системы здравоохранения 2.

Анализ текущего развития проектов «Кадры для цифровой экономики» в регионах России, непосредственно влияющих на профессиональное развитие трудовых ресурсов, демонстрирует следующие результаты.

Центр компетенций «Кадры для цифровой экономики» национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» определил 5 (пять) субъектов Российской Федерации, в которых пройдет апробация модели предоставления гражданам персональных цифровых сертификатов от государства на формирование у трудоспособного населения компетенций цифровой экономики. Тестирование цифровых образовательных сертификатов планируется в пяти российских регионах – Якутии, Татарстане, Башкирии, Ростовской и Тульской областях 9. Сертификат дает право получить выплату от государства, за счёт которой можно будет улучшить свои знания в сфере цифровой экономики. Получателем Сертификатов могут стать трудоспособные граждане Российской Федерации в возрасте от 18 лет до достижения возраста, дающего право на страховую пенсию по старости, при условии, что они имеют среднее профессиональное или высшее образование, имеют регистрацию по месту жительства в регионе Апробации и заинтересованы (мотивированны) на повышении квалификации и/или получении новых компетенций, востребованных на рынке труда (в том числе и в регионе Апробации).

С помощью сертификата можно будет пройти программу обучения в онлайн- или смешанном формате по программам в сфере информационно-коммуникационных технологий и «сквозных» технологий цифровой экономики. Цифровые образовательные сертификаты помогут людям найти свое место в меняющемся мире цифровой экономики, а государству – подготовить необходимые бизнесу кадры. Говорят, что, если хочешь помочь кому-то, нужно дать ему не рыбу, а удочку. Персональный цифровой сертификат – это как раз такая удочка, позволяющая людям, мотивированным на изменения, прокачать свои цифровые навыки. Оказаться в числе первых российских регионов, жители которых получат цифровые образовательные сертификаты, хотели 31 субъект РФ. Все эти регионы проделали большую работу при подготовке заявок. Минэкономразвития тщательно подошел к отбору претендентов среди регионов, оценил их компетенции в плане образования, совместные программы с бизнесом, чтобы чётко понимать, что претенденты будут профессионально учить тому, что нужно российской экономике. Также проанализировано состояние региональных рынков труда. Регионы, которые участвовали в отборе, но не смогли пробиться в пятёрку финалистов для тестирования, могут постараться присоединиться к выдаче цифровых образовательных сертификатов в 2020 году. По итогам апробации в пяти регионах предлагаемые модели и организационно-технические решения реализации персональных цифровых сертификатов будут скорректированы, и в дальнейшем масштабированы по всей России. Согласно нацпроекту «Цифровая экономика», к 2024 году воспользоваться персональными цифровыми сертификатами смогут 1 миллион человек. На начало 2020 года в каталоге числится 40 программ повышения квалификации, одобренных Университетом НТИ «20.35» - первым Российским университетом, обеспечивающим профессиональное развитие человека в цифровой экономике.

Целевыми показателями Апробации проекта являются:

– 1000 (одна) тысяча Получателей сертификатов, прошедших обучение по Образовательным программам, направленным на формирование и развитие компетенций цифровой экономики. При этом среди получателей сертификатов представлены все Целевые группы населения;
– не менее 5% трудоспособного населения региона Апробации проинформированных о возможности получить Персональные цифровые сертификаты и пройти обучение по Образовательным программам, направленным на формирование и развитие компетенций цифровой экономики;
– анализ эффективности модели предоставления персональных цифровых сертификатов от государства на формирование у трудоспособного населения компетенций цифровой экономики с целью дальнейшего масштабирования успешного опыта на всей территории РФ.

Проведение в регионе Апробации информационной кампании в поддержку предоставления персональных цифровых сертификатов от государства на формирование у трудоспособного населения компетенций цифровой экономики, включает:

1. Создание медиа-офиса для организации и проведения информационной кампании в поддержку предоставления персональных цифровых сертификатов;
2. Проведение информационной кампании в региональных СМИ, включая печатные, электронные и Интернет-издания, в поддержку предоставления персональных цифровых сертификатов Целевым группам Апробации;
3. Проведение информационных мероприятий в поддержку предоставления персональных цифровых сертификатов от государства на формирование у трудоспособного населения компетенций цифровой экономики.

Оказание информационно-консультационных услуг в интересах Получателей сертификатов и образовательных организаций региона Апробации, включает:

1. Организацию Контакт-Центра для комплексного консультирования Получателей сертификатов при выборе Образовательных программ и взаимодействия с Цифровой платформой Заказчика;
2. Тьюторское сопровождение Получателей сертификатов на протяжении всего периода получения Образовательных услуг;
3. Сбор и обработку информации о профессиональном и карьерном развитии Получателей сертификатов по завершению Образовательной услуги;
4. Проведение разъяснительной работы среди образовательных организаций в регионе Апробации для привлечения их к участию в оказании Образовательных услуг в рамках системы предоставления Персональных цифровых сертификатов и консультированию их по работе с Цифровой платформой Заказчика.

Аналитическое сопровождение Апробации, включает:

1. Сбор данных о всех Получателях сертификатов в регионе Апробации и анализ закономерностей, в том числе в разрезе Целевых групп и востребованных ими Образовательных программ;
2. Обобщение результатов Апробации и анализ эффективности модели предоставления персональных цифровых сертификатов от государства на формирование у трудоспособного населения компетенций цифровой экономики.

Якутия одна из первых включилась в тестирование цифровых образовательных сертификатов. Для Якутии информационные технологии – это «не роскошь, а средство выживания». Якутия проводит большую работу чтобы закрепить статус республики Саха (Якутия) как IT-региона номер один на Дальнем Востоке. Она действительно является столицей информационных технологий, это подтверждает и вклад IT-компаний в ВРП, и востребованность специалистов на рынке. В Якутии на одного специалиста-выпускника в сфере информационных технологий приходится в среднем 9 вакансий.

В Орловской области создается Многопрофильный многофункциональный кампус «Кадры для цифровой промышленности» 7. Создание кампуса направлено на решение следующих проблем: - нехватка высококвалифицированных кадров для цифровой промышленности региона; - низкий уровень цифровизации промышленного и агропромышленного комплексов региона; - выпадающий интеллектуальный потенциал молодежи в инженерных специальностях ввиду переориентации на ранних стадиях образования на сферу услуг; - отсутствие образовательных программ и методик по специальностям цифровой промышленности. Срок реализации проекта: 2019-2020. Источник финансирования: федеральный и областной бюджеты, предприятия промышленности и образовательные учреждения (ОГУ, ЗАО «Протон», ОАО «Болховский завод полупроводниковых материалов», ЗАО «Навигатор» и др.) Внедряемые цифровые технологии: большие данные, нейротехнологии и искусственный интеллект, системы распределенного реестра, новые производственные технологии, промышленный интернет, робототехника и сенсорика, технологии виртуальной и дополненной реальностей. Ожидаемые эффекты для Орловской области: - точка роста региона как лидера в отраслях электронной промышленности и приборостроения; - основа для формирования кластера электронной промышленности; - создание высококвалифицированных рабочих мест; для электронной промышленности: - генерация высококвалифицированных специалистов; - формирование прослойки специалистов — пользователей современных технологий и систем, в т. ч. российских разработок; для Российской Федерации: - генерация лидеров цифровой трансформации промышленности. Достигнутые результаты: - разработан план реализации проекта; - определены площадки реализации проекта; - достигнута договоренность с заинтересованными участниками проекта; - подтверждена высокая степень заинтересованности в реализации проекта со стороны органов власти, учебных заведений, предприятий и организаций различных сфер деятельности Орловской области.

В рамках регионального проекта «Кадры для цифровой экономики» 2019-2024 годов реализуется проект Рязанская школа CDO (специалистов по работе с большими данными). Для решения проблем развития цифровой экономики в Рязанской области требуются подготовленные соответствующим образом кадры, способные организовать цифровую трансформацию региона. Цель проекта — обеспечить постоянно обновляемый кадровый потенциал региона и компетентность граждан в условиях цифровой экономики. Источник финансирования: региональный бюджет. Ожидаемые эффекты: - увеличение количества специалистов-аналитиков в органах государственной власти; - получение/развитие цифровых компетенций 3000 госслужащих; - наличие платформенного решения в области рабочего пространства для госслужащих; - повышение квалификации педагогического состава в области IT; - прохождение обучения по компетенциям цифровой экономики 350 работающими специалистами, включая руководителей организаций и представителей органов государственной власти.

Проект «Цифровая грамотность Республики Башкортостан - Электронное образование» включает: - разработку электронных мультимедийных курсов в области цифровой грамотности для размещения на портале «Электронное образование Республики Башкортостан»; - проектирование информационной системы мониторинга уровня цифровой грамотности населения для определения персональных профилей компетенций. Внедряемые технологии: фреймовая технология (минимально необходимая структурированная информация, которая однозначно определяет данный класс объектов); адаптивность и персонализация. Срок реализации: с 2019. Источники финансирования: республиканский бюджет. Ожидаемые эффекты: - повышение уровня цифровой грамотности населения.

Брянская область активно включилась в реализацию национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации». Один из региональных проектов, принятый в соответствии с программой, проект «Информационная инфраструктура». Реализация данного проекта в основном направлена на обеспечение доступа к сети «Интернет» социально значимых учреждений – школ, ФАПов, сельских администраций, пожарных частей в небольших населенных пунктах, обеспечивать связью которых за счет средств операторов связи не представляется возможным в связи с нерентабельностью. Заказчиком мероприятия выступает Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ. Исполнителем по Брянской области определено ПАО «Ростелеком». Правительство Брянской области согласно возложенным министерством полномочиям оказывает всестороннюю поддержку оператору связи. Координацию проекта в регионе осуществляет департамент экономического развития Брянской области. В рамках мероприятия, рассчитанного до конца 2021 года, более тысячи социально значимых учреждений будут иметь доступ в сеть. В настоящее время завершается первый этап подключения – 215 социально значимых учреждений принимаются испытательными комиссиями, в составе которых – органы местного самоуправления, профильные департаменты и ведомства. Проверяется соответствие установленным требованиям по скорости передачи данных, технологии подключения. Школы подключаются с обязательной фильтрацией контента. По условиям госконтракта до конца 2021 года услуга является бесплатной для социально значимых учреждений, трафик оплачивается из федерального бюджета. Данный проект важен и для жителей данных населённых пунктов, т. к. построенные для социально значимых учреждений коммуникации позволят в дальнейшем развить сеть и для физических и юридических лиц.

В Брянской области реализуется проект направленны на внедрение целевой модели цифровой образовательной среды в общеобразовательных организациях и профессиональных образовательных организациях. Данный проект – важный этап на пути реализации программы «Цифровая экономика». В ходе его реализации будет создана цифровая экосистема, благодаря которой станет возможным переход к автоматизированному делопроизводству, работе с цифровыми инструментами, использованию широкого спектра современных методик и технологий обучения. В Брянской области принято решение о создании и функционировании центров образования цифрового и гуманитарного профилей «Точка роста». Создается Федеральная инновационная площадка по проекту «Единый дистанционный информационно-методический центр дополнительного образования Брянской области как открытая система профессионального роста педагогических работников дополнительного образования в условиях развития цифровой экономики на базе «ГБУДО «Брянский областной губернаторский Дворец детского и юношеского творчества имени Ю.А. Гагарина» (2018 – 2023 г.г.) Для детей школьного возраста в Брянской области реализуются программы в рамках детского IТ-технопарка «Пересвет»: «Объемное рисование», «Трехмерное моделирование и прототипирование», «Мир информатики», «Юный конструктор», «Цифровая экономика для школьников», «Авиамоделирование», «Начальное техническое моделирование», «Автомоделирование», «Робототехника», «Судомоделирование», «Экология», «Экология и окружающий мир». По распоряжению Правительства Брянской Брянске создан новый детский технопарк «Кванториум». Церемония открытия состоялась 19 декабря 2019 г. Работать в «Кванториуме» будут высокопрофессиональные наставники. Они научат детей решать задачи любой сложности в области информационных и биотехнологий, математического моделирования и других направлений. Обучение детей в кванториумах — это вклад в будущее. В планах – создание сети центров цифрового образования детей "IT-куб. Но пока в регионе сталкиваются с проблемой кадров, которые бы занимались со школьниками. Квалифицированные IT-специалисты неохотно идут в сферу образования.

В Амурской области к началу работы готовится самый большой в России мобильный технопарк «Кванториум». Сейчас его комплектуют для первой поездки в шесть населенных пунктов, которые технопарк будет посещать непрерывно. Длина автомобиля достигает почти 14 м, высота — около 4 м, а ширина в разложенном состоянии — 5,5 м. Сейчас он проходит техобслуживание и брендирование. Технопарк создан на базе «КамАЗа» и оснащен современной техникой, которая необходима для занятий по направлениям «Робо/Промдизайн», VR/IT и «Гео/Аэро». Машина представляет собой тягач с прицепом и может преодолевать большие расстояния и перевозить дорогостоящее оборудование в условиях бездорожья. «Кванториум» готовится к своей первой поездке. Он посетит села Тамбовка, Константиновка, Поярково, Екатеринославка, Возжаевка и Ивановка. В будущем в Приамурье планируется расширить сеть технопарков. К 2022 году в регионе будут действовать уже пять передвижных центров 8.

Распоряжение Администрации Смоленской области «Об организации участия Смоленской области в отборе на предоставление в 2020 — 2022 годах субсидии из федерального бюджета бюджетам субъектов Российской Федерации на создание мобильных технопарков «Кванториум» в рамках федерального проекта «Успех каждого ребенка» национального проекта «Образование». В этой связи создание и развитие на территории Смоленской области трех мобильных технопарков «Кванториум» позволит увеличить охват детей и доступность инновационных дополнительных образовательных программ научно-технической направленности в сельской местности, решать задачу подготовки кадрового резерва для экономического сектора Смоленской области, способного принимать активное участие в формировании и развитии экономики нового технологического уклада, в том числе цифровой экономики.

В Тамбовской области планируются мероприятия по созданию и функционированию Центров образования цифрового и гуманитарного профилей «Точка роста» на 2020 — 2022 годы в рамках федерального проекта «Современная школа» национального проекта «Образование». Цель проекта: формирование у обучающихся базовых компетенций цифровой экономики, включающих основные когнитивные действия по получению доступа к информации, ее определению, управлению, интеграции, созданию, оценке и передаче информации (коммуникации), умений общаться, работать в коллективе, конструктивно взаимодействуя с другими членами команды. Для успеха цифровой трансформации все работники образовательной организации должны быть готовы к любым изменениям процессов, если эти изменения необходимы для повышения эффективности и продуктивности. Такая готовность означает и умение мыслить творчески, и знание новых технологий, и умение использовать их с максимальной эффективностью. Работа с кадрами начнется с выявления профессиональных дефицитов, соотнесенных с базовой моделью компетенций цифровой экономики, разработка которой будет осуществлена в рамках реализации программы «Цифровая экономика». Особое внимание в регионе уделяется внедрению современных технологических решений и цифровой трансформации, развитию дистанционного образования в отдаленных местностях и доступности IT-образования для всех слоев населения региона. Несмотря на это, существенной проблемой региона по результатам мониторинга является потребность в IT-специалистах для производственного сектора. Начнется работа с кадрами с выявления профессиональных дефицитов, соотнесенных с базовой моделью компетенций цифровой экономики.

Распоряжение Правительства Белгородской области «О внедрении целевой модели цифровой образовательной среды в общеобразовательных организациях и профессиональных образовательных организациях» - очередной шаг к созданию цифровой образовательной среды в регионе. Основная цель выполнения программы — внедрение совокупности информационных систем, предназначенных для обеспечения различных задач образовательного процесса, позволяющих сделать образовательный процесс максимально эффективным и гарантировать достижение всех типов образовательных результатов в соответствии с требованиями Федеральных государственных образовательных стандартов общего образования. К 2024 году планируется внедрение современной и безопасной цифровой образовательной среды, обеспечивающей саморазвитие и самообразование обучающихся образовательных организаций всех видов и уровней, путём обновления информационно-коммуникационной инфраструктуры, подготовки кадров. В рамках проекта предстоит улучшить материально-техническую базу в общеобразовательных организациях, приобрести программные средства и доработать информационные системы Белгородской области, повысить квалификацию сотрудников и педагогов общеобразовательных организаций, привлекаемых к реализации внедрения целевой модели цифровой образовательной среды. В 2019 г. 16 образовательных организациях региона, реализующих программы общего и дополнительного образования детей, осуществляли образовательную деятельность с использованием федеральной информационно-сервисной платформы цифровой образовательной среды, а педагогические работники общего образования прошли повышение квалификации в рамках периодической аттестации в цифровой форме с использованием информационного ресурса «Одно окно». В 2020-21 годах планируется внедрение целевой модели цифровой образовательной среды в 218-ти образовательных организациях, а также создание трёх центров цифрового образования детей «IT-куб» в рамках федерального проекта «Цифровая образовательная среда» национального проекта «Образование».

В Смоленской области создается «Навигатор дополнительного образования». Проект предполагает создание единого ресурса, предоставляющего доступ к информации о дополнительном образовании на территории Смоленской области. Применение технологий искусственного интеллекта должно предлагать пользователю навигатора наиболее предпочтительные для него виды дополнительного образования по заданным критериям. Срок реализации: 2019-2020. Внедряемые цифровые технологии: искусственный интеллект. Ожидаемые эффекты: - повышение качества жизни за счет качественного предоставления услуг дополнительного образования; - внедрение системы персонифицированного финансирования для обеспечения роста доступности дополнительного образования детей; - охват не менее 70-75% детей в возрасте 5-18 лет качественными программами дополнительного образования к 2020 году.

В Удмуртской Республике создана АИС «Электронный детский сад» – формирование сводной информации о необходимом количестве мест в дошкольных образовательных организациях (ДОО). В ходе проекта создан единый реестр заявлений в детские сады и всех детей, посещающих ДОО. Объем финансирования: 1 млн руб. (внедрение), около 2,7 млн руб./год (эксплуатация). Источник финансирования: средства регионального бюджета. Достигнутые результаты: - увеличение качества услуг для граждан (переход к электронной услуге «Запись в детский сад»); - увеличение производительности труда (единое образовательное пространство для участников дошкольного образования, автоматизированное распределение и зачисление детей в ДОО); - улучшение качества управления (единая база данных, позволяющая автоматизировать основные задачи управления системой дошкольного образования, проведение мониторинговых исследований различной направленности). АИС «Электронная школа» Удмуртской Республики обеспечивает формирование полной региональной базы данных для участников образовательного процесса. В ходе проекта создан единый реестр обучающихся и преподавательского состава образовательных организаций, ведение личных дел (портфолио) учащихся и преподавателей, повышение степени участия родителей в образовании детей. Объем финансирования: 5,1 млн руб. (внедрение), около 3 млн руб./год (эксплуатация). Источник финансирования: средства регионального бюджета. Достигнутые результаты: - повышение качества услуг для граждан (предоставление услуг в электронной форме, в том числе запись в школу, предоставление электронных дневников учащихся, электронного портфолио); - увеличение производительности труда (единое образовательное пространство для участников образовательного процесса, ведение электронного классного журнала); - улучшение качества управления (автоматизация системы управления образовательной организацией, формирование единой базы данных общеобразовательных организаций, централизованный мониторинг образовательного процесса).

Электронная школа республики Алтай позволяет осуществлять учет контингента обучающихся по общеобразовательным программам . Срок реализации: 2015-2016гг. Источник финансирования: федеральный и республиканский бюджеты. Основные мероприятия: - внедрено и адаптировано под регион имеющееся решение; - на базе центра обработки данных Правительства Республики Алтай развернуты необходимые серверные мощности - установлены средства защиты информации; - проведены аттестационные мероприятия по требованиям информационной безопасности; - проведено наполнение системы всеми данными по образовательным учреждениям, образовательным программам, пользователям системы (учителям, ученикам, родителям). Ожидаемые эффекты: - повышение доступности для граждан информации об успеваемости учащихся; - предоставление гражданам возможности записи в образовательные учреждения с использованием ЕПГУ; - повышение уровня открытости информации об учебном процессе и учебных программах для граждан; - повышение производительности труда в органах власти (упрощение мониторинга качества образовательной деятельности для Министерства образования и науки Республики Алтай и органов местного самоуправления Республики Алтай). Достигнутые результаты: - системой активно пользуются порядка 70 тысяч жителей Республики Алтай; - в 2019 году более 90% будущих первоклассников зачислены в образовательные учреждения с использованием цифровых технологий; – с помощью электронной записи на ЕПГУ - Министерство образования и науки Республики Алтай получило удобный и эффективный инструмент планирования и формирования отчетности.

В Омской области на 2019-2020 годы запланировано 129 точек подключения к единой сети передачи данных в регионе. В 2019 году планируется обеспечить 25 % образовательных организаций Интернет соединением со скоростью не менее 100 Мб/с – для образовательных организаций, расположенных в городах, 50 Мб/с – для образовательных организаций, расположенных в сельской местности и в поселках городского типа, а также гарантированным Интернет трафиком. Подключение образовательных организаций Омской области к сети Интернет реализуется в рамках федерального проекта «Информационная инфраструктура» национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации». Кроме этого, в настоящее время осуществляется подготовка конкурсных документов для участия Омской области в конкурсном отборе субъектов Российской Федерации на предоставление в 2020 году субсидии из федерального бюджета на внедрение целевой модели цифровой образовательной среды в общеобразовательных организациях и профессиональных образовательных организациях. Внедрение модели к концу 2024 года во всех муниципальных образованиях позволит создать условия для развития цифровизации образовательного процесса, автоматизировать административные, управленческие и вспомогательные процессы образовательной организации.

Таким образом, основные тренды демографической ситуации в России на сегодняшний день схожи с общемировыми, в том числе присущими экономически развитым странам. Это низкая рождаемость, достаточно высокая смертность, старение населения и, как следствие, — рост демографической нагрузки, неуправляемый характер миграции, особенно внутри-региональной. Под воздействием цифровизации происходит поляризация рынка труда: увеличивается количество рабочих мест с высокими (интеллектуальных, высокотехнологичных) и низкими требованиями к квалификации, а средние по качеству рабочие места сокращаются за счет автоматизации. В условиях снижения численности трудоспособного населения страны в целом и отдельных регионов в частности, первоочередными задачами является цифровизация государственного управления в сфере здравоохранения и образования. Приведенные примеры реализации государственных программ в регионах России отражают тенденции в области формирования и развития трудовых ресурсов в условиях цифровизации экономики. Лучшие практики внедрения цифровых технологий, реализуемые в отдельных регионах, необходимо тиражировать по территории всей страны. Это поможет направить миграционные потоки в «нужное русло» и сформировать более сбалансированное территориальное распределение трудовых ресурсов, что является на сегодня первоочередной задачей государственной и региональных миграционных политик.

Библиографический список

1. Государственные и муниципальные услуги в сфере образования Владимирской области (2019) // Сайт Администрации Владимирской области https://xn--33-6kcadhwnl3cfdx.xn--p1ai/?obr Просмотрено: 20.01.2020.

2. Здравоохранение лидирует среди отраслей, выбранных регионами для цифровизации (2019) //Портал Российского врача https://medvestnik.ru/ Просмотрено: 20.01.2020.

3. Как происходит цифровизация регионов (2019) //Единый портал электронной подписи https://iecp.ru/news/item/424400-kak-prohodit-cifrovizaciya-regionov Просмотрено:14.01.2020.

4. Население России, численность, динамика, статистика (2019) // Сайт о странах, городах, статистике населения и пр. http://www.statdata.ru/russia Просмотрено:11.01.2020.

5. Никитина А.О. (2019) Цифровая трансформация коммуникаций и потенциал ее влияния на территориальное распределение населения//Сайт Брянского государственного инженерно-технического университетаhttp://www.bgitu.ru/upload/iblock/76b/Sbornik_Vyzovy_tsifrovoy_ekonomiki_2019.pdf стр.358 Просмотрено: 28.01.20.

6. Новости и аналитика (2019) // Информационно-правовой портал Гарант.ру http://www.garant.ru/news/1299623/https://medvestnik.ru/ Просмотрено:15.01.2020.

7. Реализация в Якутии проекта апробации модели предоставления цифровых сертификатов на обучение по компетенциям Цифровой экономики (2019) // Сайт «lider.id» https://leader-id.ru/event/38622/ Просмотрено:17.01.2020.

8. Самый большой в России мобильный технопарк появится в Приамурье(2019) // Сайт газеты «Известия» https://iz.ru/955299/2019-12-17/samyi-bolshoi-v-rossii-mobilnyi-tekhnopark-poiavitsia-v-priamure Просмотрено: 20.01.2020.

9. Текущее развитие проектов в сфере цифровой экономики(2019) // Сайт аналитического центра при Правительстве РФ https://ac.gov.ru/files/publication/a/23243.pdf Просмотрено:14.01.2020.

10. Упорова И. В. (2019) Управление трудовыми ресурсами в контексте цифровой экономики // Экономика и управление. 2019. № 1 (159). С. 78–86.

11. У России отмирают регионы (2019) //Сайт «Биржевые и финансовые новости»

12. https://www.finanz.ru/novosti/aktsii/u-rossii-otmirayut-regiony-1002274615/ Просмотрено:15.01.2020.

САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ ЗАНЯТОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ: РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ

Иваненко О.Б.

Рынок труда представляет собой систему трудовых, социально-экономических и правовых общественных отношений, основанную на непрерывном процессе использования рабочей силы в совокупности с регулярным повышением профессионального-квалификационного уровня работников и направленную на эффективное использование их труда. Особенность рынка труда заключается в его механизме, реализующем на определенный срок право на использование рабочей силы, знаний, квалификации и способностей к трудовому процессу.

Современное состояние рынка труда в России характеризуется рядом проблем, что в первую очередь связано с политической и внешнеэкономической нестабильностью, оказывающей значительное влияние и на внутреннюю политику страны. В частности, введение со стороны западных стран санкций с 2014 года существенно изменили экономику России. Если на протяжении многих лет Россия экспортировала сырье, импортируя при этом бытовую технику, продукты питания, продукцию легкой промышленности, то санкционное давление подорвало экономический рост в стране, что выразилось в снижении масштабов производства, были прерваны международные связи, а международные корпорации свернули свою деятельность и закрыли функционировавшие ранее филиалы. Это способствовало волне сокращений на рынке труда, в результате чего произошло не только снижение реального уровня заработной платы, но и отметился рост уровня безработицы.

С другой стороны, глобализация и переход к экономике инноваций сопровождаются рядом социально-экономических изменений, в том числе в структуре занятости населения. Это предопределяет необходимость распространения более сложных технологий, повышения уровня квалификации рабочей силы.

Исходя из этого значимой задачей современной экономики, позволяющей максимально реализовать трудовой потенциал человека, выступает создание гибкого и эффективного рынка труда, ключевой особенностью которого принято считать появление новых форм занятости, способствующих адаптации населения к социально-экономическим изменениям и являющихся фактором устойчивости данного рынка. Одной из таких форм занятости выступает самостоятельная занятость населения.

Проводя активную политику содействия занятости, российское правительство берет на себя ответственность за создание условий для обеспечения работой тех граждан, которые ее ищут и готовы работать. Одним из направлений такой политики в последнее время все большую популярность приобретает самостоятельная занятость, аккумулирующая незанятое трудоспособное население и служащая своеобразным социальным амортизатором.

Интерес к сфере самостоятельной занятости обусловлен ее спецификой, заключающейся в сосредоточении в данной форме трудоустройства значительных потенциальных возможностей для решения целостной системы социально-экономических проблем: преодоление проблемы безработицы путем расширения сфер трудовой деятельности; повышение уровня жизни населения; развитие среды малого предпринимательства и конкуренции; диверсификация производства продукции (услуг); развитие финансового и промышленного потенциала региона; сокращение региональной производственной асимметрии; развитие рыночных ценностей и стереотипов поведения, формирование предпринимательского поведения и стремления к самореализации в рыночных условиях и прочее.

Учитывая, что самостоятельная занятость населения как социально-экономическое явление особо широкое распространение получает в периоды, когда государство не в силах обеспечить все экономически активное население рабочими местами, одним из направлений государственной, в том числе региональной политики на рынке занятости должна стать помощь в развитии новых видов и форм трудовой деятельности.

Таким образом, вопрос развития самостоятельной занятости граждан в современных реалиях не может быть решен без участия региональных органов власти. Кроме того, на сегодняшний день самозанятость является своего рода нелегальным сектором экономики, концентрирующем в себе существенные финансовые ресурсы. По этой причине поиск путей развития самозанятости граждан, особенно из числа незанятого населения, выведение этой части населения из теневого сектора экономики становится одной из актуальных проблем в ходе реализации государственной политики.

Самостоятельная занятость населения представляет собой сложное социально-экономическое явление, в связи с чем в научных работах можно встретить разные подходы к определению этого понятия.

Так в узком смысле, авторы разграничивают самозанятость и предпринимательство, понимая под первой мельчайшие формы самостоятельной деятельности. Например, Т.И. Заславская акцентирует внимание на индивидуальном характере деятельности при осуществлении процесса самозанятости с помощью собственных средств [8, с. 22].

В иностранной литературе процесс самозанятости рассматривается как модель профессионализма, мастерства, как владение и умение способностями и навыками в той или иной сфере деятельности, как высокий уровень развития человека как субъекта деятельности, при этом предполагающий также наличие определенного склада личности (exquisite workmanship – изысканное мастерство).

В.В. Радаев, анализируя самостоятельную занятость, отмечает, что «происходит восстановление традиционных способов хозяйствования и выживания, основанных на семейных, клановых или соседских связях, опирающихся на домашнее хозяйство и сети родственного бартерного обмена продуктами и услугами» [11, с. 125]. А в качестве предпринимательского слоя рассматривает «…периферию в виде массовых групп самостоятельных работников-индивидуалов, которые, однако, к собственно предпринимателям уже не относятся» [11, с. 122].

К сторонникам широкого подхода определения самостоятельной занятости принадлежит, например, Е.А. Абрамова, точка зрения которой состоит в том, что «самозанятые в России – это те, кто сам обеспечивает и организует свою деятельность, которая служит им основным источником дохода» [3, с. 6].

На этих же позициях стоит и В.М. Жеребина, понимая под самозанятостью «собственную производственно-экономическую деятельность членов домашних хозяйств, выходящую за рамки традиционных домашних работ, базирующихся на трудовых, материальных и временных ресурсах семьи, приносящая доход в натуральной или денежной форме и осуществляемая без регулярного использования наемной рабочей силы» [7, с. 55].

А.С. Гучек указывает на то, что «самозанятость может находиться в поле как формальной, так и неформальной занятости», и относит к ней различные формы, включая создание предприятий [6, с. 196].

В основу определения самозанятости международной организацией труда также заложен более широкий подход, согласно которому самозанятость определяется как сфера занятости, в которой вознаграждение напрямую зависит от доходов (или потенциальных доходов), полученных от производства товаров и услуг. По определению, принятому службой занятости, самостоятельная занятость граждан представляет собой организацию безработными гражданами, ищущими работу, собственного дела с оформлением государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя или создания юридического лица.

Согласно такому подходу положительным аспектом самостоятельной занятости является то, что в ней отсутствует «присущее найму отчуждение труда, ей свойственна хозяйственная мотивация» [12, с. 115]. В этом значении самозанятые граждане считаются потенциальными субъектами, способными расширять сектор малого предпринимательства. И как предприниматель самозанятый выступает «особым источником инновационного преобразования рынка, рекомбинации ресурсов. Он активно ищет новые (инновационные и более эффективные в производстве и на рынке) комбинации ресурсов, т.е. создает и осваивает инновации, выводит инновационные товары и услуги на рынок» 13.

В рамках нашего исследования мы также придерживаемся широкого подхода, понимая под самозанятостью особый вид деятельности населения, основанный на личной инициативе, ответственности и самостоятельности, который предусматривает получение трудового дохода и обеспечивает самореализацию и самоутверждение индивида как личности, проявляющийся в правовых, социальных и экономических взаимоотношениях.

Тем не менее, такое определение самозанятости не раскрывает в полной мере сущность данной экономической категории как социально-экономического явления, что требует более глубокого анализа в целях четкого выявления и понимания проблем самозанятости, ее трансформации в меняющихся рыночных условиях, а также для регулирования данной формы занятости со стороны региональных органов власти с целью решения задач социально-экономического развития как на региональном уровне, так и в масштабах всей страны.

Принимая во внимание сказанное, при изучении экономических отношений самостоятельной занятости необходимо использовать системный подход, рассматривая данную категорию с одной стороны как целостную систему, включающую не только самостоятельно занятую категорию граждан, но и различные формальные и неформальные институты, позволяющие управлять ею, а с другой стороны как элемент системы трудовых экономических отношений занятости.

Самозанятости как части и разновидности занятости присущи все признаки, характерные для более общего понятия занятости, в качестве которых выступают наличие социально-трудовых взаимоотношений по установлению вида трудовой деятельности, по включению человека в процесс труда, по поиску работы, по обеспечению занятости (в том числе и самостоятельно занятости). В этом смысле самозанятость часто связывается с мелким предпринимательством в торговле, сфере услуг и т.д.

С другой стороны можно выделить существенные отличия отношений самостоятельной занятости и отношений занятости.

Во-первых, в определении самостоятельной занятости главным характерным признаком является самостоятельная организация трудовой деятельности с целью получения дохода и удовлетворения своих личных потребностей в самореализации, что предопределяет различие состава участников этих отношений. Субъектами отношений занятости с одной стороны выступает работодатель, покупающий рабочую силу и обеспечивающий работу и рабочее место наемному работнику, тем самым организуя его занятость и, с другой стороны, наемный работник, продающий свою рабочую силу. В отношениях самостоятельной занятости работодатель и работник совмещаются в одном лице, и в этом состоит их особенность.

Во-вторых, отличием выступает также то, что в категории самостоятельной занятости проявляются отношения не только включения в процесс труда, но так же и организации данного процесса. Это отношения по организации и регистрации собственного дела, определению того, что, каким образом и для кого производить, по взаимодействию с налоговыми и финансовыми органами, по поиску и выбору контрагентов по сбыту и снабжению, по налаживанию с ними контактов.

В-третьих, отличаются формы соединения рабочей силы со средствами производства. Самозанятый выступает собственником средств производства, поэтому при выполнении трудового процесса происходит прямое и непосредственное объединение рабочей силы со средствами производства, соединение в одном человеке и предпринимателя и работника. В результате устраняется противоречие между капиталом и наемным трудом.

В-четвертых, это отличие регламентаций условий труда. Отношения занятости законодательно регламентируются и обеспечиваются действиями государственных и общественных институтов: установление и соблюдение распорядка, длительности рабочего дня, режимов труда и отдыха, санитарных норм и т.п. Самостоятельная занятость предполагает ненормированный рабочий день и различную интенсивность труда в течение дня.

В-пятых, имеются различия в характере вознаграждения за труд. Формой хозяйствования, в рамках которой осуществляется самостоятельная занятость, выступает индивидуальная собственность на средства производства, базирующаяся на личном трудовом участии, а также индивидуальная собственность на рабочую силу, включая предпринимательские и интеллектуальные способности. Соответственно самозанятый работник является получателем и дохода, и цены своего труда. Но, необходимо отметить, что данный доход не является гарантируемым и самостоятельно занятый работник действует на свой страх и риск. В отличие от этого наемные работники получают фиксированный и гарантированный, постоянный доход – цену своей рабочей силы в размерах не ниже установленного государством минимального размера оплаты труда.

В-шестых, различаются требования к личностному и профессиональному потенциалу. Не каждый желающий работать может стать успешным и эффективным самозанятым работником. Кроме того нельзя оставлять без внимания и тот факт, что для многих людей переход к самостоятельной форме занятости – это вынужденная мера, связанная со сложными обстоятельствами. В связи с этим для организации эффективной самостоятельной занятости работник должен обладать определенным набором предпринимательских способностей: уметь рисковать, генерировать идеи, обладать инициативностью, рациональностью поведения, просчитывать конъюнктуру рынка, организовывать собственную деятельность, а также иными качествами (в том числе и профессиональными). Наемному работнику в этом случае достаточно иметь определенную профессию и квалификацию, чтобы выйти на рынок труда.

В-седьмых, отметим социальный аспект самозанятости и занятости по найму. Отношения занятости по найму означают включение человека в социальную общность, формируют социальный статус и т.д. Однако и самостоятельная занятость имеет четко выраженные социальные аспекты. Деятельность самостоятельно занятых работников выступает как альтернатива паразитическому существованию трудоспособных людей. Человек приобретает возможность самореализации, формирования и совершенствования своих способностей в трудовой деятельности, проявления новаторской идеи и инициативы. Самостоятельно занятый человек обладает подлинной экономической свободой, его отличают и социальные результаты труда [5, с. 122].

Учитывая вышеизложенное, самостоятельную занятость можно определить как одну из разновидностей занятости, в основе которой лежит самостоятельная активная трудовая деятельность индивида на свой страх и риск, направленная на получение дохода, обеспечивающая самореализацию в труде и творчестве и выступающая частью системы экономических, правовых и социальных отношений между людьми.

Один из ключевых вопросов в определении категории «самостоятельно занятых» – это расхождение взглядов на то, кто входит в данную группу граждан: только те люди, которые официально нигде не числятся, или же к данной категории следует также относить индивидуальных предпринимателей.

В нашем понимании главное отличие самостоятельной занятости от индивидуального предпринимательства заключается в оказании услуг на индивидуальной основе при отсутствии найма дополнительных работников, в то время как индивидуальные предприниматели могут заключать трудовой договор и привлекать дополнительные трудовые ресурсы. В то же время самостоятельная занятость представляет собой базу для становления предпринимательства, его фундамент. В этом смысле самостоятельная занятость для предпринимательства первична, так как оно не может быть реализовано без инициативности, самостоятельности, риска и инноваций.

Главным фактором, способствующим увеличению категории самостоятельно занятых в стране, по мнению многих исследователей, является в первую очередь низкий уровень оплаты труда. Нехватка финансовых средств вынуждает людей искать альтернативные источники дохода. Но низкий уровень финансовой грамотности и элементарное нежелание платить налоги приводит к тому, что значительная часть самозанятых не регистрирует свой статус в налоговых органах. В свою очередь самостоятельная занятость может успешно развиваться лишь в том случае, когда ее популяризации придается социальное значение на уровне региона (государства), разрабатываются специальные программы содействия самостоятельной занятости, осуществляется адресная помощь и поддержка лицам, решившим занять себя самостоятельно, и, напротив, осуществляется медленно, с существенными социальными издержками, когда государственные органы власти не принимают активного участия в данном процессе.

В соответствии с Законом «О занятости населения в Российской Федерации» № 1032-1 от 19.04.1991 г. содействие самостоятельной занятости безработным гражданам входит в перечень госуслуг, оказываемых службой занятости населения. Тем не менее, работать над формированием законодательной базы, регулирующей деятельность самостоятельно занятых граждан, правительство начало сравнительно недавно. Первые шаги были предприняты в конце 2016 года, когда в действие был введен закон, освобождающий от налогообложения доходы физических лиц, не являющихся индивидуальными предпринимателями, полученные ими от физических лиц за оказание им следующих услуг для личных, домашних и (или) иных подобных нужд:

– по присмотру и уходу за детьми, больными лицами, лицами, достигшими возраста 80 лет, а также иными лицами, нуждающимися в постоянном постороннем уходе по заключению медицинской организации;
– по репетиторству;
– по уборке жилых помещений, ведению домашнего хозяйства.

Принятый закон на два года (2017 и 2018 годы) освободил от налоговых сборов часть самостоятельно занятых физических лиц, не зарегистрированных в качестве индивидуальных предпринимателей, занимающихся определенными видами деятельности и получающих доход от этой деятельности.

Дальнейший действия правительства по регулированию самостоятельной занятости и созданию благоприятных условий для ее распространения и выведения из «теневого» сектора экономики были предприняты в 2018 году с принятием закона «О проведении эксперимента по установлению специального налогового режима "Налог на профессиональный доход"».

С 2019 года в рамках эксперимента налог на профессиональный доход начал применяться в четырех регионах Российской Федерации – в Москве, Московской и Калужской областях, Республике Татарстан. По данным официальной статистики в эксперимент включились более 200 тысяч самозанятых лиц.

С 1 января 2020 года режимом для самозанятых смогут воспользоваться еще 19 субъектов Российской Федерации: Санкт-Петербург; Ленинградская, Воронежская, Волгоградская, Нижегородская, Новосибирская, Омская, Ростовская, Самарская, Сахалинская, Свердловская, Тюменская, Челябинская области; Пермский и Красноярский края; Ненецкий автономный округ, Ханты-Мансийский автономный округ, Ямало-Ненецкий автономный округ; Республика Башкортостан 1.

Но список услуг, установленный данным Федеральным законом, ограничен, а правовое положение самостоятельно занятых граждан так и не определено. Однако министр финансов Российской Федерации А.Г. Силуанов уточнил, что «не ранее второй половины 2020 года будет четко сформулирован перечень профессий, представители которых могут регистрироваться в качестве самозанятых. Только после этого эксперимент будет распространен на всю страну» 10.

Тем не менее, у введенного налога на профессиональный доход, несомненно, есть один значимый аспект. Средства, полученные от его взимания, будут непосредственно направляться в региональный бюджет по месту реализации деятельности самостоятельно занятого гражданина. Таким образом, у региональных властей появится возможность их распределения и направления части доходов в бюджеты муниципалитетов. «И это очень важно для регионов. Потому что сегодня регионы за неработающее население осуществляют платежи в Фонд обязательного медицинского страхования. Как только человек выходит из «серой» зоны, 1,5 % от уплаченного им налога будут зачисляться в ФОМС, и регион за него платить в ФОМС уже не будет», – уточняет депутат Государственной думы А.М. Макаров 10. Конечно, налог на самозанятость не сможет обеспечить формирование местных бюджетов в полной мере, но может стать если не опорой, то существенной поддержкой.

Еще одна проблема, заслуживающая внимания органов власти в области регулирования деятельности самостоятельно занятых граждан – это исключение возможности признания такой деятельности в качестве нелегальной. Для решения этой проблемы в июле 2017 г. Государственная Дума внесла поправки в Гражданский кодекс, которые предусматривают возможность граждан заниматься отдельными видами предпринимательской деятельности без образования юридического лица и без регистрации в качестве индивидуального предпринимателя 2.

Так как в проблеме регулирования деятельности самостоятельно занятых граждан российское правительство делает только «первые шаги», необходимо будет обратиться к опыту зарубежных стран, которые регулируют данный вид занятости уже на протяжении нескольких десятилетий. Несомненно, к таким странам можно отнести Соединенные Штаты Америки и государства Западной Европы. Впервые программы по поддержке самостоятельной занятости в странах Европы появились в 1970 –1980-х гг. и были направлены на вовлечение безработных в экономическую деятельность через самозанятость. При этом самозанятость рассматривалась как предпринимательская деятельность, основанная на использовании собственного труда, без привлечения работников. Институциональные нормы формировались таким образом, чтобы оказывать помощь населению в развитии индивидуального предпринимательства и малого бизнеса.

Несмотря на то, что программы, направленные на развитие и поддержку самозанятости имели свою специфику, учитывающую экономические особенности данных стран, тем не менее, они обладали рядом общих характерных особенностей – в каждом государстве правительственные органы власти проводили комплексные меры для поддержки самостоятельно занятых, а также предоставляли помощь в обучении и приобретении трудовых навыков и умений. Например, во Франции в 1979 году была проведена экспериментальная программа по развитию самостоятельной занятости для безработных лиц. В основе было заложено использование средств фонда пособий по безработице, который использовался на формирование стартового капитала для создания индивидуального предприятия. В Великобритании, подобно Франции, была реализована национальная программа развития самостоятельно занятости: в качестве участников данной программы выступали безработные граждане, получающие пособия по безработице и дополнительные социальные льготы. Кроме того английская модель основана на периодических выплатах пособий по безработице, это дает возможность безработному лицу постепенно приобретать необходимую квалификацию и, соответственно, формировать свой бизнес. В дальнейшем похожие проекты развития самостоятельных форм занятости стали появляться и в других государствах Европы. В настоящий период данные страны регулярно оптимизируют общенациональные программы развития и поддержки самостоятельной занятости, адаптируя их к меняющимся социально-экономическим условиям. Например, в Нидерландах безработным гражданам, получающим пособие по безработице, предоставляется возможность получения кредита на развитие своего бизнеса, а также возможность возмещения дополнительных расходов на получения образования и прохождения курсов, связанных с новым делом. Данная программа позволила занять около 12 тысяч физических лиц, потерявших работу в период экономического кризиса 2008 года [9, с. 97-98].

Кроме того, интересный опыт в этой сфере можно увидеть в законодательстве США. В 1980-е гг. были разработаны социальные программы, в соответствии с которыми в стране также стали поддерживаться безработные, желающие создать свой бизнес (за счет финансовых средств фонда страхования безработных). В сферу самозанятости были вовлечены инвалиды и ветераны вооруженных сил, что позволило существенно расширить само понимание самостоятельной занятости. В этой же стране получил широкое распространение такой вид трудовой деятельности как «домашняя занятость» (консультирование по телефону, удаленная работа в сети Интернет, копирайтер текстов и т.д.): включает лиц, занимающихся выполнением определенных видов деятельности на дому по взаимной договоренности работодателей и сотрудников и дающий право на наем работников в количестве до 25 человек.

Учитывая вышеизложенное, при формировании и развитии программ, направленных на регулирования самостоятельных форм занятости безусловно стоит воспользоваться опытом экономически развитых стран, что позволит российским законодательным органам власти определить дефиницию самостоятельно занятых граждан и установить область видов деятельности для субъектов такого рода.

Основной субъект регулирования самозанятости граждан в Российской Федерации – региональные департаменты Федеральной государственной службы занятости населения, целью деятельности которых является снижение уровня безработицы и напряженности на региональных рынках труда с помощью развития трудового потенциала, содействия предпринимательской активности граждан и их социальной защищенности.

В отношении самостоятельной занятости перечисленные проблемы решаются классическими методами, из числа которых можно выделить профессиональную подготовку лиц оказавшихся без работы, оказание консультационной, организационной и финансовой поддержки желающим организовать собственный бизнес, ориентирование программ по вовлечению в самостоятельные формы занятости социально уязвимых категорий безработных, таких ка инвалиды, женщины, выпускники учебных заведений, беженцы и лица, освобожденные из мест лишения свободы.

Тем не менее, довольно часто безработные лица не стремятся к самостоятельным формам занятости. Главным образом причиной этого выступает тот факт, что самозанятость, как индивидуальная форма малого предпринимательства, ориентирована в первую очередь на потенциал ее субъектов, то есть уровень профессиональной готовности к самостоятельному труду; сформированность предпринимательских способностей самостоятельно занятых работников; способность к принятию самостоятельных решений и ответу за полученные результаты деятельности и прочее. В основной массе случаев нетрудоустроенные граждане, ориентированные на традиционный способ ведения хозяйства, построенный на коллективной основе, просто не готовы к индивидуальному труду. Кроме того, на неразвитость самостоятельных форм занятости среди безработных большое влияние оказывает уровень организации и методы работы самих служб занятости: отсутствие системного подхода, четкого осмысления специфических особенностей самозанятости, недостаточность информационных и организационно-финансовых ресурсов, несовершенство нормативно-правовой базы, недостаток социальных гарантий – создают серьезные преграды в развитии самостоятельных форм занятости с участием данных учреждений.

Ежегодно Федеральная служба государственной статистики проводит статистические исследования в сфере занятости населения, в том числе и в области самостоятельной занятости. В рамках данных исследований к категории самозанятых относят лиц, которые самостоятельно или с одним, или несколькими деловыми партнерами осуществляют деятельность, приносящую доход, и не нанимают работников на постоянной основе 14.

По официальным данным государственной службы статистики в последние годы доля самостоятельно занятых граждан колеблется в пределах 5% от общей численности занятых в экономике (5,8% в 2016 году, 4,9% в 2017 году и 5,0% в 2018 году) (таблица 1).

Таблица 1.

Структура занятого населения Российской Федерации по статусу (по данным выборочного обследования рабочей силы, %) 14

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Если учитывать, что по данным за 2018 год численность занятых в экономике составила 73,3 млн человек, то можно говорить о численности самостоятельно занятых в 3,6 млн человека.

Однако, если в качестве самостоятельно занятых граждан рассматривать все неформально занятое население, то эта цифра увеличивается до 14 млн., что соответственно составляет уже около 20% занятого населения (таблица 2)

Таблица 2.

Численность занятых в неформальном секторе экономики Российской Федерации по типу занятости (по данным выборочного обследования рабочей силы) 14

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

На основе такого подхода Власовой О.В. было выделено семь групп субъектов Российской Федерации по уровню самозанятости населения 4:

1. Регионы с самым низким уровнем самостоятельной занятости населения (22,6-24,5%). В данную группу входит 6 субъектов Российской Федерации: Республика Ингушетия, Чукотский АО, Магаданская область, Ямало-Ненецкий АО, Мурманская область, Москва.
2. Регионы с низким уровнем самостоятельной занятости (24,6-26,5%). В данную группу входит 4 субъекта РФ: Санкт-Петербург, Сахалинская область, Ханты-Мансийский АО – Югра, Московская область.
3. Регионы с уровнем самостоятельной занятости населения ниже среднего (26,6-28,5%). В данную группу входит 17 субъектов РФ: Астраханская область, Камчатский край, Челябинская область, Нижегородская область, Хабаровский край, Ленинградская область, Чеченская Республика, Республика Саха (Якутия), Смоленская область, Ярославская область, Республика Татарстан, Самарская область, Кабардино-Балкарская Республика, Омская область, Тверская область, Калужская область, Ненецкий АО.
4. Регионы со средним уровнем самостоятельной занятости населения (28,6-30,4%). В данную группу входит 23 региона РФ: Удмуртская Республика, Республика Калмыкия, Белгородская область, Приморский край, Ивановская область, Республика Мордовия, Калининградская область, Владимирская область, Иркутская область, Республика Коми, Красноярский край, Кировская область, Забайкальский край, Республика Алтай, Новгородская область, Новосибирская область, Тульская область, Липецкая область, Амурская область, Республика Карелия, Республика Северная Осетия-Алания, Оренбургская область, Чувашская Республика.
5. Регионы с уровнем самостоятельной занятости выше среднего (30,5-32,4%). В данную группу входит 21 субъект Российской Федерации: Краснодарский край, Республика Марий Эл, Еврейская АО, Свердловская область, Курская область, Костромская область, Архангельская область, Ростовская область, Республика Тыва, Волгоградская область, Кемеровская область, Республика Башкортостан, Ульяновская область, Орловская область, Вологодская область, Брянская область, Воронежская область, Тюменская область, Псковская область, Республика Дагестан, Пермский край.
6. Регионы с высоким уровнем самостоятельной занятости (32,5-34,4%). В данную группу входит 10 субъектов Российской Федерации: Пензенская область, Курганская область, Томская область, Республика Хакасия, Республика Крым, Ставропольский край, Карачаево-Черкесская Республика, Тамбовская область, Алтайский край, Республика Бурятия.
7. Регионы с самым высоким уровнем самостоятельной занятости (34,5-36,3%). Входит 4 региона: Саратовская область, Севастополь, Рязанская область, Республика Адыгея.

В результате исследования было установлено, что большая часть регионов входит в группу со средним уровнем занятости населения, на основе чего можно сделать вывод, что фактически третья часть экономически активного населения в каждом из регионов этой группы является самостоятельно занятыми лицами.

Анализируя структуру самозанятости по видам деятельности, следует отметить существующие различия в зависимости от региона проживания. Например, в Ханты-Мансийском автономном округе, одном из самых северных регионов, самостоятельно занятые граждане развивают животноводство, сельский туризм, придорожный сервис, строят гостиницы малой вместимости. На юге России, в Крыму – оказывают услуги по курортному обслуживанию и туризму, открывают туристические агентства и мини-пансионаты, предлагают услуги экскурсоводов и гидов, уход и присмотр за детьми, обучают танцам, плаванию, проводят психологические консультации. На Урале, в Свердловской области, как промышленном регионе, самостоятельно занятые осваивают сельское хозяйство, занимаются торговлей, оказывают образовательные и бытовые услуги населению. В Республике Карелия самозанятые организуют свою деятельность в сфере оказания транспортных услуг, вылова и реализации рыбы, свиноводства, птицеводства, овощеводства, оказания услуг по ремонту помещений, предоставляют парикмахерские услуги, услуги по дрессировке собак и т.д.

Таким образом, можно отметить, что самостоятельные формы занятости в российских регионах сосредоточены в большей степени в традиционных видах деятельности, однако, быстрыми темпами растет число самостоятельно занятых лиц, активно использующих в своей профессиональной деятельности информационные технологии и ресурсы сети Интернет. К данному сегменту занятого населения можно отнести разработчиков программного обеспечения, веб-дизайнеров, специалистов по рекламе, маркетингу, инжинирингу и т.п., в том числе работающих удаленно при помощи сети интернет, не состоящих в штате фирмы, а самостоятельно реализующих произведенные индивидуальным трудом товары и услуги. Предположительно, что в перспективе доля самостоятельно занятых в данном секторе экономики будет существенно расти, так как работа в информационной сфере требует минимальных финансовых и капитальных вложений (чаще всего для этого требуется только персональный компьютер с доступом к глобальной сети интернет и соответствующее программное обеспечение), а спрос на специалистов в данной сфере постоянно увеличивается.

Причины дифференциации форм самостоятельной занятости в субъектах РФ связаны с особенностями и проблемами региональных рынков труда, которые, в первую очередь, находятся в тесной взаимозависимости с экономической и производственной специализацией этих территорий. Так, в регионах с преобладанием крупных производств, где расположены особые экономические зоны, технопарки, производится добыча полезных ископаемых, уровень самостоятельной занятости населения будет соответственно ниже, так как предложение труда обычно превышает спрос. И, наоборот, в преимущественно торговых регионах, а также регионах, характеризующихся «проблемной» экономикой дотационного характера, не имеющих специализации, с дефицитом бюджета, наряду с общими проблемами, ситуация на рынке труда также развивается неблагоприятно: предложение труда является низким, а спрос на труд – высоким.

В сложившейся ситуации в сфере труда содействие самозанятости населения регионов может принести ощутимые положительные результаты как для общества в целом, выражающееся в снижении социальной напряженности на рынке труда, так и для государства (региона) в виде дополнительных налоговых поступлений, вывода «из тени» нелегально работающих граждан, активизации и развития микробизнеса, который в перспективе может перерасти в малый и средний бизнес.

Учитывая положительные результаты от самозанятости в рамках региональных программ поддержки занятости населения необходимо предусмотреть реализацию конкретных практических мероприятий, обеспечивающих снижение социальной напряженности, эффективную занятость населения, защиту трудовых прав граждан и развитие системы самостоятельной занятости:

– организация системной координации действий социальных партнеров на рынке труда в муниципальных районах и городских округах;
– разработка программ развития самозанятости на уровне конкретного региона, учитывающие современные реалии;
– организация доступа к получению информации населению и работодателям об актуальной ситуации на рынке труда и проводимой работе по ее стабилизации;
– оптимизация взаимодействия работодателей и безработных граждан, ищущих работу на основе прогрессивных технологий работы, электронных технологий на базе сети Интернет;
– создание на основе государственно-частного партнерства сайта, максимально объединяющего всю информацию о самостоятельной занятости: информацию о положительных и отрицательных сторонах самостоятельных форм занятости; направлениях преодоления негативных моментов; способах и методах официальной регистрации трудовых отношений; мерах государственной поддержки, налоговых преимуществах; форум для пользователей;
– принятие на уровне региона конкретных бизнес-проектов по направлениям самостоятельной занятости (растениеводство, животноводство, сфера услуг, туризм, народные промыслы и др.). Оказание конкретной финансово-экономической, информационной, организационной помощи по внедрению данных проектов. Это в свою очередь позволит привлечь инвесторов в развитие региона;
– совершенствование инфраструктуры поддержки самозанятых категорий: внедрение в практику деятельности центров содействия занятости населения интенсивных методов трудоустройства граждан, в том числе организация консультационных пунктов в организациях, внедрение автоматизированных киосков вакансий для самостоятельного поиска работы, организация ярмарок вакантных рабочих мест. Для организации доступа к консультативной, методической и информационной помощи необходимо организовать эффективную работу бизнес-центров, бизнес-инкубаторов и других консультационных служб. В каждом регионе будет актуальным создание фондов поддержки инициатив самостоятельно занятых граждан, которые помогут обеспечить привлечение инвестиционных средств для организации и расширения своего бизнеса;
– создание и организация специальных экономических площадок (в том числе и интернет-ресурсов), целью которых будет являться оказание помощи в реализации продукции, произведенной в рамках самозанятости;
– разработка и реализации программ, направленных на опережающее обучение, содействие временной занятости работников, находящихся под угрозой увольнения, стажировку выпускников учреждений профессионального образования, организацию самостоятельной занятости безработных граждан;
– развитие социально-экономической интеграции и кооперации домашних хозяйств в сельской местности с сельскохозяйственными организациями;
– организация на систематической основе научно-практических конференций и семинаров дополнительного образования, а также круглых столов по вопросам организации самостоятельных форм занятости с приглашением научных кругов, представителей властных структур специалистов-практиков, самозанятых граждан с последующим освещением итогов работы в средствах массовой информации.

Таким образом, в современных условиях самостоятельная занятость содержит в себе двойную функцию. С одной стороны она является базовым элементом в решении проблемы занятости населения конкретного региона в условиях трансформации технологического и организационного уклада, выступая своеобразной формой социальной защищенности в период, когда человек, лишившийся работы, может преодолеть психологический и материальный кризис и определить новое жизненное назначение. С другой стороны при правильном регулировании деятельности самостоятельно занятых лиц, государственные органы власти обеспечивают активизацию предпринимательской деятельности, реализацию трудового потенциала населения и создание новых форм и способов занятости, что в целом способствует развитию экономики как региона в отдельности, так и страны в целом.

Именно поэтому самостоятельная занятость требует поддержки и эффективного регулирования со стороны государства. Особенно это значимо для малонаселенных территорий с мононаселенными пунктами и малой плотностью населения, где самозанятость населения представлена в основном мелкими домохозяйствами и ремесленничеством. Отсутствие адекватной налоговой политики и полноценной законодательной базы может отвернуть потенциальных самостоятельно занятых от подобного рода деятельности или заставит их уйти в неформальный сектор экономики. В этой связи первоочередной задачей, которую должно ставить перед собой правительство в вопросе регулирования самозанятости, является создание благоприятных условий для её развития. Данный шаг может и не привести к значительным увеличениям налоговых поступлений, но, тем не менее, положительно отразится на развитии экономики в целом.

Библиографический список

1. Федеральный закон от 15.12.2019 № 428-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "О проведении эксперимента по установлению специального налогового режима "Налог на профессиональный доход" в городе федерального значения Москве, в Московской и Калужской областях, а также в Республике Татарстан (Татарстан)» [Электронный ресурс] // Правовая система КонсультантПлюс. – Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_340170/, свободный.

2. Законопроект № 87981-7. О внесении изменений в статьи 2 и 23 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс]// Официальный сайт Государственной Думы РФ. – Режим доступа: https://sozd.duma.gov.ru/bill/87981-7, свободный.

3. Абрамова, Е.А. Самозанятость населения как ступень подъема экономики в период преодоления кризиса [Текст] / Е.А. Абрамова // Современные наукоемкие технологии: региональное приложение. – 2010– №1. – С. 5 – 11.

4. Власова, О.В. О дифференциации уровня самозанятости населения в субъектах РФ [Текст] / О.В. Власова // Азимут научных исследований: экономика и управление. Т. 8. – 2019. – № 1(26). – С. 102 – 105.

5. Воловская, Н.М. Самостоятельная занятость в системе отношений занятости: особенности, свойства, проблемы [Текст] / Н.М. Воловская, Л.К. Плюснина, А.В. Русина, Г.С. Пошевнев // Вестник НГУЭУ. – 2012 – № 2. – С. 120 – 129.

6. Гучек, А.С. Самостоятельная занятость населения: подходы к изучению, методы исследования [Текст] / А.С. Гучек // Труды Карельского научного центра РАН. – 2012. – №6. – С. 196 – 199.

7. Жеребин, В.М. Личные подсобные хозяйства населения: состояние и перспективы [Текст] / В.М. Жеребин, О.А. Алексеева, Н.А. Ермакова // Вопросы статистики. – 2004. – № 10. – С. 55 – 63.

8. Заславская, Т.И. Бизнес-слой российского общества: сущность, структура, статус [Текст] / Т.И. Заславская // Общественные науки и современность. – 1995. – №1. – С. 17 – 32.

9. Карпова, Т.Ю. Самозанятость в Российской Федерации: проблемы и пути развития [Текст] / Т.Ю. Карпова, Г.Э. Арбаев // Проблемы экономики и юридической практики. – 2017. – № 7. – С. 95 – 98.

10. Крицкая, М. На что могут рассчитывать самозанятые: новые возможности в 2020 году [Электронный ресурс] / М. Крицкая // Контур. – 2019. – Режим доступа: https://kontur.ru/articles/4818, свободный.

11. Радаев, В.В. Экономическая социология: курс лекций [Текст] / В.В. Радаев. – М.: ГУ ВШЭ, 2005. – 603 с.

12. Токсанбаева, М.С. Социальные интересы работников и использование трудового потенциала [Текст] / М.С. Токсанбаева. – М.: Наука, 2006. – 259 с.

13. Шумпетер, Й.А. Теория экономического развития (исследование предпринимательской прибыли, капитала, кредита, процента и цикла конъюнктуры) [Текст] / Й.А. Шумпетер. – М.: Прогресс, 1982. – 455 с.

14. Федеральная служба государственной статистики // Официальный сайт. – Режим доступа: http://www.gks.ru

Проблемы роста международной миграции в странах мира: Европа, США, Россия и ближний Восток

Милюшенко О.А., Пузина Н.В.

С усилением процессов интеграции экономик, росте свободы передвижения людей, многие страны столкнулись с проблемой роста количества международных мигрантов. Ежегодно численность мигрантов в мире увеличивается (рис. 1). Сказывается транспортная доступность, развитие интернета и наличие у граждан финансовых возможностей для этого. Сегодня темпы прироста миграции растут даже быстрее, чем темпы прироста численности населения.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 1. Международная миграция в 2000-2017 гг.: количество мигрантов в мире 28

Тем не менее, темпы роста миграции за последние годы все же немного снизились. В 2005-2010 годах число мигрантов росло в среднем на 2,9% в год, а в 2015-2017 годах – в среднем на 2 % в год. При этом демографические тенденции в сочетании с изменением климата будут способствовать дальнейшему росту миграции. Большая часть из 258 миллионов мигрантов перебралась в другие страны легальным путем 30.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 2. Статистика миграции: 20 крупнейших стран или территорий происхождения международных мигрантов, 2000 и 2017, млн. чел. 28

Большая часть мигрантов проживают в относительно небольшом количестве государств (рис. 2), половина мигрантов в мире проживает лишь в 10 странах. В таблице 1 представлены страны-лидеры по количеству мигрантов. Больше всего мигрантов привлекают страны с относительно более высоким уровнем жизни и доходов.

По состоянию на 2017 год 64% иностранных мигрантов живут в странах с высоким уровнем доходов населения. При этом доля таких мигрантов существенно выросла по сравнению с 2000 годом, когда она составляла 58% 24.

Таблица 1

Список стран по количеству накопленных международных мигрантов 28

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Как видно из таблицы 1, лидером по накопленному числу мигрантов является США, почти с 50 миллионами человек в 2017 году по сравнению с 35 миллионами в 2000 году. Вторую и третью позицию разделили Саудовская Аравия и Германия в этих странах зафиксировано более 12 миллионов мигрантов. Четвертое место занимает Россия с показателем почти 11,7 миллионов человек. Стоит заметить, что в 2000 году Россия была на втором месте в мире по числу иностранцев, тогда их число достигло 11,9 миллионов человек. Треть всех мигрантов в мире располагаются в этих четырех странах, что и обуславливает выбор стран в данном исследовании.

Целями регулирования миграционных процессов являются обеспечение устойчивого социально-экономического и демографического развития, национальной безопасности, удовлетворение потребностей экономики в трудовых ресурсах, рациональное размещение населения на территории страны, использование интеллектуального и трудового потенциала мигрантов для достижения благополучия и процветания. По мнению А.Гутерреш, генерального секретаря ООН с 1 января 2017 года: - «лучший способ покончить со стигмой в отношении нелегалов и враждебным отношением к мигрантам – это обеспечить законные пути миграции. Такой подход поможет в борьбе с контрабандистами и обеспечит потребности рынков в рабочей силе» 12.

Несмотря на активное развитие в последние годы миграционного законодательства, миграционное право еще не выделилось в самостоятельную отрасль. Постепенно идет процесс формирования такой отрасли национального законодательства, как «миграционное право» [38, с. 18]. К источникам миграционного права в России, помимо законов и иных нормативно-правовых актов, подзаконных актов, следует отнести судебные решения, внутригосударственные договоры и соглашения нормативного характера, международные договоры РФ. Россия присоединилась практически ко всем международно-правовым актам в области прав человека, а также к правовым актам, регулирующим правоотношения в сфере миграции и общепризнанные нормы международного права.

Нормативное регулирование вопросов миграции и защиты прав мигрантов в Российской Федерации осуществляется на следующих уровнях:

- на федеральном уровне (Конституция Российской Федерации, федеральные законы и подзаконные акты – указы Президента Российской Федерации; постановления Правительства РФ; нормативные правовые акты федеральных министерств и ведомств);
- на уровне субъектов РФ (законы субъектов РФ; подзаконные акты, издаваемые органами исполнительной власти субъектов РФ);
- на уровне местного самоуправления (нормативные акты органов местного самоуправления и должностных лиц местного самоуправления);
- на межгосударственном уровне (заключение многосторонних и двусторонних соглашений с другими государствами в области миграции), а также на основании общепризнанных принципов и норм международного и европейского права.

Миграционный учет иностранных граждан и лиц без гражданства в РФ является одной из форм государственного регулирования миграционных процессов и направлен на обеспечение и исполнение установленных Конституцией РФ гарантий соблюдения права каждого, кто законно находится на территории Российской Федерации, на свободное передвижение, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ и других прав и свобод личности, а также на реализацию национальных интересов РФ в сфере миграции 35.

Правовую основу миграционной политики составляют Конституция Российской Федерации, федеральные законы «О гражданстве Российской Федерации» от 31 мая 2002 г., «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» от 25 июля 2002 г., «О беженцах» от 19 февраля 1993 г., «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» от 15 августа 1996 г., «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в РФ» от 18 июля 2006 г., Концепции регулирования миграционных процессов в Российской Федерации от 1 марта 2003 г., иные федеральные законы, указы Президента Российской Федерации, постановления Правительства Российской Федерации и другие нормативные и правовые акты Российской Федерации, а также международные договоры и соглашения, заключенные или признанные Российской Федерацией. Эти законы в значительной степени обеспечили законодательную реализацию целого ряда задач в регулировании миграционных отношений [37, с. 204].

В частности, следует отметить, что Конституция Российской Федерации, принятая в 1993 году, провозгласила основные принципы государственно-правового развития страны: демократическое федеративное правовое государство, в котором высшей ценностью являются права и свободы человека, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанностью государства. В Конституции закреплены базовые нормы, обеспечивающие важнейшие конституционные права человека и гражданина в миграционной сфере: право каждого, кто законно находится на территории РФ, на свободное передвижение; выбор места пребывании и жительства в пределах РФ; право на свободный выезд из страны и беспрепятственный въезд в РФ 17.

В своей деятельности по выявлению нарушений иностранными гражданами или лицами без гражданства режима пребывания в Российской Федерации и правил привлечения и использования в Российской Федерации иностранной рабочей силы сотрудники Управления по делам миграции тесно сотрудничают с другими службами и подразделениями УВД 3.

Нельзя не отметить Указ «О Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019–2025 годы» 32. В числе целей миграционной политики - обеспечение национальной безопасности, максимальная защищенность, комфортность и благополучие населения нашей страны. Концепция направлена на стабилизацию и увеличение численности постоянного населения России, а также обеспечение потребности экономики в рабочей силе. Для соотечественников, проживающих за рубежом, эмигрантов и отдельных категорий иностранных граждан предлагается создать стимулы для переселения в Россию на постоянное место жительства. Концепция предполагает обобщение и анализ правоприменительной практики в области миграционной политики, усовершенствование системы анализа миграционной ситуации. Запланировано приостановить миграционный отток населения из Сибири и Дальнего Востока.

Демографическая ситуация в Европе складывается иначе, она требует ежегодно возрастающего притока мигрантов, подобная ситуация складывается и в США. Там ежегодно нарастают темпы массовой миграции из стран «третьего мира». Западная Европа не в состоянии остановить иммиграцию и помешать прибывающим из-за рубежа гражданам занимать рабочие места. Между тем общий ежегодный иммиграционный ресурс ограничен. По данным ООН он не покрывает потребностей Запада и России в рабочей силе. В перспективе до 2050 г. этот ресурс будет составлять примерно 2,2 млн. чел. На половину из них будет претендовать США, по 200 тыс. – Германия и Канада, на 130 тыс. – Великобритания [21, с. 665].

США – крупнейшая в мире по приему иммигрантов страна, развитие которой на протяжении веков было связанно с притоком новых переселенцев и необходимостью государственного регулирования данного процесса. Практически до конца 19 века американская миграционная политика была направлена на прием всех желающих, независимо от их этнического происхождения, веры исповедания и социального статуса, так как Новый свет нуждался в рабочей силе для развития экономики и сельского хозяйства. В конце 20 века ситуация меняется, миграционная политика берет направление на закрепление категорий миграции и дальнейшую борьбу с нелегальной миграцией. Сейчас иммиграционная политика США осуществляется Государственным департаментом через посольства и консульства за рубежом, где выдаются иммиграционные и не иммиграционные визы на въезд иностранцев в Америку. Причем иммиграционные визы выдаются строго по месту основного жительства заявителей. За не иммиграционной визой можно обратиться в посольства США в других странах. Однако заявителю для подачи заявки будет предложено выехать на родину. Американские консулы на местах вправе самостоятельно решать вопрос о выдаче визы или об отказе в ней. Данное решение не может быть пересмотрено другими должностными лицами Государственного департамента 26.

Трагические события 11 сентября 2001 года явились чертой, после которой все проблемы иммиграции стали рассматриваться через призму национальной безопасности. Бывший в то время президентом Дж. Буш сразу же предпринял ряд мер, направленных на усиление пограничного контроля и ужесточение въездных процедур. Вскоре была проведена реформа органов, занимающихся вопросами иммиграции. В ноябре 2002 года президент подписал Закон о внутренней безопасности (Homeland Security Act 47), на основании которого было создано новое министерство – министерство внутренней безопасности (Department of Homeland Security 41). Так как особую тревогу в США всегда вызывала граница с Мексикой, на сухопутном участке которой происходит основное число нарушений, в 2006 году был подписан Закон о стене безопасности (Secure Fence Act 54), предусматривающий сооружение 670-мильной стены на юго-западной границе.

Важным этапом осуществления миграционной политики является успешная адаптация законно находящихся на территории страны иммигрантов. Программы интеграции мигрантов в жизнь общества позволяют снизить напряженность в отношении к ним со стороны коренного населения, сократить процент вовлечения вновь прибывших лиц в этнические криминальные группировки, уменьшить сроки экономической адаптации в стране, в том числе поиска работы.

Нашумевший указ Трампа от 27 января 2017 года (Protecting the Nation from Foreign Terrorist Entry into the United States 43), затрагивающий порядок въезда в США граждан из семи стран с преимущественно исламским населением, вызвал не только волну дебатов в обществе, но и ряд протестов и судебных исков от тех, кто с новой политикой не согласен. Основным аргументом против указа президента является то, что он нарушает конституционные основы религиозного и национального равноправия. Несмотря на многочисленные протесты и возражения, можно с уверенностью утверждать, что политика США в отношении иммигрантов претерпела серьезные изменения.

Подобно США, миграционная политика в Европейском Союзе - одна из самых острых политических тем. Недавняя волна беженцев - далеко не первая в истории Европы. Но только в Европейском союзе сознательно разрабатываются политики регуляции миграции и интеграции беженцев и мигрантов разного типа: приезжающих к семьям, трудовых, беженцев из стран, где идут военные действия. В настоящий момент в Европейском Союзе миграция регулируется на основе источников международного права, европейского права (под которым нами понимается право Европейского Союза), а также национальным законодательством государств-членов ЕС по вопросам, отнесенным к их компетенции учредительными договорами.

Приоритеты иммиграционной политики направлены на максимальное упрощение перемещения собственных граждан по территории ЕС. Иные стандарты действуют по отношению к гражданам третьих стран, прибывающим сюда. Предусмотрены жесткие иммиграционные правила по отношению к беженцам и лицам, ищущим убежище, и формирование общей процедуры признания их статуса. Большое значение уделяется принятию общеевропейских мер по борьбе с незаконной миграцией и ее предотвращению. Формально проблемы вынужденной миграции остаются сферой регулирования Конвенции 1951 г. о статусе беженцев и национального иммиграционного законодательства 16.

Миграция претендующих на получение убежища составляет по данным ООН 10% от всей миграции 36. Ее правовой основой является также Женевская конвенция «О статусе беженцев» (1951), которая предусматривает процедуру признания статуса беженца и разрешения на пребывание.

Во многих европейских государствах иммиграционное законодательство остается одной из наиболее запутанных областей права. Наиболее развитое миграционное законодательство среди всех стран Европейского Союза существует в Германии. ФРГ является самой привлекательной страной Европейского Союза для мигрантов. Следует отметить, что миграционные процессы между Германией и членами ЕС всегда развивались оптимистически: в 1968 году была достигнута договоренность о свободном перемещении рабочих с Бельгией, Францией, Нидерландами, Италией и Люксембургом, в период с 1973г. по 1995г. к ним присоединились Великобритания, Ирландия, Дания, Греция, Португалия, Испания, Австрия, Швеция и Финляндия.

В настоящее время миграционная политика Германии все больше ориентируется на привлечение высококвалифицированных специалистов, что продиктовано как экономическими факторами, так и демографическими прогнозами, связанными с сокращением численности и старением населения. Иммиграционные процессы в Германии регламентируются комплексом межправительственных и международных договоров и деклараций. Помимо международных договоров, права иностранцев в Германии регулируются следующими федеральными законами:

- Закон о пребывании иностранцев в Германии (Aufenthaltsgesetz) 46;
- Закон о предоставлении убежища (Asylgesetz) 39;
- Правила пребывания (Aufenthaltsverordnung) 40;
- Положение о найме иностранных граждан (Beschaftigungsverordnung) 58.

1 августа 2015 года вступили в силу изменения в Закон о пребывании иностранцев ФРГ, и данные изменения вызвали много споров, как среди правозащитных организаций, так и среди юристов. С одной стороны, законопроект нацелен на улучшение правового статуса людей без законного разрешения на пребывание, которые нуждаются в защите или интегрировались в немецкое общество.

19 мая 2017 года Парламент ФРГ принял закон об эффективном исполнении принудительной депортации против иностранцев (Geordnete-Rückkehr-Gesetz 45), которые обязаны покинуть страну. Этот закон был также подвергнут широкой критике со стороны благотворительных и правозащитных организаций Германии. Более того, многие немецкие юристы выражают свое сомнение относительно соразмерности закона и даже считают его антиконституционным. Он представляет собой связку новых правил и изменений, которые внедрены в уже существующие законы - Закон о пребывании иностранцев и в Закон о предоставлении убежища 29.

Интеграционная политика правительства Германии основывается на принципах предоставления дополнительной поддержки мероприятиям по интеграции с одновременным ужесточением требований. Иммигранты должны самостоятельно выучить немецкий язык, знать и уважать основные ценности немецкого общества. Немецкое общество призвали признать и устранить все существующие барьеры, чтобы обеспечить иммигрантам равное отношение и равный доступ ко всем важнейшим сферам общественной, политической и экономической жизни. Основные интеграционные меры, обеспеченные правительством, доступны для всех иммигрантов: иностранцам, которые долгое время проживают на территории Германии; переселенцам - этническим немцам и членам их семей; гражданам ЕС. Федеральное правительство ввело программу по интеграции, которая обязует обеспечить иностранцев условиями, прописанными в Законе о пребывании.

В июле 2006 года федеральный канцлер А. Меркель провела Национальный саммит по вопросам интеграции, давший начало диалогу между органам власти всех уровней, представителями гражданского общества и иммигрантами. Проблемами беженцев, помимо государства, занимаются общественные организации, такие как BAMF (Федеральное ведомство по делам миграции и беженцев). Усилия Исламской конференции Германии направлены на установление и развитие позитивных отношений между государством и исламскими организациями 5.

Таким образом, анализ опыта миграционной политики Германии показал неоднозначность эффективности новых социальных реформ в отношении мигрантов. Раскрытие данного материала позволило подчеркнуть остроту характера и актуальность данной проблемы в масштабах Германии.

В Саудовской Аравии вопрос переселенцев развивается совсем иначе. Саудовская Аравия в миграционной политике прибегает не только к мерам административного регулирования, но и к экономическим методам с целью достижения большей гибкости и эффективности. Главное место занимает комплекс мер, направленных на ускорение экономического роста. Сегодня правовая система страны полностью ориентируется на мусульманское право, что закреплено Основным низамом о власти 23, в соответствии с которым высшим законом страны будут Коран и сунна, а власть черпает свои полномочия из данных источников, стоящих над всеми принимаемыми в стране правовыми актами. С учетом этого принципа можно выделить три основных элемента правовой системы Саудовской Аравии.

Первый представлен мусульманским правом, которое является некодифицированным и действует в традиционной форме доктрины.

Вторым элементом правовой системы является законодательство, прямо закрепляющее мусульманско-правовые нормы.

Третий элемент – нормативные правовые акты, посвященные вопросам, которые традиционное мусульманское право не регулировало. Подобные акты рассматриваются в качестве формы решения процедурных и организационных вопросов, необходимых для действия мусульманского права. Принятая в стране официальная концепция правотворчества исходит из того, что единственным законодателем является Аллах, воля которого выражена в шариате (Коране и сунне), а государство осуществляет нормотворческие функции лишь в его рамках. Поэтому действующие в стране правовые акты именуются низамами, т.е. регламентами, а принимающие их органы рассматриваются в качестве регламентарной власти.

В общем, политику стран региона можно описать как жесткую и прагматичную. Саудовской Аравии нужны исключительно трудовые мигранты, которые не имеют гражданских прав и могут быть депортированы из страны в случае необходимости. Государство разнообразно препятствует процессу натурализации. Здесь фактически можно противопоставить позицию Саудовской Аравии и европейских государств. Если последние исходят из либеральных принципов, то саудиты, наоборот, ориентируются на репрессивные меры, в числе которых уголовное преследование, депортация, запрет на въезд и т.д.

Саудовская Аравия, также как ОАЭ, Иордания, Кувейт, Оман и Катар, в начале XXI века характеризуется притоком большого количества трудовых мигрантов, причем не только из слаборазвитых стран региона, но и с территории всей Азии, включая Индию и Китай. Несмотря на большой объем привлеченных в последние годы трудовых мигрантов, аналитики отмечают постепенное снижение спроса на трудовые ресурсы в странах Персидского залива, поскольку цены на нефть остаются ниже максимумов трехлетней давности. Помимо этого в Саудовской Аравии, ОАЭ и других государствах постепенно начинает расти безработица, т. к. многие мигранты, даже лишившись работы, продолжают пребывать в стране и работать нелегально за низкую зарплату. Показательно, что за последние несколько лет уже было немало волн депортации 18.

В последние десятилетия иммиграционная политика многих стран, особенно США, стала более рестриктивной и жесткой. С начала XXI века нарастает активизация миграционных потоков. Это следствие глобализации и связанных с ней процессов: развитие ТНК, культурная интеграция, централизация власти. Российская Федерация не является исключением и во всем объеме сталкивается со всеми вытекающими последствиями миграционных процессов.

Казалось бы, в России большое число мигрантов, но если смотреть в сравнении, то все может быть и не так. Если брать общие цифры, то мигрантов в России действительно много. По данным ФМС в России на начало 2015 года находились 10,9 миллиона иностранцев. В 2013 году в ФМС доложили, что из общего числа иностранцев 42 % прибывают в РФ с целями, «не связанными с осуществлением трудовой деятельности». Важно, что нелегальная миграция составляет, по разным данным, от 3 до 4 млн. человек 1. В относительных цифрах, ситуация отличается – в России не так много мигрантов, меньше чем во многих странах Европейского Союза. В Германии, мигрантом, по приблизительным оценкам, является каждый 10-й, на Украине – каждый 9-й, в Швеции – практически каждый 6-й. В России – всего лишь каждый 13-й.

Сегодня имеются конкретные социокультурные ограничения политики интеграции. Большое значение имеет интеграционный потенциал принимающего общества, адаптивные возможности мигрантов, социальные практики взаимодействия принимающего населения и властей с мигрантами20.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 3. Международная миграция в Россию 33

Антимигрантские настроения в российском обществе все чаще доминируют. На рынке труда дискриминация проявляется в ограничении доступа представителей мигрантских меньшинств к отдельным видам работ и сферам занятости, в оплате труда и его условиях.

Не менее выражена дискриминация на рынке жилья: практически во всех регионах встречаются объявления «сдам русской семье», «сдам славянам», реже - «кавказцев просим не беспокоить». Для того, чтобы преодолеть отказ, мигрантам приходится переплачивать. И даже если стоимость найма жилья не выходит за пределы общепринятого разброса цен, этнические мигранты сталкиваются с более жесткими или формализованными условиями найма.

Не смотря на все это, трудовая миграция является одной из привлекательных ниш для приезжих в Россию. В таблице 2 рассмотрены основные страны-доноры трудовых мигрантов.

Таблица 2

Иностранные граждане, пребывающие в России с целью «работа по найму» 9

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Количество приезжающих с целью «работа по найму» из СНГ колеблется примерно вокруг показателя в 3,8-3,9 млн. человек. Еще 170-180 тысяч человек – трудовые мигранты из дальнего зарубежья (заявившие при въезде цель «работа по найму»).

В таблице 3 рассмотрены основные отрасли экономики, в которых задействовано наибольшее количество мигрантов. Явную лидирующую позицию занимает строительная отрасль, в которой, по официальным данным, трудоустроены почти 640 тысячи человек. Это подтверждает, что превалирующей частью мигрантов в Российской Федерации являются трудовые низкоквалифицированные мигранты.

Таблица 3

Распределение внутрироссийских трудовых мигрантов по видам экономической деятельности в РФ 2018 г. 33

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Кроме того, миллионы иммигрантов вывозят из России миллиарды долларов к себе на родину. Не секрет, что граждане стран ближнего зарубежья приезжают в Россию именно для того, чтобы кормить свои оставшиеся на родине семьи 8. Уровень жизни и оплата труда в России намного выше, чем в Таджикистане, Грузии или Молдавии. Хотя не стоит забывать, что не все так плохо и трудовые мигранты создают материальные ценности, вывести которые из России просто невозможно. Однако получается, что Россия платит за это ценой утечки капиталов. И это серьезный минус в привлечении трудовых мигрантов. И все же главная проблема состоит в существовании «теневой миграции». Поэтому главная задача, которую следует решить нашему государству, это легализация и контроль над миграционными потоками. Самый большой ущерб экономике России наносит незаконное использование рабочей силы. Это приводит к тому, что федеральный и региональные бюджеты недополучают значительные объемы финансовых средств, которые обращаются в тени. Ведь «нелегалы» не платят налогов, ни единого социального, ни подоходного. Их зарплата выплачивается, как правило, «в темную». Именно это и делает их труд дешевле. В результате страдают российские наемные работники, которые вынуждены конкурировать с бесправной, а потому и дешевой рабочей силой 6.

Так же хочется отметить, что мигранты не являются главной особенностью Российской миграции, одной из главных проблем была и есть так называемая «утечка мозгов». В наш век информационных технологий абсолютно каждой стране необходим интеллектуальный потенциал. А именно: потенциал людей не только способных мыслить иначе, по-новому, но и имеющих качественное высшее образование. Одна из характерных черт современной межгосударственной миграции – вовлечение в миграционный оборот кадрового потенциала науки. Данное явление получило название «утечка умов» (“BrainDrain”). Это выражение появилось в начале 1950-х годов, когда в Великобритании описали процесс массового переезда английских ученых в США, но эта проблема остается актуальной и по сей день 7.

В данный момент, по оценкам специалистов, за рубежом проживают около 2,7 млн. граждан России, из них примерно 1,5 млн. человек не отказались от гражданства РФ 19. Уровень образования эмигрантов в зарубежных странах намного выше, чем в российском обществе: по данным Росстата, от 30 до 70% таких эмигрантов, в зависимости от страны, куда направлен выезд, имели высшее образование. Основные каналы эмиграции россиян с высшим образованием: выезд на учебу в магистратуру или аспирантуру и на работу, также каждый второй из уехавших в Европу таким образом получал "Bluecard" ("Голубую карту") для квалифицированных специалистов. Третий по распространенности путь – переезд в качестве члена семьи (иностранного гражданина, заключившего договор на работу за рубежом). Для большого количества людей основным "выталкивающим" фактором было заметное изменение экономической ситуации после 2014 г., ведущее к осложнениям на рынке труда, снижению уровня заработной платы, сокращению возможностей для карьерного роста 14.

Хочется выделить некоторые особенности, которые присуще нашей стране. Во-первых, это высокий уровень низкоквалифицированных рабочих мигрантов граждане конкурируют на бирже труда с россиянами, так как готовы выполнять работу за более низкую зарплату. Во-вторых, развивающаяся на этом фоне расовая дискриминация уже давно не является редкостью. И в-третьих, хотелось отметить «утечку умов», в результате которой Россия теряет молодых и образованных специалистов.

Теперь рассмотрим Соединенные Штаты Америки, их по праву можно назвать самой разнообразной с точки зрения культур, национальностей и этносов, которые находятся на ее территории. В этом государстве даже при отборе иностранных граждан в ВУЗы руководствуются разнообразием в плане культурного обмена.

Эта страна, сама, по сути, созданная переселенцами, и принимающая вплоть до настоящего времени значительные миграционные потоки, стала и местом появления достаточно четких формулировок миграционной политики, которые затем применялись во всем мире.

Согласно данным переписи 2010г., за первую декаду 21 века население страны увеличилось на 27,3 млн. чел., или на 9,7% (третья по темпам прироста декада в истории США) 48. В настоящее время количество лиц, которые незаконно пребывают на территории государства, достигает более 10 миллионов человек. Многие из них становятся таковыми именно благодаря наличию просроченной визы, по которой еще в срок действия они въехали как туристы. Большое внимание всех американских служб привлекает миграция из Мексики в США. Как показывает статистика, наибольшее количество нелегалов прибывает именно через границу с этим государством. Конечно же, немалое их число перемещается воздушными путями из других государств.

Каждый год президент, консультируясь с Конгрессом, устанавливает годовой потолок приема и распределения беженцев по регионам происхождения. На 2019 финансовый год годовой потолок был установлен на уровне 30 000, что является самым низким с начала программы в 1980 году. В 2018 финансовом году в Соединенных Штатах было переселено 22 491 беженца, что составило менее половины от 45 000 допустимых, выделенных на этот год, в основном из-за задержек с обработкой и политикой, принятой для усиления проверки беженцев. Это на 58 % меньше по сравнению с 53 716, допущенными в 2017 году 44.

Таблица 4

Страны по количеству принятых США беженцев 51

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Демократическая Республика Конго (ДРК), Мьянма (также известная как Бирма), Украина, Бутан и Эритрея были основными странами, на которые приходилось 78 % (17 565) всех беженцев, переселенных в 2018 году. Вместе граждане первой десятки стран составляли 90 % (20 349) всех прибывающих беженцев в 2018 году.

Международная миграция рабочей силы между развитыми странами осуществляется, прежде всего, по неэкономическим причинам. В этом случае значительную роль играют престижность работы или фирмы, возможность профессионального роста, карьеры, культурные потребности.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 4. Наемные работники в составе гражданской рабочей силы (в возрасте 16 лет и старше) по происхождению и профессии, 2017 г. 51

В связи с избранием нового президента Д.Трампа, особенности миграции в США в 2018 году включают разные степени защиты. На этом строится политика Трампа вокруг миграционных вопросов в государстве.

Вместе с тем, попасть в страну даже при наличии достаточных оснований непросто. США предоставляют разные варианты переселения, но все они связаны с тем, что человек будет заниматься финансированием своего проживания самостоятельно. Сегодня озабоченность вызывают не экономические, а социальные последствия иммиграции: увеличение неравенства, рост уровня бедности и необходимость реформирования системы социального страхования США.

К положительным моментам проживания в США можно отнести: повышенный уровень жизни в стране, большой показатель по заработной плате вне зависимости от профессии, возможность реализовать себя в любой сфере жизнедеятельности, но есть и очевидные сложности для граждан, например, недоступность медицины – необходимо оплачивать дорогую страховку, зачастую для жителей Америки присуща жизнь в кредит.

Несмотря на все сложности развития иммиграционного процесса, большинство отечественных и зарубежных специалистов сходятся во мнении, что в целом он вносит значительный вклад в экономику Соединённых Штатов. Выплачиваемые иммигрантами налоги окупают расходы на предоставляемые им социальные, медицинские, образовательные и другие услуги.

Миграционная политика стран-членов Евросоюза реализуется в виде межгосударственного диалога, на национальном уровне в виде внутренней миграционной политики, и на наднациональном уровне с частичным ослаблением государственного суверенитета 2.

Миграционный кризис солидарности сделал так, что Европейский Союз стал центром притяжения беженцев, так как внутри ЕС нет пограничного контроля на внутренних границах согласно Шенгенскому соглашению. То есть, нужно просто попасть в любую страну ЕС, чтобы беспрепятственно перемещаться по ЕС. Сегодня Европа переживает один из наиболее серьезных и масштабных миграционных кризисов в своей истории. Сотни тысяч людей, выталкиваемые из своих домов войной и террором и привлеченные обещаниями лучшей жизни, покинули Ближний Восток и Африку, рискуя своими жизнями по пути 4.

Согласно данным Международной организации по миграции, символический рубеж был преодолен 21 декабря 2015 года, когда суммарное количество человек, преодолевших путь в Европу, достигло более чем 1 млн. человек (рис. 5) 49. В это число входят те, кто пересек границу ЕС в Греции, Болгарии, Италии, Испании, Мальте и Кипре. Данный миграционный кризис является крупнейшим в Европе со времён Второй мировой войны 50. Причинами такого количества беженцев и мигрантов в ЕС является продолжающийся конфликт в Сирии.

Общепринятые нормы в отношении миграции в ЕС оказались неэффективными в условиях кризиса, появилась безвыходная ситуация, из которой каждая отдельная страна Европейского Союза планирует отыскать выход самостоятельно. Какой-либо реально действующей единой программы действий пока не разработано.

Многие крупные страны Евросоюза образовали либеральную политику открытых дверей для мигрантов. К сожалению не все сторонники данного подхода верно оценили свои возможности. Череда трудностей, появляющихся с необходимостью интегрировать мигрантов в общество принимающей страны, в скором времени стал обсуждаться значительной частью стран и населения как угроза экономической и социальной стабильности, культурному развитию и национальной идентичности 31.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 5. Доля беженцев в ЕС в 2015г. (всего 1534105 человека) 53

Германия считается страной с тяжелой миграционной ситуацией, она почувствовала на себе большое давление миграционных волн. 43 % прошений укрытия, поданных в 2015 году, приходится на эту страну. В данный момент Германия в числе первых стран по иммиграции в мире и находится на третьем месте после США и Саудовской Аравии по количеству мигрантов, прибывающих в страну на длительные сроки, на одну строчку обогнав Россию. Около 20 % населения ФРГ являются либо мигрантами, либо их потомками (в Германии расчет мигрантов распределяется и на граждан с миграционным прошлым). C начала сентября 2015 до конца июля 2016 гг. компьютерная система EASY (Erstverteilung der Asylbegehrenden – первичное распределение желающих получить убежище 42) зарегистрировала 900 623 человека (рис. 6) 3.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 6. Число прибывших в Германию соискателей убежища 34

В 2015 году официально признанными соискателями статуса беженца стали 441 899 человек. С января по июль 2016 года было зарегистрировано 468 762 подобных первичных прошений. Это означает, что после увеличения штата BAMF существенно ускорило прием соискателей. В результате беженцы, на протяжении многих месяцев пребывающие в подвешенном состоянии, теперь быстрее получают официальный статус, позволяющий им легально находиться в Германии до окончания рассмотрения их просьбы об убежище.

Таблица 5

Чистая миграция Германии 56

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Европейцы до сих пор пытаются справиться с последствиями массового наплыва мигрантов в минувшие два года. Свыше 1,2 миллиона беженцев прибыли в Евросоюз только за 2015 год. Отсутствие солидарности между отдельными государствами-членами ЕС усилило кризис. Страны прежде всего Центральной Европы - Венгрия, Польша, Чехия - отказываются выполнять взятые на себя ранее обязательства по приему мигрантов. Другие - Италия, Испания, Греция - страдают вдвойне.

Тенденция увеличения числа мигрантов в Германии обусловлена высоким качеством жизни и безопасности, потребностью в рабочей силе, перспективами в решении демографической ситуации. Германия стоит перед лицом серьезной задачи: с одной стороны, регулирование демографического фона, с другой сохранение баланса между иностранным и коренным населением. Такое положение требует своевременной реакции государства, на фоне возникших проблем 5.

Крупное место в мировом разделении миграционных потоков занимают арабские монархии Персидского залива, самая выделяющаяся из них - Саудовская Аравия. Во много, статус этих стран в данном вопросе необычен - это связано со специфической трактовкой прав человека, ориентацией на нормы шариата, отсутствием в законодательствах норм о статусе беженца 11. Тем не менее, данные страны, так же, как Европа, США или Россия, сталкиваются с проблемой трудовой и нелегальной миграции и вынуждены решать ее ситуативно. 2017 год стал для региона переломным. В Саудовской Аравии и ряде других стран разрабатываются проекты депортации миллионов мигрантов.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 7. Количество мигрантов в странах Персидского залива 28

В Саудовской Аравии ситуация с миграцией обстоит специфически чем в Европейских странах, власти заявляют об угрозе, исходящей от миграции. Угроза, по их мнению, связана с мигрантами нелегалами, которые проникают в страну под предлогом проведения хаджа или въезжают для трудовой деятельности, но затем уходят от работодателя, теряя по национальному закону свой трудовой статус. Несмотря на фактически крепостное состояние наемных рабочих, такой статус является очень популярным, что обусловлено высоким уровнем дохода и тем уровнем жизни, который существует в стране 18.

Таблица 6

Количество мигрантов по стране происхождения 57

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Наличие большого количества иностранных мигрантов в стране, даже несмотря на суровые саудовские законы, влечет для страны не мало проблем, способных в сумме привести к социальному перевороту, а то и к полной смене политического строя в государстве.

Одной из самых жестких и ярких особенностей этого королевства считаются крупные волны депортаций в последние годы. Саудовские власти недовольны и криминальным поведением некоторых мигрантов. Наиболее склонны к преступлениям, как предполагают представители саудовских властей, выходцы из африканских стран, в первую очередь из Эфиопии. Как следствие, полиция Саудовской Аравии периодически проводит депортации нелегальных мигрантов 25.

Современный миграционный кризис является трансрегиональным феноменом. Он охватил Ближний Восток и Малую Азию, распространился на Европу, его влияние заметно в Африке и даже на пространстве СНГ. В данной связи актуализируется вопрос о том, как культурно, этнически и религиозно близкие государства участвуют в преодолении негативных последствий массовой миграции из Сирии и Ирака.

В конечном итоге можно сказать, что позиция Саудовской Аравии отличается высокой прагматичностью и не высокой социальной ответственностью. Эти качества позволяют распоряжаться судьбами миллионов людей исходя из соображений ткущего положения. Бесспорно, что в ближайшем будущем данная позиция не изменится.

О Германии можно сказать, что, несмотря на то, что правительство всеми силами стремится решить проблему внешней миграции, их действия вызывают неприятие мигрантов частью коренного населения. С точки зрения социальной психологии это противоречие объясняется особенности массового сознания.

В целом и в России в настоящее время миграционные процессы проходят приблизительно так же, как во многих экономически развитых странах мира и, в особенности, обусловлены экономическими и демографическими причинами. Но также нельзя не заметить изменения в связи с конфликтной ситуацией на Украине, которые в той или иной степени повлияли на изменение данной картины. Нельзя исключать, что Россия вновь станет одной из экономически привлекательных стран для иностранных мигрантов.Особенностями миграционных процессов в США являются повышенный уровень жизни, высокая привлекательность рабочих и учебных мест в лучших компаниях и ВУЗах мира. Но Америке тщательно охраняют права местных жителей на трудоустройство, поэтому иностранцу получить хорошую должность крайне сложно. Не смотря на все минусы, США остается лидером среди самых привлекательных стран для миграции и терять эти позиции не собирается. На фоне информационного обмена и мощного экономического импульса масштабы проблем международных отношений, наблюдаемых сегодня в Европе, Северной Америке, а также на постсоветской территории, неумолимо растут 13. Для понимания масштабов потока миграции рассмотрим самые крупные, так называемые, «миграционные коридоры» (рис. 8).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 8. Статистика миграции: топ-15 стран, в которых проживает наибольшее число мигрантов из одной страны или территории (2000 и 2017, млн. чел.) 55

Крупнейший двусторонний коридор в 2017 году – между Мексикой и Соединенными Штатами Америки. В США находится 98% всех лиц, родившихся в Мексике (12,7 млн.), проживающих за рубежом.

Так как анализ проводится по критериям, хотелось бы их обозначить. Одним из важнейших критериев является миграционная политика государства, куда прибывают иностранные граждане, с какими трудностями им придется столкнуться на новой земле. Еще одним важным критерием можно назвать отношение местного населения к переселенцам, социальная и культурная составляющие. Во многих странах этот вопрос стоит особенно остро, социальное и национальное неравенство бич нашего времени.

Россия движется в направлении улучшения правового положения иностранцев и либерализации правил оформления законного иммиграционного статуса, это направление стало одним из основных Федеральной миграционной службы РФ. Вместе с этим хочется отметить, что некоторые процедуры нового миграционного законодательства так и остались неясными, например, процедура оформления завершения временного пребывания. В нашей стране пока еще не использован опыт миграционных амнистий, нацеленных на легализацию статуса незаконно находящихся в развитых государствах иностранцев и частично интегрировавшихся в новое общество. Такой опыт широко используется в странах Западной Европы, а также в ряде стран СНГ, и показал свою высокую эффективность для достижения интеграционных целей. К 2010 году мигранты составляли 30% от всего населения Саудовской Аравии. Несмотря на то, что по саудовским законам они фактически лишены любых прав, находясь в полном распоряжении своих работодателей, наличие столь многочисленного иностранного субстрата в населении страны неизбежно влечет за собой социальные и политические проблемы 25.

Европейский союз имеет широкую нормативную правовую базу, с помощью которой он осуществляет распределение беженцев в Европе. Ужесточение политики ЕС в отношении нелегальных мигрантов актуализирует вопрос о поиске баланса между целями обеспечения безопасности и соблюдением прав и основных свобод человека, который, как показывает практика найти всё сложнее, особенно отдельным государствам-членам ЕС, таким как Германия, как правило, наиболее "пострадавшим" от притока нелегальных мигрантов.

Миграционная политика ЕС - краеугольный камень обеспечения общеевропейской безопасности. Вместе с тем, правовое регулирование противодействия нелегальной иммиграции на европейском уровне не в полной мере отвечает современным реалиям. Кроме того, в действиях государств-членов ЕС не прослеживается единого подхода к проблеме противодействия нелегальной иммиграции, что существенно снижает эффективность борьбы с данным явлением на общеевропейском уровне.

Несмотря на то, что миграционная политика в феодальных арабских монархиях кардинальным образом отличается от стран Запада и России, в действительности удельный вес мигрантов в населении стран Персидского залива не идет ни в какое сравнение не только с Россией, но и с Францией, «арабизацию» и «африканизацию» которую сложно не заметить.

О радикальном решении проблемы иностранных мигрантов недавно заговорили и в одной из самых «жестких» в политико-правовом отношении стран мира — в Саудовской Аравии. Не только европейские демократии в последние десятилетия стали целью массовой миграции из слаборазвитых стран Азии и Африки. Нефтеносные государства Персидского залива давно обладают большим притяжением для трудовых мигрантов. В первую очередь, это связано со спросом на рабочую силу, который до недавнего времени был очень высоким в арабских монархиях, отличающихся небольшой численностью коренного населения.

В США, выиграв президентскую гонку, Д.Трамп первым делом взялся за реализацию новой политики в области иммиграции. Д.Трамп публично заявляет, что границы Соединенных Штатов открыты для тех людей, которые могут принести пользу американской нации, как в финансовом, так и научном, культурном, образовательном плане. Иммигранты должны быть готовы принять культурные традиции Америки, выучить язык и гармонично влиться в американское общество 22.

Приход Трампа к власти заставил миллионы иммигрантов массово начинать процесс натурализации из-за опасений лишения миграционных льгот. Такое повальное количество желающих получить гражданство привело к тому, что процесс натурализации в 2018 году затянется от двух – трех лет с момента подачи документов и до принесения присяги.

Наконец хочется отметить, что анализировать миграционную политику сложно, Россия пытается угнаться за Европейскими стандартами, в то время как в Европе эта система уже не работает. Страны страдают от миграционного кризиса, сложное положение в Сирии и на Украине в результате которых миллионы мигранты заполонили Россию и Европу, к которым они не были готовы и вот уже несколько лет пытаются структурировать этот поток, а в Европе и вовсе приостановить. Похожую ситуацию ми видим и в США, там свою жесткую политику проводит президент, его целью является искоренение незаконной миграции, что из этого получится, покажет только время.

Незнание или недостаточное знание языка страны существенно затрудняет как трудоустройство, так и все виды социального взаимодействия с коренным населением. Кроме того, и культурная адаптация к принимающей среде не может быть реализована без знания языка. Поэтому соответствующая языковая подготовка трудовых мигрантов должна стать одной из главных составляющих современной российской интеграционной политики.

Жилищная политика, мероприятия в области здравоохранения, социальное обеспечение – все эти направления относятся, прежде всего, к уже частично укоренившимся мигрантам, оставшимся на новом месте жительства, и к трудовым мигрантам непосредственного отношения не имеют.

Определенное внимание властей страны приема к условиям жизни трудовых мигрантов, к их санитарному состоянию, необходимы как из собственно гуманитарных соображений, так и исходя из заботы о здоровье местного населения, с которым постоянно соприкасаются трудовые мигранты.

Большая часть переселенцев, не будучи от рождения взаимосвязано с местными традициями, не имеет психологических оснований идентифицироваться с культурного государства проживания. Иное дело - ЕС как существенное мульти культурное пространство общего сосуществования, где в Лондоне ты чувствуешь себя так же адекватно, как Париже либо Берлине. Конкретно так ощущают себя сегодня передовые Европейские жители - не только с эмигрантским фоном, но и вполне "автохтонные" представители научных, культурных и деловых кругов 10.

Современная миграционная политика Европы выступает как единая миграционная система, так как отличается наиболее близкими отношениями в сфере экономики, географии и культуры между «центральными» странами.

Улучшение положения иммигрантов на рынке труда является одним из приоритетных элементов интеграционной политики в странах Европейского союза. Отметим при этом, что она направлена, прежде всего, на безработных детей мигрантов, то есть на «мигрантов второго поколения» и на членов их семей.

Если рассматривать структуру въезжающего на территорию США населения, то она следующая: в первую очередь на территорию въезжают близкие родственники граждан Америки, значительное число нелегальных мигрантов, также сюда приезжают многие политические мигранты-беженцы и высококвалифицированные специалисты.

В США очень актуальна проблема межнациональной вражды, вызванная ранее проводимой политикой поощрения массовой миграции из Южной Америки и Азии. Практически все выходцы из этих стран, проживающих на территории США, считают, что в США существует расизм. Усугубляет ситуацию также политика мультикультурализма, которая поддерживается в стране, поскольку мигранты не стремятся приобщиться к американской культуре, что также становится причиной многочисленных конфликтов. Многие из мигрантов негативно относятся к США, считая, что эта страна захватила их или вынудила покинуть родную страну. Остро встает вопрос и о языке. Английский язык теряет свою значимость среди мигрантов, более того, американские власти поддерживают это посредством перевода всех своих официальных документов на языки, проживающих на территории того или иного штата национальностей и народностей.

На социально-экономическом уровне государство может регулировать миграционные процессы с помощью усовершенствования сферы занятости мигрантов, повышения их образования, создания специальных программ для повышения доступности жилья и улучшения здравоохранения.

Государственная политика, проводимая в культурной сфере, также может способствовать развитию миграционных процессов. Поддерживая традиции и культуру мигрантов, правительство, таким образом, улучшает степень взаимодействия мигрантов и коренного населения, а также развивает политику мультикультурализма, которая стала неотъемлемой частью современного мира 27.

В конечном итоге можно сказать что, социальный аспект миграции один из самых важных критериев для населения, межрасовые войны и социальное неравенство были и будут отталкивающим фактором для переселения, расовую дискриминацию сложно победить, она идет из истории предков, в США эта проблема стоит особенно остро. В далеком 1823 году президент Соединенных Штатов Америки Дж. Монро в своей доктрине упомянул крылатую фразу: «Америка для американцев», которая и по сей день является актуальной, особенно это касается последнего президента Трамп и его политики. Хотелось бы сказать, что совершенно другая ситуация ждет нас в Европейском Союзе, но это не совсем так, да, до миграционного кризиса так и было, максимальная толерантность отличительная черта европейцев, но сейчас ситуация меняется, мигранты заполонили Германию, и другие страны ЕС, что дает толчок к более агрессивной реакции коренного населения на мигрантов, но это скорее исключение для их менталитета, чем правило. Россия же в этом вопросе держит нейтралитет, страна мультинациональная, поэтому сложно сказать, как в целом происходит социальная адаптация мигрантов, но какие-то крупные межрасовые конфликты не свойственны россиянам и многие еще помнят СССР, когда разные национальности были «братьями».

Библиографический список

1. Аслаханова С.А., Ялмаев Р.А., Бексултанова А.И. Анализ состояния миграционных процессов в России на современном этапе [Текст] /С.А.Аслаханова, Р.А. Ялмаев, А.И. Бексултанова// Молодой ученый. – 2015. – №21. – С. 34.

2. Барановский В.Г. Политическая интеграция в Западной Европе: Некоторые вопросы теории и практики. – М.: ЮНИТИ, 2014. 244 с.

3. Беженцы в Германии: цифры, суммы, факты [Электронный ресурс] –URL: http://www.dw.com/ (дата обращения 15.05.2019)

4. Бугакова Е.А. Миграционный кризис в Европе и попытки ЕС найти его разрешение [Текст]/ Е.А. Бугакова// Молодой ученый. – 2016. – №5. – С. 571-573.

5. Бурдо В.В. Современная миграционная политика Германии. Состояние и проблемы // Международный студенческий научный вестник. – 2018. – № 1.; [Электронный ресурс]–URL: http://eduherald.ru/ru/article/view?id=18036 (дата обращения: 24.04.2019).

6. Ваньков В. «Гастарбайтеры вывозят из России миллиарды долларов» [Электронный ресурс] – URL: https://www.km.ru/biznes-i-finansy/2006/08/30/glavnye-biznes-temy/gastarbaitery-vyvozyat-iz-rossii-milliardy-dollarov (дата обращения: 17.05.19)

7. Васюков С.О., Шеренков А.И. Проблема «утечки умов»: причины, последствия и пути решения [Электронный ресурс] –URL:https://nauchforum.ru/archive/MNF_social/5(24).pdf(дата обращения: 15.12.2018).

8. Гастарбайтеры вывозят из России миллиарды долларов [Электронный ресурс] – URL: https://www.km.ru/biznes-i-finansy/2006/08/30/glavnye-biznes-temy/gastarbaitery-vyvozyat-iz-rossii-milliardy-dollarov (дата обращения: 15.12.2019).

9. Главное управление по вопросам миграции МВД России [Электронный ресурс] – URL: https://гувм.мвд.рф/(дата обращения: 17.05.19)

10. Годовой отчет EASO о положении в убежище в Европейский союз и последние данные о предоставлении убежища [Электронный ресурс] –URL: https://www.easo.europa.eu (дата обращения: 24.11.2018).

11. Горылев А.И., Яшнов А.И. Особенности конституционного (государственного) права в исламских государствах // Евразийский юридический журнал. - 2014. - № 8 (75). -С.158-164. (дата обращения: 23.05.2019).

12. Доклад Генерального секретаря ООН «Реализация целей миграции на благо всех» [Электронный ресурс] – URL: https://refugeesmigrants.un.org/sites/default/files/sg_report_ru.pdf (дата обращения: 24.11.2018)

13. Казакова А.В. Миграционный коридор: понятие, тенденции, риски [Текст]/ А.В. Казакова // Молодой ученый. – 2015. – №20. – С. 403-405.

14. Квалифицированная миграция в России: баланс потерь и приобретений [Электронный ресурс] –URL: https://www.finam.ru/analysis/forecasts/kvalificirovannaya-migraciya-v-rossii-balans-poter-i-priobreteniiy-20180123-123359 (дата обращения: 15.12.2018).

15. Кодекс Российской Федерации «Об административных правонарушениях» от 30.12.2001 №195-ФЗ (ред. от 11.11.2003) [Электронный ресурс] – URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34661 (дата обращения: 24.11.2018).

16. Конвенция о статусе беженцев (Женева, 28 июля 1951 г.) [Электронный ресурс] – URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/refugees.shtml (дата обращения: 15.12.2019).

17. Конституция Российской Федерации [Текст]/М.: Юрид. лит.,1993.

18. Медушевский Н.А. Миграция в Саудовскую Аравию: социальный и религиозный вопросы (2011-2017гг.) Исламоведение. – 2018. – Т. 9. – №1. –С. 29-41

19. Мониторинг экономической ситуации в России [Электронный ресурс] –URL: https://www.ranepa.ru/images/docs/monitoring/2018_1-62_January.pdf(дата обращения: 15.12.2018).

20. Мукомель В.И. Мир России этническая идентификация: нерусские среди русских, русские за рубежом. Интеграция мигрантов: вызовы, политика, социальные практики [Текст]/Молодой ученый. – 2011. – № 1. – С. 15.

21. Муравенкова М.В. Административно-правовое регулирование в сфере миграции: сравнительная характеристика государственного регулирования в США, странах Западной Европы и РФ [Текст] / М.В Муравенкова // Молодой ученый. – 2015. – №3.

22. Новый формат иммиграционной политики США в 2018 году [Электронный ресурс] –URL: https://business-visa-usa.ru (дата обращения: 15.12.2019).

23. Основной низам Королевства Саудовская Аравия [Электронный ресурс]–URL: https://www.shura.gov.sa/wps/wcm/connect/shuraarabic/internet/laws+and+regulations/the+basic+law+of+government/(дата обращения: 23.03.2019).

24. Официальный канал информационно-аналитического сетевого издания ПРОВЭД. [Электронный ресурс] – URL: https://zen.yandex.ru/id/5a637e1ff031736003966311 (дата обращения: 23.03.2019).

25. Полонский И. Девять миллионов в «кафале». Решит ли Эр-Рияд проблему мигрантов? Военное обозрение. [Электронный ресурс] –URL: https://topwar.ru/110919-devyat-millionov-v-kafale-reshit-li-er-riyad-problemu-migrantov.html (дата обращения: 23.05.2019)

26. Регулирование миграции в Соединенных Штатах Америки [Электронный ресурс] – URL: http://isfic.info/formig/dnikov03.htm (дата обращения: 24.11.2018).

27. Самойлов В.Д. Миграциология. Конституционно-правовые подходы. [Текст]/ М.: Юнити, 2013 – 43 с.

28. Сборник «Тенденции международной миграции: ревизия за 2017 год» (Trends in International Migrant Stock: The 2017 Revision) и отчет о международной миграции 2017 года (International migration report 2017: Highlights). [Электронный ресурс] – URL: https://nonews.co/ (дата обращения: 24.01.2020).

29. Современное состояние миграционного законодательства в Федеративной Республике Германия. Евразийский юридический портал [Электронный ресурс]–URL: https://www.eurasialegal.info/index.php (дата обращения: 15.04.2019).

30. Статистика миграции: откуда и куда переселяются люди [Электронный ресурс] – URL: https://theworldonly.org/statistika-migratsii/ (дата обращения: 24.11.2019).

31. Трудовая миграция и политика интеграции мигрантов в Германии и России: Коллективная монография/ Ред. и сост. М. С. Розанова. СПб.: Центр гражданских, социальных, научных и культурных инициатив «СТРАТЕГИЯ»; Скифия-принт, 2016. 192 с.

32. Указ «О Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019–2025 годы»

33. Федеральная служба государственной статистики. [Электронный ресурс] –URL: http://www.gks.ru (дата обращения: 15.12.2018).

34. Федеральное ведомство по делам миграции и беженцев [Электронный ресурс] –URL: http://www.bamf.de (дата обращения: 01.04.2019).

35. Федеральный закон «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации» от 18.07.2006 N 109-ФЗ (последняя редакция) [Электронный ресурс] – URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_61569 (дата обращения: 24.11.2018).

36. Фишер В. Европа: экономика, общество и государство [Электронный ресурс]–URL: https://ria.ru/ spravka/20110728/407430930.html (дата обращения: 15.12.2019).

37. Эдилова Р.Э. Нормативно-правовое регулирование миграционных отношений в России: проблемы и пути их преодоления [Текст] /Р.Э. Эдилова // Молодой ученый. – 2012. – №2.

38. Ястребова А.Ю. Правовые основы современной миграции и формирование иммиграционной политики РФ[Текст] / А.Ю. Ястребова // Конституционно и муниципальное право. – 2008. – №15.

39. Asylgesetz [Электронный ресурс] – URL: https://www.gesetze-im-internet.de/asylvfg_1992/ (дата обращения: 15.12.2018).

40. Aufenthaltsverordnung [Электронный ресурс] – URL: https://www.gesetze-im-internet.de/aufenthv/ (дата обращения: 15.12.2018).

41. Department of Homeland Security[Электронный ресурс] – URL: https://www.dhs.gov/ (дата обращения: 24.01.2019).

42. Erstverteilung der Asylsuchenden (EASY) [Электронный ресурс] –URL: http://www.bamf.de/DE/Fluechtlingsschutz/AblaufAsylv/Erstverteilung/erstverteilung-node.html (дата обращения 12.04.2019)

43. Executive Order 13780: Protecting the Nation From Foreign Terrorist Entry Into the United States Initial [Электронный ресурс] – URL: https://www.dhs.gov/publication/executive-order-13780-protecting-nation-foreign-terrorist-entry-united-states-initial (дата обращения: 24.01.2019).

44. Frequently Requested Statistics on Immigrants and Immigration in the United States [Электронный ресурс] – URL: https://www.migrationpolicy.org/article/frequently-requested-statistics-immigrants-and-immigration-united-states#Labor (дата обращения 01.05. 2019)

45. Geordnete-Rückkehr-Gesetz [Электронный ресурс]–URL: https://www.bmjv.de/DE/Startseite/Startseite_node.html (дата обращения: 15.12.2018).

46. Gesetz über den Aufenthalt, die Erwerbstätigkeit und die Integration von Ausländern im Bundesgebiet [Электронный ресурс] – URL: https://www.gesetze-im-internet.de/aufenthg_2004/ (дата обращения: 15.12.2018).

47. Homeland Security Act of 2002 [Электронный ресурс] – URL: https://www.dhs.gov/homeland-security-act-2002 (дата обращения: 24.01.2019).

48. Immigration Publications [Электронный ресурс] – URL: http://www.cis.org (дата обращения: 24.11.2018).

49. Irregular Migrant, Refugee Arrivals in Europe Top One Million in 2015: IOM // International Organization for Migration. [Электронный ресурс]: http://www.iom.int/news/irregular-migrant-refugee-arrivals-europe-top-one-million-2015-iom (дата обращения: 24.11.2018).

50. Mediterranean Migrant Arrivals in 2016 Pass 76,000; Death Top 400 // International Organization for Migration. [Электронный ресурс] –URL: http://www.iom.int/news/mediterranean-migrant-arrivals-2016-pass-76000-deaths-top-400 (дата обращения 15.05.2019)

51. MPI tabulation of data from the U.S. Census Bureau 2017 ACS. [Электронный ресурс] – URL: https://www.migrationpolicy.org/article/frequently-requested-statistics-immigrants-and-immigration-united-states#Labor (дата обращения 01.05. 2019)

52. MPI tabulation of Worldwide Refugee Admissions Processing System (WRAPS) data from the State Department’s Bureau of Population, Refugees, and Migration [Электронный ресурс] – URL: https://www.migrationpolicy.org/article/frequently-requested-statistics-immigrants-and-immigration-united-states#Labor (дата обращения 01.05. 2019).

53. OECD. International Migration Outlook, 2016 [Электронный ресурс] –URL: http://www.integrazionemigranti.gov.it/Attualita/Notizie/Documents/IMO2016_ENG.pdf (дата обращения: 15.12.2018).

54. Secure Fence Act [Электронный ресурс] – URL: https://www.congress.gov/109/plaws/publ367/PLAW-109publ367.pdf (дата обращения: 24.01.2019).

55. The International Migration Report 2017 [Электронный ресурс] –URL: https://www.un.org/development/desa/publications (дата обращения: 24.11.2019).

56. United Nations Population Division. World Population Prospects: 2017 Revision. [Электронный ресурс] –URL: https://data.worldbank.org/indicator/SM.POP.NETM (дата обращения: 01.04.2019).

57. United Nations, DESA-Population Division and UNICEF (2014). Migration Profiles - Common Set of Indicators. ) [Электронный ресурс] – URL: https://esa.un.org/MigGMGProfiles/indicators/indicators.htm (дата обращения: 23.05.2019).

58. Verordnung über die Beschäftigung von Ausländerinnen und Ausländern [Электронный ресурс] – URL https://www.gesetze-im-internet.de/beschv_2013/ (дата обращения: 15.12.2019).

ОПТИМИЗАЦИЯ ВНУТРИФИРМЕННОЙ РЕСУРСНОЙ ИНТЕГРАЦИИ В ПРОИЗВОДСТВЕННОМ ПЛАНИРОВАНИИ В УСЛОВИЯХ ВИРТУАЛИЗАЦИИ И УСЛОЖНЕНИЯ МНОГАГЕНТНОЙ ИНТЕГРИРОВАННОЙ МЕТА-СРЕДЫ

Куприянов Ю.В., Евсеенко С.В.

Abstract:

Purpose (Цель) - В настоящее время преобразование среды в глобальной цепи поставок вышло на новый качественный уровень - внутренняя среда предприятия через сетевые платформы интегрируется с внешней средой, создавая новый феномен – мета-среду, в которой происходит бесшовная интеграция всех этапов глобальной цепочки поставок с более высокой скоростью реагирования на происходящие изменения. Мета-среда глобально виртуализируется, усложняется, ее мульти агентская составляющая экспоненциально растет, что делает неэффективным традиционное производственное планирование и заставляет искать новые способы и формы производственного планирования, обеспечивающие гибкость производственных систем. Таким образом, первоочередной задачей современного производственного планирования в рамках управления мульти-агентской виртуализированной мета-средой и повышения качества интегрированности становится, таким образом, оптимизация внутрифирменного ресурсного обмена в направлении более высококачественной внутрифирменной интеграции.

Design/methodology/approach: В статье применены методы экономического моделирования с воспроизведением характеристик идеальной модели, как самой производственной системы, так и ее взаимосвязанных составляющих – системы управления и функционально-ресурсного потенциала. Выполненные графические модели послужили основой для применения метода математической формализации экономического знания при помощи построения абстрактно-математической модели оптимизации межресурного обмена в рамках основных функциональных система предприятия.

Findings: Исходным логическим основанием построения мета-модели внутрифирменной межресурсной интеграции производственной системы стало допущение о кросс-функциональном характере ресурсных связей, который заключается в том, что в формировании каждой функциональной системы предприятия участвуют не только тождественные ей функциональные ресурсы, но и ресурсы других функциональных систем, в соответствующей доле участвующие в ее образовании. От построения оптимального межресурсного баланса предприятия и своевременного определения дефицита ресурсов, обеспечивающих функциональные подсистемы, зависит качество ресурсного обеспечения операционного цикла как этапа глобальной цепочки поставок и соответственно гибкость всей производственной системы.

Originality/value: Производственные системы через виртуализацию своих ресурсов и размещение в облачных сервисах за счет прямого подключения заказчиков и пользователей к управлению производственными ресурсами становятся по своей архитектуре все более сервисо-ориентированными. В этих условиях более высокая производительность производственных систем все больше зависит от качества бесшовного слияния внутрифирменной с межфирменной и межклиентской интеграциями. Добиться этого возможно только с помощью методов оптимизации внутрифирменной межресурсной интеграции, которые и предлагаются в настоящей статье.

Keywords : производственное планирование, внутрифирменная ресурсная интеграция, мета среда, производственная система, мультиагентное моделирование

1. Introduction

На наших глазах происходит эволюция и усложнение средовой реальности на основе непрерывной технологической трансформации информационно-коммуникационного пространства.

Связанные с этим изменения порождают все новые проблемы для производственных систем, связанные, прежде всего, с повышением динамизма и непредсказуемости сред, сокращением жизненного цикла все более диверсифицируемых по своим потребительским характеристикам продуктов. Производственные среды становятся все более сложными.

Угрозы, которые несет постоянно изменяющаяся среда, для предприятий находят соответствующее отражение и в тематике научных работ, предлагающих адекватные методы адаптации систем управления организаций к растущим и постоянно модифицирующимся переменам. В данном контексте объектами исследования становятся - гибкость производства в более широкой цепи поставок 17, под которой понимается гибкая стратегия всей производственно-сбытовой цепи, скорость реконфигурируемости всей цепочки поставки 4, реконфигурируемость как ключевых ресурсов всей цепочки, так и самих производственных систем, в последнее десятилетие классифицируемых как «реконфигурируемые производственные системы» [3, 20]

Изменение средовой реальности вследствие технологической модернизации информационно-коммуникационной среды идет в направлении ее масштабной и всесторонней виртуализации.

Во-первых, виртуализируется внутренняя среда самих производственных систем, ресурсы которых за счет специальных технологий выносятся и концентрируются в облачной архитектуре, вследствие чего возникает новый класс производственных систем – облачные производственные системы. 9

Как часть этого процесса внутренняя среда предприятия становится частью внешней среды (выносится за пределы физического пространства предприятия), а внешняя среда в свою очередь проникает через интегрированную сетевую архитектуру предприятия и приобретает все характерные признаки среды внутренней. Во-вторых, глобально виртуализируется сама внешняя среда и концентрируется на сетевых платформах. Как внутренняя, так и внешняя среда предприятия, таким образом, становятся платформенными и включают в себя:

1. Платформенную среду клиентов, заказчиков и потребителей продукции (включая социальные сети)
2. Платформенную среду поставщиков предприятия в цепи поставок
3. Платформенную среду ресурсов предприятия, которые виртуализируются и выносятся в облако, благодаря чему возникает феномен облачных производственных систем.
4. Платформенную среду стэйкхолдеров прелприятия;
5. Платформенную среду работников предприятия, как по прямым трудовым договорам найма (социальные сети), так и по договорам подряда, субподряда (дистанционно удаленные рабочие места).

Таким образом, происходит слияние внутренней и внешней среды предприятия на основе виртуализации ресурсов и вывода всех участников цепочки поставок предприятия в единую платформенно-облачную среду.

Можно говорить о трансформации стандартного деления среды предприятия на внешнюю и внутреннюю и их бесшовной интеграции в единую облачную среду на основе виртуализации ее участников на базе различных информационно-телекоммуникационных платформ.

Продолжающаяся технологическая эволюция информационно-коммуникационной среды приводит к существенному преобразованию среды и бизнес-экосистем. Происходит слияние внутренней и внешней сред, и последующее врастание интра-сетей производственных предприятий в интернет пространство на основе развития сетевых платформ.

Возникает феномен мета-среды, в рамках которой растет скорость потока в глобальной сети поставок от заказа до конкретной поставки. Мета-среда начинает объединять между собой внутрифирменную среду, межфирменную, клиентскую среды. Каждая из этих сред обладает той или иной степенью как внутренней, так и межсистемных интеграции, управление которыми со стороны предприятия влияет на производительность и скорость выполнения заказа. Виртуализация среды в свою очередь сопровождается и виртуализацией всей цепочки поставок от поставщика до заказчика, которая выводит производственную систему на новый уровень интеграции, обьединяя системы внутрифирменной интеграции (планирование, ресурс, изготовление и поставка) и системы внешней интеграции (поставщиков, заказчиков, контрагентов, стейкхолдеров) в единую бесшовную систему и способствует более высоким уровням эффективности производственных систем по четырем устоявшимся операционным показателям: стоимость, качество, доставка и гибкость. Преимуществам объединения внутрифирменной и внешней интеграционных систем в рамках растущих требований цепочки поставок в разное время были посвящены работы различных исследователей. 12

Разделение внутрифирменной и межфирменной интеграции (Cousins and Menguc, 2006), а также акцент на невозможность результативности внешней интеграции без внутрифирменной (Stevens, 1990; Lambert, 2004; Newman et al., 2009; Braunscheidel and Suresh, 2009; Kotzab et al., 2011) приводят к специализированному исследованию всех аспектов внутрифирменной интеграции как многостороннего процесса, прежде всего, с точки зрения оптимизации взаимообмена внутрифирменных ресурсов. В рамках изучения влияния интеграции на основные параметры операционной эффективности различными авторами было доказано, что чем выше уровень интеграции, тем выше производительность всех четырех факторов - стоимость, качество, доставка и гибкость. 12

Уровень ресурсной интеграции является частью интеграционной модели производственного планирования. Ресурсная интеграция может быть осуществлена на основе моделирования производственной системы как совокупности ресурсов. Важность аспекта ресурсной интеграции нашла своё отражение в интеграционной теории фирмы, в соответствии с которой предприятие является устойчивой, целостной и ограниченной от окружающей среды самостоятельной социально-экономической системой, интегрирующей во времени и пространстве процессы производства (реализации) продукции и воспроизводства ресурсов. В этом отношении производственное планирование позволяет ответить на следующие важные вопросы: «Какова экономическая позиция организации в настоящее время, итоги и условия её деятельности?» и «При помощи каких ресурсов могут быть достигнуты цели организации?»

2. Theoretical Background ( Literature Review ). Ресурсное моделирование как инструмент обеспечения гибкости производственных систем в глобальных цепях поставки

Существует множество определений понятия ресурса. Словарь Merriam-Webster определяет его как актив, материал, либо капитал, который может быть использован для достижения конкретно поставленной цели. Оставаясь базовым, это определение акцентирует внимание на том, что ресурс не является процессом и должен использоваться для надлежащей цели такого процесса посредством выполнения конкретных действий. 11.

Таким образом, его отличительной характеристикой является тот факт, что ресурс - это сущность, назначенная для выполнения операции процесса во время его выполнения 7, либо обеспечивающая выполнение задачи рабочего процесса (Рассел, н. Ван дер Аалст, В., Тер Хофстеде, А. & Эдмон., D., 2005).

В отличие от процессного подхода, который «атомизирует» бизнес-системы, «ресурсный» позволяет сконцентрировать внимание на структуре экономического потенциала предприятий, как основы преобразовательных и синергетических эффектов производственной системы. С этой точки зрения «ресурсный» подход более операционен, как инструмент исследования и повышения эффективности экономического потенциала производственного комплекса. Анализ использование ресурсов неизбежно приводит нас к вопросу их ограниченности или дефициту, а также к выявлению их дисбаланса при обеспечении изготовления продукции. Выявление ресурсных ограничений, глубины их дефицита является составной частью процесса производственного планирования.

Кроме того, ресурсы являются один из ключевых элементов глобальной цепочки поставок, в которое действует производственное предприятие. В частности на значение ресурсов в глобальной сети поставок неоднократно обращалось внимание исследователей. 13

Расширению ресурсо-ориентированного подхода способствовало понимание того, что каждая фирма имеет свой собственный набор ресурсов и возможностей, которые объясняют ее конкурентную позицию и долгосрочную производительность. 14

Причем в основе конкурентной позиции фирмы в условиях новой рыночной конкуренции ресурсная кооординация, не менее, а может быть и более важна, чем стратегическое сотредничество. 4

Рассматриваемые в литературе внутрифирменное ресурсное моделирование рассматривается, как правило в 2 направлениях: построение функциональных и мета- моделей.

Функциональное ресурсное моделирование охватывает различные области производственной системы и как правило предназначено для управления производственными инцидентами 7, достижения конкретных функциональных требований 11, ресурсного резервирования для владельцев и пользователей функциональных ресурсов. 14

В данном контексте функциональность - это способность ресурса использоваться для достижение определенной цели. В числе функциональных областей моделирования, как правило, рассматриваются:

- моделирование организационных ресурсов для определения оптимальной и гибкой организационной структуры производственного подразделения. 8
- моделирование непосредственно производственных ресурсов, как правило, в виде оборудования, инвентаря и вспомогательных средств. 2
- моделирование человеческих ресурсов с точки зрения планирования трудовой занятости 6.
- описание функциональных ресурсов в контексте конкретных бизнес-процессов 11

Мета-ресурсное моделирование как правило осуществляется с целью упрощения их координации и в процессе управления производственной системой (так называемые организационные аспекты). В литературе широко представлены различные мета-модели [10,11,16]

3. Research Methodology

В настоящей статье использован ряд теоретических методов экономического исследования.

Прежде всего, метод экономического моделирования как производственной системы в целом, так и ее ресурсной среды в частности, которые позволяют воспроизвести идеальную мета-модель ресурсного комплекса предприятия.

Идеальные (логические) модели ресурсного взаимообмена включает в себя как графические модели, так и математическую модель. В первом случае достигается наглядная визуализация ресурсного комплекса предприятия как взаимовлияющей организованной совокупности функциональных ресурсных систем.

Отталкиваясь от выделения в структуре производственной системы функциональных подсистем предприятия, авторы логически вывели из них соответствующие виды функциональных ресурсов, которые являются взаимообеспечивающими системными ингридиентами.

Во втором случае на основе выполненного графического моделирования производственной системы и ее ресурсного потенциала в качестве метода научного исследования использована формализация экономического знания в виде математической формализации (математизации), позволяющая на основе абстрактно-математической модели предложить способы оптимизации межресурсной интеграции.

4. Результаты

Гипотеза: Исходным логическим основанием построения мета-модели внутрифирменной межресурсной интеграции производственной системы стало допущение о кросс-функциональном характере ресурсных связей, который заключается в том, что в формировании каждой функциональной системы предприятия участвуют не только тождественные ей функциональные ресурсы, но и ресурсы других функциональных систем, в соответствующей доле участвующие в ее образовании.

К примеру, в формировании финансовой системы промышленного предприятия кроме непосредственно финансовых ресурсов задействованы трудовые ресурсы трудовой системы, материально-технические ресурсы материально-технической системы и так далее по перечню остальных функциональных системы и ресурсов. В результате этого и формируется окончательно финансовая система промышленного предприятия, как комбинированная совокупность всех ресурсов в разной весовой доле. Данный подход был распространен для всех прочих функциональных систем производственной системы.

При формировании перечня ресурсов, задействованных в мета-моделировании межресурсной интеграции было принято следующее допущение – функциональные виды ресурсов производственной системы являются производными от ее функциональных подсистем. В качестве уточнения ресурсного перечня производственной бизнес-системы предлагается следующий перечень ресурсов в виде производных от основных функциональных подсистем промышленного предприятия (Таблица).

Таблица 11.

Соответствие ресурсов подсистемам промышленного предприятия

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Используя системный подход и более полную классификацию ресурсов предприятия, а также связав контур системы управления с принятым в менеджменте итерационным функциональным циклом «планирование – организация – координация – мотивация – контроль», предлагается теоретико-множественная мета-модель производственной системы и ее межресурсной интеграции на основе функционально-ресурсного подхода.

Графическому изображению мета-модели производственной системы и межресурсной интеграции соответствует следующая терминологическая среда, представленная в таблице в виде самораскрывающихся кортежных уравнений.

Таблица 12.

Терминологическая среда ресурсно-функциональной модели

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Графически модель ресурсной интеграции может быть представлена в виде системно-ресурсного дерева (рис.).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис.5.Модель внутрифирменной ресурсной интеграции производственной бизнес-системы

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис.6. Модель ресурсной интеграции производственной бизнес-системы с позиций межресурсного обмена

Межресурсный обмен может быть упрощенно отображен в рисунке 5.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. Схема межресурсного обмена

Общий вид матрицы ресурсного баланса промышленного предприятия представлен в рис.:

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис.8 Матрица ресурсного баланса

Взаимоотношения ресурсов в ходе межресурсного обмена наглядно демонстрирует следующая ресурсная матрица:

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Матрица R q,, где q =ФР, ТР, ПТР, МТР, ОУР, ИР,МР, ИнвР, ИнР, для всех видов обозначенных ресурсов диагональные элементы показывают используемые ресурсы R ii, а недиагональные отражают межресурсные коммуникации, при условии R ij ≠ R ji. На диагонали изображены ресурсы только актуальных подсистем, при этом ни один из диагональных элементов не равен нулю. В случае, если недиагональные элементы равны нулю, это означает, что коммуникации между подсистемами отсутствуют. Ресурсная матрица является универсальной, она описывает любой из ресурсов и может использоваться в качестве модели управления функционально-ресурсным потенциалом бизнес-системы.

Ресурсное обеспечение производства ассортиментных единиц происходит в виде соответствующего маршрута по базовым элементам матрицы R q ., что позволяет при подстановке соответствующих значений определить ресурсоемкость планируемых ассортиментных единиц. Вычисление необходимой суммы ресурса соответствующего вида производится по формуле:

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Соответственно по производственно-технологической подсистеме это будут затраты производственно-технологических ресурсов, в организационно-управленческой подсистеме это будут затраты организационно-управленческих ресурсов. Во временном аспекте использование ресурсов в соответствующем объеме в ходе выполнения техпроцессов по всем подсистемам управления выражается через следующую таблицу:

Таблица 13.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Данная таблица позволяет обобщенные ресурсные затраты как в разрезе временных параметров, так и в разрезе выполняемых в функциональных подсистемах процессов.

Математическая модель оптимизации межресурсной интеграции производственной системы может быть представлена в следующем виде Пусть имеется n видов ресурсов, известны их объемы:

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Таким образом, построена математическая модель задачи линейного программирования. Используя данную модель можно также анализировать ресурсы наиболее дефицитные (анализ чувствительности и т.д.)

Обсуждение

В отличие от функционального моделирования, направленного на выявление узких проблемных областей и отдельных сторон экономической деятельности предприятия, мета-моделирование используется, как правило, для синтетических задач. Метамодели, как правило, исходят из аксиомы сложности управления большим количеством ресурсов и нацелены на оптимизацию координации их управления и конечного распределения.

Ресурсное мета-моделирование, описанное работах по данной тематике (см.обзор литературы), во-первых, не охватывает с нашей точки зрения ключевые функциональные подсистемы предприятия, во-вторых, не взаимоувязано с системой управления и, наконец, в –третьих, не рассматривает проблему ресурсной организации с точки зрения взаимного ресурсного обеспечения ключевых функциональных подсистем предприятия. Вследствие этого, практическая ценность описанных в литературе ресурсных метамоделей для целей управления производственной программой предприятия чрезвычайно мала. Эти видимые пробелы ресурсного метамоделирования, таким образом, требуют восполнения с помощью соответствующего экономического исследования.

Конструируемые на основе графического и математического моделирования производственной системы в целом и ее ресурсного потенциала в частности, методики могут быть использованы в качестве основы для выявления ресурсного дисбаланса или ресурсных ограничений, а главное улучшить качество внутрифирменной ресурсной интеграции производственной системы в целом.

Этой цели служит и соответствующая матрица ресурсного баланса, которая на основе сопоставления плановых значений функциональных ресурсов с их фактическими либо расчетными значениями позволяет выявить недостаток (дефицит) либо избыток (профицит) того или иного функционального ресурса.

Модель ресурсного баланса может быть использована в качестве диагностического инструмента всей производственной системы, поскольку она позволяет:

- во-первых, дать представление о состоянии дефицита/профицита по всему перечню ресурсов ресурсного баланса
- во-вторых, проранжировать ресурсные позиции по степени дефицита и указать на те виды ресурсов, которые испытывают максимальный дефицит, а следовательно и являются основным системным ограничением;

Приведенные данные подтверждают необходимость учёта ресурсной интеграции в процессе производственного планирования.

1. Выводы (Findings)

В условиях виртуализации бизнес-пространства происходит взаимопроникновение и взаимослияние внутренней и внешней сред предприятия через сетевые платформы, существенно сокращая трансакционное взаимодействие, время и затраты в глобальной цепи поставок. При этом новая сеть поставок повышает требования к скорости исполнения заказа, сокращает жизненный цикл товара и создает качественно новые угрозы для устойчивости производственной системы.

Основным инфраструктурным условием стабильности жизненного цикла предприятия становится бесшовная интеграция его внутренней среды со средой, бывшей для предприятия недавно внешней (межфирменную, межклиентскую), в результате чего образуется единая глубоко интегрированная мета-среда. От качества интегративных процессов зависят скорость реагирования на внешние изменения, системная производительность и уровень конкурентоспособности.

Ключевым условием качества этого нового для предприятия уровня интеграции становится качество внутрифирменной ресурсной интеграции, которое становится основной задачей производственного планирования.

В настоящей статье предложена авторская мета-модель современной производственной системы, а также мета-модель внутрифирменной ресурсной интеграции.

Графическая мета-модель внутрифирменной ресурсной интеграции послужила основой для оптимизации межресурсного обмена в рамках производственной системы на основе разработки специализированной математической модели задачи линейного программирования, позволяющая определять ресурсный дефицит при осуществлении выполнения производственного заказа.

Научная ценность результатов исследования – расширение теоретической базы ресурсного метамоделирования за счет системного модельного представления производственной системы в целом как интегрированной совокупности 2 управляемых моделей – системы управления и функционально-ресурсного потенциала.

Практическая ценность результатов исследования, изложенных в настоящей статье заключается в разработке инструментов мета-моделирования, позволяющих существенно повысить качество внутрифирменного производственного и ресурсного планирования, ресурсной интеграции и повысить гибкость производственных систем.

References

1 Guan, Shusheng, "A Study of the Production Process Simulation System Based on Workflow Management" (2013). WHICEB 2013 Proceedings. 4. https://aisel.aisnet.org/whiceb2013/4

2 Gunendran, AG & Young, Robert. (2006). An information and knowledge framework for multi-perspective design and manufacture. International Journal of Computer Integrated Manufacturing. 19. 326-338. 10.1080/09511920500399508.

3 Deif, A.M. & Elmaraghy, W. (2009). Dynamic modelling of reconfigurable manufacturing planning and control systems using supervisory control. IJMTM. 17. 82-102. 10.1504/IJMTM.2009.023780.

4 Ivanov, Dmitry & Arkhipov, Alexander & Sokolov, Boris. (2007). Intelligent planning and control of manufacturing supply chains in virtual enterprises. IJMTM. 11. 209-227. 10.1504/IJMTM.2007.013192.

5 C. M. Jenkins and S. V. Rice, “Resource modeling in discrete-event simulation environments: A fifty-year perspective,” in Winter Simulation Conference, 2009, pp. 755–766.

6 Jamalnia, Aboozar & Yang, Jian-Bo & Xu, Dong-Ling & Feili, Ardalan & Jamali, Gholamreza. (2019). Evaluating the performance of aggregate production planning strategies under uncertainty in soft drink industry. Journal of Manufacturing Systems. 50. 146-162. 10.1016/j.jmsy.2018.12.009

7 Liu, Rong & Agarwal, Shivali & Sindhgatta, Renuka & Lee, Juhnyoung. (2013). Accelerating Collaboration in Task Assignment Using a Socially Enhanced Resource Model. 8094. 251-258. 10.1007/978-3-642-40176-3_21.

8 Liu, B. & Jin, T.-G & Liu, W.-J. (2005). Research on process preparation management information system based on workflow. Jisuanji Jicheng Zhizao Xitong/Computer Integrated Manufacturing Systems, CIMS. 11. 515-519+524

9 Liu, Ning & Li, Xiaoping & Wang, Qian. (2011). A resource & capability virtualization method for cloud manufacturing systems. Conference Proceedings - IEEE International Conference on Systems, Man and Cybernetics. 1003-1008. 10.1109/ICSMC.2011.6083800.

10 Muehlen, Michael. (2004). Organizational Management in Workflow Applications – Issues and Perspectives. Information Technology and Management. 5. 271-291. 10.1023/B:ITEM.0000031582.55219.2b.

11 Oberweis, Andreas & Schuster, Thomas. (2010). A meta-model based approach to the description of resources and skills. 5. 3677-3688.

12 Reilly, Seamus & Kumar, Anita & Adam, Frédéric. (2015). The role of hierarchical production planning in food manufacturing SMEs. International Journal of Operations & Production Management. 35. 10.1108/IJOPM-04-2014-0157.

13 Rojo, Araceli & Stevenson, Mark & Llorens Montes, Francisco & Perez-Arostegui, Maria. (2018). Supply chain flexibility in dynamic environments: The enabling role of operational absorptive capacity and organisational learning. International Journal of Operations & Production Management. 38. 10.1108/IJOPM-08-2016-0450. 1-49

14 Yves Wautelet, Samedi Heng, Manuel Kolp «A Usage-Based Unified Resource Model». 24th International Conference on Software Engineering and Knowledge Engineering. At San Francisco Bay. Jule 2012

15 Y. Yu and H. Jin, “An ontology-based host resources monitoring approach in grid environment,” in WAIM, 2005, pp. 834–839.

16 Van der Aalst, W.M.P., Kumar, A.: A reference model for team-enabled workflow management systems. Data Knowl. Eng. 38(3), 335–363

17 Verstraete, P & Valckenaers, Paul & Saint, B & Brussel, H. & Hadeli, K & Brussel, Van & Karuna, H. (2006). Integration of planning systems and an agent-oriented MES. Int. J. Manufacturing Technology and Management Int. J. Manufacturing Technology and Management. 8. 159-174. 10.1504/IJMTM.2006.008793.

18 A. C. Vidal, F. J. da Silva e Silva, S. T. Kofuji, and F. Kon, “Semanticsbased grid resource management,” MGC ’07 Proceedings of the 5th international workshop on Middleware for grid computing, 2007.

19 Oberweis, Andreas & Schuster, Thomas. (2010). A meta-model based approach to the description of resources and skills. 5. 3677-3688.

20 Xiaobo, Zhao & Wang, Jian-cai & Luo, Zhenbi. (2001). A stochastic model of a reconfigurable manufacturing system. Part 3: Optimal selection policy. International Journal of Production Research. 39. 10.1080/00207540010005754.

РЕАЛИЗАЦИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ ПРОЕКТОВ В РЕГИОНАХ РОССИИ КАК ДРАЙВЕР РОСТА ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА И БЛАГОСОСТОЯНИЯ НАСЕЛЕНИЯ

Шпилькина Т.А.

Актуальными вопросами в последние 5 лет стали вопросы запуска национальных проектов во всех регионах страны. Предполагается, что их внедрение будет способствовать развитию отраслей и бизнеса, и соответственно занятости населения. Исходя из формирования федерального бюджета РФ в 2019 гг. видно, что бюджет стал профицитным, при этом в 2020 году профицит бюджета ожидается на уровне в 1,22 трлн руб., а в 2021 году - 0,95 трлн руб.³

Согласно данным Минфина РФ и предварительной оценки исполнения федерального бюджета за январь — декабрь 2019 года, профицит бюджета за 2019 год составил 1,8% ВВП или 1,968 трлн руб. В казну в 2019 году поступило 20,188 трлн руб., что составляет 101,1% к общему объёму доходов федерального бюджета. Расходы исполнены в объёме 18,220 трлн руб., или 98,5% к общему объёму расходов. Данные представлены на рис. 1.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 1. Показатели федерального бюджета РФ в 2019 г. (составлен автором по данным⁴ )

Федеральная налоговая служба (ФНС), при этом, перечислила в бюджет страны 12,612 трлн руб., или 100,5% к прогнозным показателям доходов бюджета на 2019 год. Федеральная таможенная служба (ФТС), соответственно - 5,729 трлн руб., или 101,6% к прогнозным показателям доходов. От других федеральных органов власти в бюджет за это же период поступило 1,847 трлн руб. или 103,5% к прогнозным показателям на 2019 год (рис. 2).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 2. Поступления в бюджет РФ из ФНС, ФТС и других федеральных органов власти в 2019 г. (составлен автором по данным⁵ )

За год Фонд национального благосостояния (ФНБ) увеличился почти в 2 раза - с 4,036 трлн руб. на 1 января 2019 года до 7,773 трлн руб. на 1 января 2020 года⁶ (рис. 3).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 3. Динамика Фонда национального благосостояния на 01.01.2019-2020 гг.

Представленные выше данные свидетельствуют о том, что в федеральном бюджете и ФНБ находится достаточно количество денежных средств для реализации намеченных планов. Поэтому, в первую очередь, необходимо реализовать национальные проекты, имеющие ключевое значение для страны. К ним можно отнести следующие (рис. 4)⁷

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 4. Доля в бюджете РФ национальных проектов в 2019-2024 гг.

Как видно из рис. 4, наибольшую долю (24,7%) среди всех нацпроектов занимает национальный проект «Комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры», на втором месте нацпроект «Безопасные и качественные автомобильные дороги» (БКАД) с долей 18,6%, на третьем месте – нацпроект «Экология» с долей в бюджете нацпроектов 15,7%.

Наименьшие доли имеют такие нацпроекты как «Образование» (3,0%), «Наука» (2,5%), «МСП и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы» (1,9%), «Культура» (0,4%), «Производительность труда и поддержка занятости» (0,2%).

Все нацпроекты являются важными, от них во многом зависит развитие экономики страны и регионов. Тем не менее, хотелось бы отметить, что реализация таких нацпроектов как «Комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры» и «БКАД» невозможно качественно выполнить без реализации таких нацпроектов, как «Образование», «Наука» и «МСП и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы». Именно развитие науки и образования дает возможность создать специализированные технологии и подготовить для этого квалифицированные кадры, развитие МСП и предпринимательской инициативы позволит это сделать более эффективно.

К сожалению, на эти нацпроекты выделятся значительно меньше средств, чем необходимо, а самое интересное, что все представленные нацпроекты только начали внедряться в регионы страны и далеко не так, как бы хотелось.

В конце 2019 года руководство регионов пожаловалось на то, что внедрение нацпроектов затрудняется сложностью процедур, связанных с получением бюджетных средств через систему Федерального казначейства, технологические ограничения электронных систем⁸. Помимо этого в последние годы сократились возможности привлечения иностранных инвестиций в экономику страны. Отсюда следует, что в большей степени надо рассчитывать на те средства, которые имеются в бюджете страны и ФНБ.

Как отмечают эксперты наиболее бюджетоемкие проекты - это такие нацпроекты, как «Комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры» и «Безопасные и качественные автомобильные дороги». Развитие этих проектов «…будет способствовать повышению «Индекса качества транспортной инфраструктуры», повышению уровня транспортной обеспеченности субъектов РФ и будет способствовать улучшению жизни россиян»⁹.

Кроме этого, они интересны большинству компаний. Директор Института экономики транспорта и транспортной политики, декан факультета городского и регионального развития НИУ ВШЭ Михаил Блинкин полагает закономерным делать ставку именно на эти проекты: «По соотношению уровня ВВП на душу населения и качества транспортной инфраструктуры Российская Федерация находится ниже «линии мирового тренда»¹⁰. Выше этой линии находятся страны, совершившие в последние годы тот или иной инфраструктурный прорыв.

К примеру, Египет построил вторую нитку Суэцкого канала, Турция запустила Стамбульский авиационный хаб, а Китай демонстрирует рекордные масштабы развития высокоскоростных магистралей (ВСМ), морских портов, аэропортов, сети автомобильных дорог высших технических категорий. И это несмотря на то, что в этих странах присутствует ряд проблем.

Тот факт, что «строительство высокоскоростных магистралей (ВСМ) является драйвером экономики не вызывает сомнений. Предприниматели на Урале проявляют большой интерес к проекту ВСМ Челябинск-Екатеринбург, идею строительства которой власти Свердловской и Челябинской областей продвигают не первый год. В августе 2018 года в число участников хозяйственного партнерства «Уральская скоростная магистраль» вошел ММК (Магнитогорский металлургический комбинат), до этого к проекту присоединились ЧТПЗ (Челябинский трубопрокатный завод) и РМК (Русская медная компания).

В начале 2019 года о готовности участвовать в проекте заявила Siemens Mobility (подразделение немецкого концерна Siemens AG). Однако у инициаторов возникли сомнения в целесообразности реализации этого проекта. Проект достаточно дорогой, то есть, чтобы его полностью реализовать необходимо 300-350 млрд руб., и без капитального гранта со стороны федерального центра он нереализуем. В этой связи интересным стало заявление полпреда президента в УрФО Николая Цуканова о том, что он не считает проект ВСМ приоритетной стройкой. По его мнению, в первую очередь, нужно связать Екатеринбург и Челябинск шестиполосной автодорогой и лишь затем строить ВСМ¹¹.

Строительство дорог важно и для такого региона как г. Омск. Так в рамках приоритетного проекта «Безопасные и качественные автомобильные дороги» в Омской области в ОАО Научно-исследовательском институте автомобильного транспорта (НИИАТ) в 2018 году была выполнена научно-исследовательская работа «Разработка комплексных схем организации дорожного движения для дорог общего пользования регионального или межмуниципального значения, относящихся к собственности Омской области и системе организации транспортного обслуживания населения на территории Омской области в части границ Омской агломерации на период 2019-2041 годов». Сбор и анализ исходных данных для разработки расчетного инструментария мультимодальной транспортной модели был выполнен специалистами СибАДИ.

При разработке транспортной макромодели Омской агломерации был использован программный комплекс PTV Vision VISUM, который потребовал сбора большого числа данных. Специалистами было разработано моделирование транспортных потоков, включающих в себя две основополагающих модели: модель транспортного спроса и модель транспортного предложения¹².

Эти модели позволяют иметь точные данные о пассажиропотоках в районах города Омска и грузоперевозках логистических компаний. Для получения объективной информации был проведен опрос водителей грузовых автомобилей. В опросе участвовало 628 водителей грузового транспорта, и были получены следующие данные (рис. 5).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 5. Опрос водителей грузовых автомобилей в Омской агломерации в 2018 г. (составлен автором по данным¹³ )

Цель опроса состояла в определении качества транспортной инфраструктуры, величины транспортных потоков по направлениям, отношении водителей к проблеме платных автодорог.

Проведенные обследования выявили проблемы, связанные с плохим обустройством дорог федерального значения – из автодорог местного значения только 45% имеют твердое покрытие. На межмуниципальных перевозках используется устаревший подвижной состав, как правило, недостаточной вместимости. Кроме этого, не все населенные пункты Омской агломерации обеспечены постоянным транспортным сообщением, что связано с плохим состоянием подъездных дорог.

В городе Омске остро ощущается недостаток дорог и мест для парковки автомобилей, а в зимнее время это ситуация осложняется наличием снега, который на центральных улицах еще убирается, а во дворах практически нет. Это приводит к задержке доставки грузов, затруднению движения личного транспорта и частой поломке автомобилей.

Результаты данного исследования показали, что общая удовлетворенность населения общественным пассажирским транспортом достаточно низкая:

- 34,83% опрошенных считают работу общественного транспорта плохой и очень плохой; 23,3% - хорошей¹⁴.

При проведении данного исследования было разработано 3 варианта развития транспортной инфраструктуры в Омской агломерации:

Первый вариант развития – инерционный.

Второй вариант – сбалансированный.

Третий вариант – динамичный.

Оценка их эффективности проводилась с применением специализированного программного комплекса, позволяющего проводить математическое моделирование транспортной системы рассматриваемой территории. Укрупненная оценка стоимости реализации вариантов проектирования составила¹⁵:

- для первого варианта – 1,33 млрд руб.
- для второго варианта – 6,1 млрд руб.
- для третьего варианта – 8,7 млрд руб.

Наиболее оптимальным стал второй вариант развития работы автомобильного транспорта общего пользования «Сбалансированный» в Омской агломерации с окончанием реализации в 2041 году¹⁶. Варианты проектирования и суммы для их реализации показаны на рис. 6.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рис. 6. Варианты развития работы автомобильного транспорта общего пользования в Омской агломерации на период 2019-2041 гг. (составлен автором по данным¹⁷ )

Для того, чтобы бизнес включился в нацпроекты, одних деклараций недостаточно. Региональным властям необходим инструментарий. Все последние годы регионы работали над снятием инфраструктурных ограничений. Многим удалось решить проблемы, связанные с подготовкой площадок для запуска на своих территориях новых производственных комплексов. В стране создано более 100 индустриальных парков, особых экономических зон и территорий с особым статусом и набором налоговых преференций. Однако, в настоящее время готовая площадка с налоговыми льготами уже не является для бизнеса решающим аргументом при выборе территории для строительства нового завода. Предприниматели чаще задают вопрос о наличии квалифицированной рабочей силы для работы на площадке. Один из широко обсуждаемых инструментов снятия ограничения, связанного с человеческим капиталом, - это повышение мобильности населения.

Некоторые субъекты Российской Федерации в связи с этим делают ставку на строительство жилья для будущих сотрудников нового производства. Например, правительство Московской области при подготовке площадки сразу резервирует землю под строительство жилья, а для перспективных молодых специалистов запустило социальную ипотеку.

Однако это не всегда работает: на рынке труда между регионами ужесточается конкуренция за квалифицированные кадры. Молодые и перспективные люди выбирают регионы с хорошим предпринимательским климатом, благоприятной окружающей средой и высоким уровнем жизни. В результате этого, наиболее привлекательными регионами стали Краснодарский край, Москва, Московская область, Санкт-Петербург, Ленинградская область и другие регионы страны.

«Интересные данные по развитию субъектов РФ и бизнеса в них представлен экспертами, которые провели анализ наиболее популярных регионов в РФ, среди которых в тройку лидеров вошли города Сочи, Краснодар и Тюмень с темпами прироста населения за 10 лет (2018 г. к 2008 г.) соответственно 84%, 77% и 37% (табл. 1).

По итогам анализа этих трех городов выяснилось, что в основном население России тяготеет к теплому климату, к возможности устроиться на хорошую работу или открыть бизнес, а также более комфортному проживанию.

Удивило, что в 2018 году в рейтинге наиболее быстро развивающихся городов, оказался г. Улан-Удэ, он занял 4-е место самых растущих городов России с населением свыше 400 тыс. чел. Экономически – это одни из самых депрессивных регионов страны с низкой зарплатой, высокой безработицей и суровым климатом»¹⁸.

Надо сказать, что с приходом нового главы Бурятии ситуация стала меняться в лучшую сторону: в 2018 году выросли собственные доходы на 13%, увеличились субсидии, были выделены денежные средства по президентской программе, что немного улучшило ситуацию. Конечно, Бурятия требует колоссальных инфраструктурных инвестиций. Нужна соответствующая федеральная программа, остро необходимы структурная модернизация экономики республики и переход от сырьевой модели (на данный момент в основном преобладает экспорт продуктов первичной переработки леса) к индустриальной.

Необходимо переводить лесную отрасль на глубокую переработку и выпуск готовой потребительской продукции, вовлекая предприятия малого и среднего бизнеса¹⁹.

Оценить сложившуюся ситуацию в регионах можно с помощью рейтинга десяти наиболее успешных городов России с населением свыше 400 тыс. чел. (табл. 1)²⁰.

Таблица 1

Рейтинг растущих городов России в 2008, 2018 гг.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Опираясь на данные таблицы 1 видно, что 5-е место в рейтинге растущих городов РФ занимает Воронеж, с темпом прироста населения – 24%, 10-е место – Уфа с показателем прироста 10%. Надо отметить, что привлекательными городами для проживания и ведения бизнеса являются также такие города как Новосибирск, Красноярск, Екатеринбург и Казань. Во многом это связано с тем, что в этих городах региональные власти оказывают поддержку, как крупным предприятиям, так и предприятиям МСП, в том числе и внедрением новых технологий»²¹.

Учитывая, что ипотека для многих обременительна, молодые специалисты стали интересоваться арендным жильем. В настоящее время разрабатывается модель арендного жилья. По мнению В. Ананьева, директора по девелопменту корпорации «Атомстройкомплекс» доходность таких проектов составляет 7%, но бизнес согласится на участие в таких проектах только при условии минимума в 15%²².

В связи с этим предполагается, что на первом этапе на себя решение этой проблемы возьмет государство, это даст стимулы для развития предприятий малого и среднего бизнеса (МСБ). Если государства сделает шаг в этом направлении, то и инвесторы согласятся принять в этом участие. То есть, как верно пишут по этому поводу Шпилькина Т.А., Жидкова М.А., Политковская И.В. и др. «…развитие цифровых навыков и выстраивание диалога между государством, бизнесом, научным сообществом и гражданами…» позволит стимулировать внедрение инноваций параллельно с укреплением «нецифровых основ»²³.

Интересным явлением в условиях снижения покупательной способности населения становятся следующие тренды.

Первый тренд связан с приобретением молодыми людьми более компактного жилья, т.е., приобретаются квартиры площадью менее 25 кв.м. Помимо снижения доходов, это объясняется тенденциями, складывающимися во многих странах мира. То есть, люди часто живут в одиночку, пользуются общепитом, и им нет необходимости покупать более просторное и дорогое жилье.

Второй тренд – появление и расцвет сегмента небольших студий. Многим нравится квартиры, состоящие из объединенных кухонных и жилых зон площадью меньше 25 кв.м.

Если сравнить ситуацию в Москве и регионах, то можно увидеть некоторые отличия. В Москве жилье приобретается чаще более дорогое и комфортное, так как доходы многим позволяют это сделать, используя механизм кредитования в виде ипотеки или потребительского кредита.

В регионах с учетом более низких доходов чаще жителями приобретаются студии. Так, например, в Республике Коми, Санкт-Петербурге, Ленинградской области на студии приходится 16% рынка жилья²⁴.

В 2018 году Ленинградская область стала одним из лидеров по строительству жилья в стране. Было возведено на 25% меньше чем в Москве, но при несопоставимых размерах агломераций и платежеспособного спроса. Высокие темпы роста строительства в Ленинградской области сочетаются с огромным отставанием по строительству транспортной и социальной инфраструктур – бюджет области не справляется со столь масштабной стройкой.

Покупают такие небольшие квартиры и студии в основном молодые семьи без детей и родители для детей-студентов, чтобы обеспечить им более комфортные условия на период обучения. Надо сказать, что если, например, в европейских городах и в Китае маленькие квартиры строят в основном в центре для удобства перемещения, то в России совсем иная ситуация. Россияне приобретают небольшое и недорогое жилье чаще всего не центре, а на окраинах где нет хорошей транспортной доступности, что в итоге усложняет перемещение по городу и снижает их качество жизни²⁵.

В последние несколько лет наблюдается тенденция перемещения россиян из крупных мегаполисов в небольшие города или города-спутника, так как им стало не комфортно жить: в первую очередь, это проблемы транспортной инфраструктуры, во вторых, снижаются доходы, и приходится искать недорогое жилье в ипотеку или в аренду.

Задача государства помочь в решении этих проблем, особенно регионам страны, так как, если людям будет комфортно жить в регионе, имея работу, жилье и достойную зарплату, они не будут стремиться уехать в Москву, Санкт-Петербург, другие мегаполисы, либо зарубежные страны.

Позитивным явлением может стать, если к 2022 году разрыв в расходах на национальные проекты будет преодолен, то есть, они вырастут с 2,8% ВВП 3,66%.

Таким образом, следует вывод, что необходимо:

- создать условия для предприятий малого и среднего бизнеса, чтобы им было интересно инвестировать в нацпроекты, а это проблема доступности финансовых ресурсов;
- повысить доходы россиянам за счет роста заработной платы и снижения налоговой нагрузки;
- повысить качество жизни в регионах страны.

Если осуществить задуманное, то тогда можно будет ожидать развитие экономики в стране и регионах.

Библиографический список:

2. Перечнева, И. Нацпроекты не дотягиваются до регионов // Эксперт. No51 (1146). – 2019. – С. 59-61.

3. Сафронов, К.Э., Сафронов, Э.А. Моделирование пассажирских и транспортных потоков в городской агломерации // Вестник Московского автомобильно-дорожного государственного технического университета (МАДИ). – 2019. – С.75-82

4. Тихонов, С. Улан-Удэ: национально-климатический капкан // Эксперт. No 9 (1109). – 2019 – С. 34 –39

5. Шпилькина, Т.А., Ковалев, А.И. Региональные проблемы российского предпринимательства. // Двадцать пятые апрельские экономические чтения. Материалы международной научно-практической конференции. Под ред. В.А. Ковалева и А.И. Ковалева. – 2019. – С. 117-121.

6. Шпилькина, Т.А., Жидкова, М.А., Политковская, И.В., Казицкая, Н.В., Рыбьякова, О.И. Цифровая экономика: инструменты развития и их влияние на финансовую систему страны // Современные информационные технологии в образовании, науке и промышленности: ХI Международная конференция, IХ Междунар. конкурс научных и научно-методич. работ: Сб. трудов / Отв. редакторы и составители Т.В. Пирязева, В.В. Серов. М.: Изд-во «Спутник +». –2018. – С. 188–191

7. Щукин, А. На пути к капсульному жилью // Эксперт №1-3 (1147). – 2020. – С. 24-26

8. Zhidkova M.A., Shpilkina T.A. TRANSPORT AND LOGISTIC CENTERS: DIRECTIONS OF DEVELOPMENT IN THE FRAMEWORK OF THE STRATEGY-2024 IN RUSSIA // Science Journal of Transportation. MADI - SWJTU – UTC . - No 9. – 2019. – С. 113-118.

9. https://www.pnp.ru/ - Все о законах РФ - Парламентская газета

10. https://tass.ru/ - Новости в России и мире – ТАСС

РАЗДЕЛ II .

СОЦИУМ

ТРЕНДЫ РЕГИОНАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ: АНАЛИЗ НАУЧНОГО ДИСКУРСА

Бугаев К.В.

Современный мир, по-видимому, от интенций на глобализацию смещается в сторону регионализации – формирования нескольких политико-экономических центров, связанных между собой достаточно прочно, но тем не менее, чётко очерченных геополитически и экономически («современными формами институциональной и организационной трансформации хозяйственного пространства ... становятся мегарегионы» [1, С.334]).

В этой связи новую актуальность приобретают исследования в сфере регионалистики. Кроме того, сама специфика Российской Федерации предполагает существенные региональные различия, как экономические, национальные, так и даже в какой-то степени политико-религиозные – согласимся с Л.Е. Галяевой: «В Российской Федерации больше, чем в какой-либо другой стране мира, необходимо учитывать реалии развития и потребности регионов» [2, С.72]; М.Л. Репова, Ю.С. Лобанова указывают: «Региональная дифференциация в Российской Федерации достаточно велика, что обусловлено множеством объективных и субъективных факторов. Еще совсем недавно проводимая экономическая политика, направленная на сокращение региональных различий, уходит в небытие» [9, С.33].

Таким образом, важность развития регионоведения несомненна – совершенно верно отмечают Л.В. Овешникова, Е.В. Сибирская: «Тенденции развития современной науки и практики с особой остротой проявляются при решении актуальных теоретических проблем и практических задач развития региональной инфраструктуры» [8, С.75].

При этом, далеко не всё так очевидно и однозначно в самом регионоведении – приведём мнения специалистов: «Наличие достаточно большого количества трактовок категорий, имеющих схожие содержание с понятием «регион», требует проведения четкого разграничения рассматриваемых понятий и выявления ключевых детерминант» (М.А. Хатхоху, А.В. Никитина, М.Д. Вукович, М.А. Кротова) [10, С.293]; «Классическая формула «мыслить глобально – действовать локально» заставляет нас обратиться к региональному подходу. Но для этого необходимы адекватные теоретические подходы. На сегодняшним день достаточно очевидна попытка создания «новых» теоретических конструкций при случайном или демонстративном игнорировании существующего научного потенциала» (И.А. Максимцев, Н.М. Межевич, В.М. Разумовский) [6, С.8]; «Мировое комплексное регионоведение начало развиваться в России в 1990-е гг. как ответ на кризис классического страноведения, не только в России, но и в мире в целом. К моменту распада биполярной системы его описательные задачи, связанные с процессами деколонизации и появлением огромного количества новых стран, были в основном выполнены, в то время как объяснительный и прогностический потенциал носил достаточно ограниченный характер» (Е.В. Колдунова) [4, С.64]; «Еще больше неопределенности и разночтений существует по вопросу о том, что представляет собой регионоведение как область научного знания. В российской науке отсутствует консенсус по вопросам развития регионоведения как научной дисциплины» (О.В. Зиневич, Е.А. Рузанкина) [3, С.308].

Как видим, даже столь краткий обзор показывает, что проблем в данной предметной области немало, что закономерно подводит нас к необходимости изучения рассматриваемой дисциплины с мета-позиции, так сказать со стороны («определение тенденций развития научных направлений, результативности работы отдельных научных коллективов и(или) научных работников всегда представляло особый интерес» [7, С.23]).

Несомненно, вопрос о том, как развивается регионоведение сегодня возможно решать различными методами, но мы применим методы библиометрического анализа и проведем исследование трендов региональных исследований, анализируя отражение этих процессов в научном дискурсе. Для этих целей изучим массив научных публикаций из базы eLIBRARY за период 2015-2019 гг. по критерию поиска «региональные исследования».

Нами получены следующие данные – см. таблицу 1.

Таблица 1

Общие параметры массива публикаций

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Покажем некоторые полученные результаты графически (для удобства представления данные разбиты на несколько рисунков) – см. рисунки 1, 2, 3, 4.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Таким образом, можно наблюдать следующее:

1) Наблюдается общая тенденция снижения количества работ по изучаемой теме – интерес к изучаемой проблематике к сожалению снижается;
2) Количество авторов на одну работу имеет тренд к некоторому увеличению, что может свидетельствовать о стремлении авторов к более широкой коммуникации в научных исследованиях по данному направлению;
3) Количество ссылок на 1 работу заметно снижается. Пик цитирования пришелся на работы 5-ти летней давности (2015 год);
4) Основную массу трудов (около 93%) составляют работы в журналах и сборниках, что в общем не является чем-то необычным для науки в целом;
5) Количество работ в соавторстве составляет в среднем около 45% и имеет тренд к уменьшению показателей.

Нами далее проведено исследование авторского состава изучаемого направления. Всего за изучаемый период упоминаются работы 2546 автора (2224 единичных авторский фамилии). Покажем авторов, которые получили наибольшее количество ссылок на свои произведения (это условные лидеры изучаемого направления – таковыми мы обозначим авторов, в сумме имеющих половину от всей суммы цитат всех авторов вообще) – см. таблицу 2.

Таблица 2

Наиболее цитируемые авторы

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Примечание: дробные ссылки получены ввиду наличия работ в соавторстве, где количество ссылок на данную работу делилось на число соавторов.

Исследуем также продуктивность авторов – т.е. соотношение числа ссылок к количеству произведений – покажем первые 10-ть из 81 выявленного ранга продуктивности – см. таблицу 3.

Таблица 3

Продуктивность авторов

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

При этом, авторов, демонстрирующих устойчивый интерес к изучаемой тематике (мы считаем, это ученые, имеющие более одной работы за изучаемый период) – всего 233 человека (около 10% от всей популяции). В целях экономии места покажем только первые пять рангов из данных наиболее активных авторов – см. таблицу 4.

Таблица 4

Активность авторов

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Далее. Продемонстрируем наиболее цитируемые произведения. Нами по данному параметру выявлено 26 рангов произведений, из которых больше половины цитирований приходилось на первые 20 рангов (это 55 работ – т.е. около 4% от всего количества трудов). Покажем первые 10-ть рангов из этих трудов – см. таблицу 5.

Таблица 5

Наиболее цитируемые произведения

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

По данной части исследования заметим, что указанные 10-ть произведений (ТОП общего списка) можно разделить на несколько тематических направлений, которые выглядят следующим образом (в скобках указано общее количество цитат по данной тематике): социум (72), климат (64), сельское хозяйство (61), образование (43), биология (31), история (29), методология (18). Уже на данный момент нашего исследования видны некоторые тенденции в интересах учёных.

Нами далее исследованы периодические издания (журналы), где за изучаемый период были опубликованы работы исследуемой тематики – именно периодика является передним краем науки. Таковых изданий нами обнаружено 571 (единичных наименований!).

Введём термин «Тематический пятилетний импакт-фактор журнала» («В практике библиометрического анализа чаще всего используются двухлетний и пятилетний периоды, соответственно существуют двухлетний и пятилетний импакт-факторы» [5, С.108]) и покажем ТОП-10 данных журналов – см. таблицу 6.

Таблица 6

ТОП журналов по параметру «Тематический пятилетний импакт-фактор»

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Как можно видеть тематика изданий самая разнообразная.

Однако, думается, что импакт-фактор не полностью отражает востребованность издания (ведь цитирование может состояться и в более поздние периоды – например работа серъёзно опередила своё время), поэтому покажем также ТОП журналов по количеству работ и количеству ссылок – см. таблицы 7 и 8.

Таблица 7

ТОП журналов по параметру «количество работ»

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Таблица 8

ТОП журналов по параметру «количество ссылок»

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Полагаем, что наиболее верное представление о деятельности издания можно получить, анализируя все вышеуказанные параметры (в том числе и активность издания – т.е параметр «количество работ»). В частности, анализируя ТОП журналов (таблицы 6, 7 и 8) мы получаем перечень из 20-ти изданий, которые встречаются в каждом перечне определенное количество раз. Мы распределили издания сперва по числу упоминаний в ТОП-рейтингах (см. таблицы 6, 7 и 8) на кластеры (3 упоминания, 2 и 1 упоминание) и в каждом из кластеров распределили журналы согласно их среднему рангу в ТОП-рейтингах (начиная с 1-го ранга и ниже) – покажем эти данные – см. таблицу 9.

Таблица 9

Сводный ТОП журналов

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Исходя из полученного сводного ТОП-рейтинга журналов возможно указать преимущественные тематические направления исследований в отечественном регионоведении – как видим, в частности, в группе лидеров издания сельскохозяйственной, экономической и экологической тематики.

Мы продолжим наше изучение публикационного массива методом анализа дескрипторов – лексических единиц (слов, словосочетаний), служащих для выражения основного смыслового содержания текста и характеризующиеся смысловым весом (смысловой вес дескриптора принимает значение от 1 до 100 и показывает, насколько важную роль играет понятие для смысла всего текста. Максимальное значение, равное 100, говорит о том, что понятие является ключевым и представляет важнейшую тему текста. Близкое к единице значение показывает, что соответствующая тема лишь вскользь упомянута в тексте). Напомним, что дескриптор – это единица языка, соответствующая определенному ключевому или базовому понятию, включенному в тезаурус. Это термин со строго фиксированным значением, без синонимов.

Нами произведено следующее:

1). Из названий работ выделены дескрипторы – их общее количество составило 912.
2). Осуществлена лемматизация (процесс приведения словоформы к лемме – её нормальной (словарной) форме) полученных дескрипторов (указанное выполнено для дальнейшего единообразного представления полученных слов-дескрипторов).
3). С полученными данными проводились дальнейшие исследования.

Нами получены следующие общие данные – см. таблицу 10.

Таблица 10

Общие данные по весам дескрипторов

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Возможно изучить распределение основных смыслов в зависимости от количества работ – см. рис. 6.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 6. Распределение дескрипторов в зависимости от количества работ

Можно наблюдать, что наиболее нагруженные в смысловом плане труды были опубликованы в 2015 году, в дальнейшем смысловая нагруженность несколько падала, хотя за последний временной интервал наметился некоторый рост данного показателя.

Интересны также взаимосвязи дескрипторов и выяснения их смысловых сегментов, отражающих тематику в науке. Например, нас интересует исследование освещенности в изучаемых трудах правовых вопросов (исходя, напомним, из заглавий работ!). Распределение их весов по периодам времени – см. таблицу 11.

Таблица 11

Распределение весов дескрипторов, упоминающих термины «Право» по периодам времени

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Графическое представление этих данных – см. рисунок 7.

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Рисунок 7. Распределение весов дескрипторов, упоминающих термин «Право»

Мы можем наблюдать, что сумма весов «правовых» дескрипторов невелика – региональная специфика юриспруденции отражена незначительно. Тем не менее, последние годы показывают тренд увеличения интереса авторов к правовой тематике в исследуемом аспекте.

Далее изучая сумму весов дескрипторов можно показать те из них, на которых приходиться не менее половины общей суммы весов – назовем их «доминирующие дескрипторы» (т.е. наиболее употребляемые, весомые). Таковых выявлено 58. Покажем их – см. таблицу 12 (напомним – они лемматизированы).

Таблица 12

Доминирующие дескрипторы

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Анализ этих данных позволяет увидеть тренды региональных исследований с точки зрения названий работ – так очевиден интерес авторов к следующим темам: «экономика», «рынок», «социальные проблемы», «труд», «методология», «маркетинг», «управление», «молодёжь».

Далее. Попытаемся методом анализа дескрипторов названий работ изучаемого массива выявить новые и актуальные направления исследований.

С определенными ограничениями, возможно утверждать, что высокие показатели смыслового веса дескриптора указывают на высокую актуальность проблемы, данными дескрипторами описываемой – мы назвали её библиометрической актуальностью. При этом показатели актуальности и новизны находятся (применительно к рассматриваемому нами методу) в обратном отношении – высокие показатели суммарного веса дескрипторов, описывающих проблему, указывают чаще всего на её актуальность, но сам факт весомого отражения проблемы в дискурсе снижает новизну. При этом, чем меньше будет общая сумма весов дескрипторов, описывающих проблему (тему, направление исследования), и чем за меньший интервал времени от точки настоящего она обсуждается – тем новизна у данной проблемы выше. Будем также считать, что новизна также снижается по экспоненциальному закону – в условно настоящем её значение максимально, а за определенный период времени назад она снижается до несущественных значений.

Покажем результаты расчет веса дескрипторов с учетом убывания новизны. Дескрипторы лемматизированы и показаны по убыванию их веса и, соответственно, по возрастанию новизны (чем меньше суммарный вес дескрипторов, описывающих тему, тем выше новизна) – в целях экономии места показаны по 10-ть дескрипторов из верхней и нижней частей этого списка – см. таблицу 13.

Таблица 13

Удельные веса дескрипторов с учетом коэффициента убывания новизны

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Наибольшей новизной согласно предложенному методу обладают темы, находящиеся внизу списка (в таблице это номера дескрипторов 903-912). При этом наибольшей степенью библиометрической актуальности обладают темы в верхней части списка (в таблице это номера дескрипторов 1-10).

Поэтому для целей выбора оптимального направления исследований по соотношению «актуальность темы – новизна темы» исследователю можно предложить обратить больше внимание на темы, находящиеся в средней части списка, приведем часть из них: «региональный нейросетевой на метод климат изменение влияние анализ», «региональный проблема анализ», «региональный продуктивность на климат изменение влияние анализ агрофитоценоз», «региональный продуктивность нейросетевой на климат изменение влияние анализ», «тема региональный нейросетевой метод исследование изменение влияние анализ», «тема региональный по нейросетевой метод исследование влияние анализ», «тема стать по нейросетевой метод исследование влияние анализ», «тема стать по область нейросетевой метод исследование», «тема стать по оренбургский область исследование зона», «тема стать по оренбургский область метод исследование», «урожай», «центральный тема стать по оренбургский область зона», «цикл тема стать по нейросетевой метод исследование анализ», «продукт», «российский региональный проблема отделение комплексный дальневосточный анализ академия», «российский региональный проблема отделение комплексный институт дальневосточный анализ», «российский региональный проблема отделение наука дальневосточный анализ академия», «концептуальный», «Россия регион», «функционирование проблема исследование».

Темы, описываемые дескрипторами из верхней части списка вполне возможно исследовать в качестве новых, если применить к ним новые «процедуры», исследовать с новых сторон.

Кроме того, анализируя встречаемость дескрипторов по годам возможно установить те из них, которые встречаются в работах в каждом из 5-ти исследуемых лет – т.е. это фактически темы, вызывающие стабильный интерес научной популяции – это также характеризует ядро основных тем предметной области. Таковых дескрипторов выявлено 51 (примерно 6% от всех). Покажем их – см. таблицу 14.

Таблица 14

Дескрипторы, вызывающие стабильный интерес научной популяции

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Как видим, исходя из данной части исследования, стабильные показатели преобладают также у тематик экономической, методологической, образовательной направленностей.

Таким образом, результаты нашего анализа российского научного дискурса по тематике «Тренды региональных исследований» за период 2015-2019 гг таковы:

1) Наблюдается общая тенденция некоторого снижения количества работ по изучаемой теме.
2) Количество авторов на одну работу имеет тренд к некоторому увеличению, что может свидетельствовать о стремлении авторов к более широкой коммуникации в научных исследованиях по данному направлению.
3) Количество ссылок на 1 работу заметно снижается. Пик цитирования пришелся на работы 5-ти летней давности (2015 год).
4) Основную массу трудов (около 93%) составляют работы в журналах и сборниках.
5) Количество работ в соавторстве составляет в среднем около 45% и имеет тренд к уменьшению показателей.
6) Выявлены авторы, которые получили наибольшее количество ссылок на свои произведения.
7) Показаны наиболее продуктивные авторы по числу ссылок к количеству произведений.
8) Определены авторы, демонстрирующие устойчивый интерес к изучаемой тематике.
9) Продемонстрированы наиболее цитируемые произведения.
10) Исследованы периодические издания (журналы), где за изучаемый период были опубликованы работы исследуемой тематики и показан ТОП журналов.
11) В исследуемой сфере правовая тематика выражена слабо, однако имеется тренд увеличения к ней интереса авторов.
12) Сильно выражен интерес авторов к следующим темам: «экономика», «рынок», «экология», «социальные проблемы», «труд», «методология», «маркетинг», «управление», «молодёжь», «образование».
13) Найдены темы, вызывающие стабильный интерес научной популяции.
14) Показаны в библиометрическом смысле актуальные темы, обладающие наибольшей новизной.

Библиографический список

1. Берлезева, О.Н., Напрасникова, Е.С., Котова, Л.А. Мегарегионы: категории исследований региональных экономических процессов // Международный студенческий научный вестник. 2015. № 4-2. С. 332-335.

2. Галяева, Л.Е. Понятие внешних ограничений в региональных исследованиях // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 5: Экономика. 2015. № 1 (155). С. 70-74.

3. Зиневич, О.В., Рузанкина, Е.А. Конструирование предмета регионоведения: проблемы роста // Философия образования. 2010. № 3 (32). С. 307-315.

4. Колдунова, Е.В. Мировое комплексное регионоведение как исследовательский подход и учебная дисциплина // Вестник МГИМО Университета. 2016. № 5 (50). С. 63-69.

5. Ловаков, А.В. Рейтинг журналов по организационной психологии // Организационная психология. 2011. Т. 1. № 2. с. 108-114.

6. Максимцев, И.А., Межевич, Н.М., Разумовский, В.М. Зарубежное регионоведение: вопросы теории и информа-ционного обеспечения // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2019. № 5-1 (119). С. 7-14.

7. Мохначева, Ю.В., Харыбина, Т.Н. Методика определения значимости научных публикаций // Библиосфера. 2008. № 3. С. 23-33.

8. Овешникова, Л.В., Сибирская, Е.В. Исследование субъектно-объектного состава региональной инфраструктуры // Социально-экономические явления и процессы. 2015. Т. 10. № 2. С. 72-77.

9. Репова, М.Л., Лобанова, Ю.С. Исследование тенденций развития региональных социально-экономических систем // Финансовая аналитика: проблемы и решения. 2015. № 15 (249). С. 32-41.

10. Хатхоху, М.А., Никитина, А.В., Вукович, М.Д., Кротова, М.А. Теоретические аспекты исследования ключевых концепций управления региональной экономикой // Экономика устойчивого развития. 2015. № 2 (22). С. 293-296.

DIGITALIZATION OF HUMAN AND SOCIAL LIFE

Frik, Olga W., Kovalev, Alexander I., Kovalev, Wassili A.

The topic of the social and psychological aspects of digitalization is raised regularly. No one will deny that over the past decades the life of a person and society is constantly changing, more challenges appear, processes are accelerating, and the environment itself is changing. The growing "digitalization" has strongly influenced our worldview and behavior and has become an integral part of life. Humanity currently hesitates between the desire for "more" (universal availability, faster connections, more powerful devices) and partial discomfort over about unclear side effects and consequences (for example, technology dependence and reduced privacy) Psychological research on these topics is very important and is a prerequisite for hands Odds to the intelligent handling of technical capabilities.

From a psychological point of view, it seems important to facilitate access to technologies for individuals and, in addition to the competence in their use, also to transmit knowledge about what and when should be used meaningfully. For many years, no significant progress has been made in the field of artificial intelligence, because, quite simply, attempts have been made to adapt the practice of the technologies available at that time. Only when these attempts were abandoned did new opportunities open up, which at times seemed surprising. However, when something new is available in the field of engineering and technology, individuals and society must decide to use these innovations. Taking advantage of digitalization while avoiding its dominance over society and the individual can be a worthy goal. In addition, a longer-term development is expected that is not fully manageable and therefore cannot be reliably predicted.

Digitalization is a complex topic with many aspects. “Digitalization” can now be entered into dictionaries of homonyms, due to the large number of meanings [1, p.32]. To characterize the current state of the world and its future development, we use the following keywords: variability, uncertainty, complexity and ambiguity: what is true today may become outdated tomorrow. In this context, we ask the following questions. What is (still) definitely? What situations are (still) manageable and how should they be interpreted? Uncertainty and fears are widespread and justified due to the scale and impact of digitalization on privacy, professional life, healthcare, education, etc.

At the same time, the pace of technological development in recent years and decades allows us to assume that these processes will accelerate. Perhaps they will be faster than we can imagine. The historian Andreas Rödder, arguing about the unpredictability of the future, emphasizes: “Historical experience claims that the reality of the future conquers the imagination of the present. The history of technological development is at the same time the history of incorrect predictions" [3, p. 38].

The idea of technological transformation has changed not only the approach to carrying out routine household chores, but also the course of development of entire countries. Digitalization of the economy is much wider than just the use of electronic services, the concept covers the entire system of economic relations, which is based on the use of information and communication technologies. The drivers of the current development are information (information and communication, electronic, digital) technologies and economics in various sectors and social spheres. International corporations, as well as small start-ups, are developing products and services that are often inadequate or insufficiently tested for effectiveness and usefulness, side effects and contraindications. This gives the impression of a large social experiment, which continuously differentiates into many further experiments, all of which seem largely unplanned and relatively uncontrolled and uncontrollable in terms of their consequences and impacts.

In addition, for decades (including at the moment), scientists have pointed out the existence of problems and the need for action in the field of health and education, and the mental health of the population and have proposed appropriate concepts. Many of these areas of activity remain relevant and are becoming increasingly relevant as a result of digitalization.

Against this background, the following basic questions arise:

- How to best use the power and potential of digitalization for as many people as possible?
- How can hazardous and adverse events be identified at an early stage and what structures, strategies and measures can be used to counter them?

Psychology as a discipline that deals with perception, experience, thinking and behavior, interests and motives of people, considers itself responsible for actively following this social process. With the help of her approaches and methods, she explores issues in their individual aspects; With the help of answers, she gives hints for conceptual solutions and clarifies this important topic. Already today, psychology provides a large number of research results, concepts and proposals for designing development processes in the digital world.

Important issues that affect people, on the one hand, and on the other hand, are of great importance for the development of society, concern the psychological aspects: participation in public life, a sense of belonging to society, uncertainty and fears about the future, education throughout life (life -long learning education) and awareness, opportunities in education, healthcare and professional sphere.

The relevance of the topic is beyond doubt. The term “Digital Revolution” was first mentioned in scientific research in 1995. Since then, the importance of digitalization research in various areas of human life and society has only increased.

Chances and risks of digitalization

Many countries over the past two decades have been actively developing towards the global information society. Information and communication technologies, that is, digital technologies, penetrate into more and more new spheres of life, especially into the professional world. This development is called "digital transformation" or even "digital revolution." On the one hand, this development is often seen as an opportunity. At the macroeconomic level, digital transformation promises innovation and growth; for all this creates new access to a huge amount of information, provides new forms of social interaction and participation, facilitates access to education and increases individual productivity. Related to this is the hope of resolving existing social inequalities at the individual and national levels.

On the other hand, the numerous problems and risks of digital conversion are discussed. They range from job losses due to automation, from unresolved ethical issues (for example, liability in the event of a car accident involving a self-driving (unmanned) car (also a robotic car)) to problems of cybercrime and privacy, to contentious issues such as problems of progressive loss of cognitive a function called “digital dementia” (impaired attention, decreased concentration, and memory impairment due to overuse of electronic devices c). The Russian psychologists believe that there is a direct connection between digital dementia, gambling and digital addiction.

Currently, it can be stated that digital conversion is in full swing. It is often interpreted by politicians and businessmen as inevitable and irreversible. The growing use of digital technology from large-scale industry to medium-sized companies is necessary to increase productivity and efficiency through smart manufacturing processes. Many people think that digital transformation is just the introduction of new technologies in an existing organization: it’s enough to develop websites, chat bots, applications and connect social networks to be considered a digital company or, say, a government structure. In fact, digital transformation is not only an investment in new technologies (artificial intelligence, blockchain, data analysis and the Internet of things), but also a deep transformation of products and services, the structure of the organization, development strategies, customer service and corporate culture. In other words, this is a revolutionary transformation of the organization model.

Digitalization is actively penetrating into the sphere of education, both secondary and higher, and additional. At the world forum in Davos several years ago, the results of research and forecasting of future professions were announced. More than 60 percent of today's primary school students will work in majors that are not yet known. These specialties are the result of the widespread use of Big Data, cloud storage and Internet technology. The modern education system is rapidly changing in accordance with the demand of time. Today, to acquire knowledge, the student no longer needs to attend the usual forms of training in the form of classroom studies. Instead, various online courses and webinars, which can be obtained remotely, are increasingly being used. Higher education institutions are rapidly shifting to the digitalization of academic disciplines. Now almost every modern school has interactive whiteboards, schoolchildren have electronic diaries, and teachers actively use social networks to stay in touch with students and advise on homework. True, the digital transformation of education is not limited to replacing a notebook with a computer. Technologies allow the use of methods that cannot be implemented in conventional contact training. For example, students must create audio and video content, do joint projects. That is, IT begins to act as an important tool for thinking.

Today's working-age adults are expected to have an impact on the digital transformation over the next few years - as employees, teachers, or consumers. Therefore, it is not surprising that digital literacy has become a very popular feature of human capital in the labor market.

Also in all other areas of life - education, participation in society and political activities - digital literacy is becoming more and more popular. The issue of digital competency is becoming relevant. Does the population have the necessary skills to successfully cope with the problems of digital transformation? This problem is crucial for realizing the possibilities of digital transformation and for solving its problems and minimizing risks. In the end, digital transformation needs people who actively support and shape it, those who have digital competence.

What is digital competence and how can it be measured?

In order to answer the question about adult digital literacy skills, it is important to clarify two things: what exactly do these digital skills consist of? And how can they be measured?

There is wide consensus in the scientific discussion that digital literacy cannot simply be equated with the purely technical ability to use hardware and software. Rather, digital literacy also requires basic cognitive skills, such as reading literacy, numerical and mathematical competence, problem-solving skills, and critical thinking skills. These basic skills are prerequisites for a functional, task-oriented, application of new technologies in everyday life and at work.

Often two types of competencies are combined in accordance with the above preliminary remark: general competence in solving problems and specific digital competence.

Comparative adult digital literacy, understood in this broad sense, is a recent achievement.

PIAAC (The Program for the International Assessment for Adult Competencies) is a multi-stage program for assessing the skills and competencies of working-age adults in 24 countries.

The aim of the study is to create the necessary and sufficient statistical and analytical base for solving key political tasks in the field of competencies. According to the PIAAC website (http://piaac.ru/), the level of literacy in reading and mathematical literacy of the adult population of Russia is higher than the average of countries of the Organization for Economic Cooperation and Development.

The focus of the PIAAC computer digital literacy test is on solving everyday problems that are usually solved with the help of digital technologies or arise only in this context. The task areas are extensive and include the use of key software applications (web browser, email, spreadsheet), commands and functions (e.g. links, sorting functions), and presentations (e.g., creating text and graphics). The level of complexity of the tasks varies and depends on the amount of information being processed, the number of steps required, the variety of necessary actions and the clarity of the problem (i.e. implicit or explicit target states and task criteria).

Test results are determined using statistical models (response theory models). Test values are standardized internationally, so they range from 0 to 500 points; average 250 points, standard deviation 50 points. For a better interpretation, the test values were divided into four levels of competence, the contents of which will be briefly explained below.

Below I (≥ 240 points): People with this level of competency have only basic abilities to solve computer problems. In the best case, they solve clearly defined tasks that require several steps and do not require any conclusions or transformations of information.

I (241-290 points). People with this skill level can use regular and familiar applications, such as email software and web browsers. They solve problems that require only simple conclusions, such as assigning objects to categories.

II (291-340 points). People with this skill level can use general and specialized technical applications, such as a new, previously unknown online form. They are also able to solve problems that involve several stages and require conclusions that lead to unexpected results or deadlocks and which require comparison of information.

III (more than 341 points): people with this level can use the skills described at level 2, but the tasks are at a more advanced level. It may take several difficult steps to solve the problem, including navigating through various sites and applications.

It should be noted that socio-demographic differences are important in digital literacy. Socio-demographic factors, such as age, education, status and ethnic origin, are important factors determining both access to and use of digital technologies. The most convincing evidence of the “digital divide” is demonstrated by age and level of education, with young and educated people, as a rule, being much more closely related to digital technologies than older people and poorly educated people.

Acquiring digital competency requires two things: first, it requires basic cognitive abilities, such as the ability to meaningfully read. It makes sense to read means to read carefully, understanding and remembering what was read. It is supposed to highlight the main idea, focus on the process, this contributes to faster and more effective learning. The skill of managing your attention during reading is one of the key elements of meaningful reading and full perception of the material. Acquiring digital competency, on the other hand, depends on training and practice. Therefore, the use of digital technologies in everyday life and at work plays an important role in acquiring digital competence. These results lead us to the thesis that digital literacy does not develop in a vacuum, but in the sense of “learning in practice” through the use of digital technologies; however, this “learning by doing” is a prerequisite in itself. The development of digital literacy requires basic cognitive skills, especially reading skills, and requires a stimulating environment that provides sufficient learning opportunities for working with digital technologies.

To summarize some of the above. In the near future, when people can not only competently use autonomous cars as consumers, but also program them and produce them at smart manufacturing enterprises, their digital skills should keep up with the growing needs of the time. In addition to investing in digital education, this will require the expansion (including employer-funded) of continuing education and training for adult workers. It will also require a clear communication and motivation strategy: if people are placed in conditions of the need to adapt to digital transformation, they should also want this and see its advantages in acquiring digital skills. That is, the formation of appropriate motivation is important. Against this background, it would be advisable to consider digital transformation not as a problem that needs to be solved, not as an imposition from the outside, but as a controlled process with many possibilities.

Algorithmization and everyday life

Algorithm-based solutions are increasingly affecting everyday life. Whether it’s a recommendation for a purchase in an online store, automatic evaluation of application documents or diagnosis of diseases. Algorithms are already ubiquitous today. They support human decisions (for example, in the selection of personnel) or even make independent decisions (for example, cars with automatic control). However, the decision process by the algorithm is often opaque. Firstly, this may mean that people do not trust algorithms and solutions based on algorithms, and secondly, that decisions based on algorithms are incomprehensible. In the case of offers to buy in the online store, this does not look so problematic. However, if the candidates were rejected on the basis of an algorithm-based decision, they, and possibly also the management, would like to know the reasons for the refusal. Even more serious are the consequences of using algorithms to diagnose diseases and, therefore, to recommend treatment. For example, if an algorithm diagnoses depression in a person, it is important that both the healthcare provider and the person being treated understand how the decision was made. The reasons for the lack of transparency of the algorithms and the consequences of this lack of transparency for the effects and issues to be clarified are gaining importance.

Algorithms solve problems systematically by performing simple computational steps. Suitable problems do not have to be purely mathematical in nature. The stages of the calculations leading the algorithm to its prediction can be either predetermined by people or studied by the algorithm itself.

Algorithms are already widespread in everyday life. When recommending a new series for streaming services, this happens based on an analysis of user behavior in the past, which is compared with the behavior of other users. Similarly, application documents can be analyzed and evaluated using algorithms. The algorithm could, for example, learn from the documents the applications of all past applicants. New inbound applications can be automatically analyzed and pre-selected based on these criteria. If you need to analyze x-rays, you can also use algorithms. For example, on the basis of many existing x-ray images, the algorithm could find out what a bone fracture looks like and help medical personnel with a diagnosis or even make a diagnosis on their own. However, such diagnostic systems are by no means limited to fractures. Similarly, algorithms based on data on the health status and behavior of healthy and sick people could find out what symptoms indicate a depressive disorder (for example, changes in intonation), and thus, to diagnose mental illness as diagnostic support.

The benefits of using algorithms are obvious, because they can make life easier, cheaper, more efficient, and possibly even healthier. In some cases, the algorithms are already superior to human experience and established guidelines for making forecasting decisions. However, an unresolved problem is the lack of transparency of solutions based on algorithms. Four different types of “opacity” can be distinguished here.

Firstly, it is often unclear whether the algorithm is used at all (for example, when calculating the cost of air tickets for online reservations).

Secondly, it is not clear what the algorithm does or what algorithm it is (also because algorithms are often a trade secret).

Thirdly, it is not clear on which data the algorithms were created. It is not known what data was used as the basis for the decisions based on the algorithm.

Fourth, in cases where complex machine learning methods are used, it is not clear how the algorithm will make decisions, even knowing what data this algorithm was created on. This implies that it is impossible to understand when the algorithm made a decision for valid reasons.

The reasons for the lack of transparency and the associated lack of traceability of the algorithms are diverse. One reason for the lack of transparency of the algorithms is the goal of developing previous machine learning methods. Classically, machine learning algorithms are designed to best predict the outcome (for example, to classify images into categories). Accordingly, the learned, internal “algorithms” of the algorithms are optimized for only one dimension: the ability to predict, and not with respect to other desirable properties, such as interpretability. The best possible prediction is achieved, for example, by adding many predictors or complex computational steps, which complicates the understanding of the decision-making process. In other words, the predictive quality of algorithms is still encouraged, not their transparency.

Another problem is that some machine learning algorithms (for example, the so-called deep neural networks) are difficult or impossible for people to fully explore. This is partly due to the fact that the database of such algorithms is usually difficult to study (for example, thousands of letters with motives from applicants), but also because of the arithmetic operations underlying them. For example, it is impossible to open the black box of the neural network decision-making process and see why the algorithm made a specific decision. What partly removes this problem is the fact that people can still tell the neural network which data or arithmetic operations should be used and which not (for example, school achievements, previous employers, age, hobbies). Exploring links to future mental illness. Such an algorithm may be completely unrecognized, because opacity and unintentional, as implicitly and independently learned, will evaluate candidates with a certain profile worse than peers, due to increased susceptibility to mental illness. This judgment will be based on attribute attributes that are ethically and socially unacceptable and unacceptable in the context of staffing decisions. However, such an offset could only be detected if someone had explicitly searched for it, and possibly even if statistics were not available for verification or if the correlations extracted by the algorithm and opaque by the algorithm were simply unknown.

There is reason to believe that so far only a few people know the extent to which algorithms are used in everyday life. It follows that people do not know that, for example, the information that they receive daily from social networks is determined by algorithms. Other examples of ignorance about the effect of algorithms on our daily lives are the fact that very few users know that their online viewing behavior determines what they are encouraged to buy. Without this awareness, most people are not able to adapt their behavior to algorithms (for example, to avoid unnecessary costs). Even fewer people are able to understand the development of algorithms, not to mention how to evaluate the quality of the algorithms and ask if the algorithms contain relevant information and make appropriate decisions.

The mentioned problems associated with the lack of transparency of the algorithms also have an impact in situations where algorithms are used as decision support. Thus, algorithms sometimes turn out to be mystical, and at the same time mathematically objective. If people are now faced with solutions based on an algorithm, this can lead to blind trust in the solution. However, since the algorithms are trained on the data of the previous system, which is permeated by human influence, this blind trust can lead to (possibly unrecognized and unintentional) stabilization of unfair and biased social subsystems. This blind trust stems from the tendency to believe that something based on mathematics must be truthful, free from artificial prejudice, and therefore fair.

Therefore, algorithm decisions should not be blindly trusted. If it is unclear what the decisions of the algorithm are based on, this is enough for obvious distrust. For example, this becomes a problem when making recruitment decisions. Similar problems can arise when algorithms are studied based on artificial judgments. It has long been known that in the case of a mental illness, similar symptoms lead to different diagnoses, depending on whether the patients are examined male or female.

One of the most important is the issue of responsibility. When decisions are made based on algorithms, the responsibility for making wrong decisions is unclear. A concrete example: if a person’s algorithm mistakenly diagnoses depression, can this be attributed to the algorithm or to the developers of the algorithm? Or is it the responsibility of the person who ultimately decided to use the algorithm, but who had little understanding of the decision-making process?

Another extremely important question is the questionability of algorithmic judgments. If it is not clear on the basis of what data the algorithm makes a decision, how can it be called into question or challenged?

Existing algorithms are hardly transparent, and their decision-making processes are difficult to understand. Even in the field of information technology, which for decades has stimulated the development of more advanced algorithms, this topic attracts more and more attention. Accordingly, in recent years there has been a growing interest in the research branch of Explainable Artificial Intelligence, which aims to make the algorithms more understandable, more transparent and more understandable. In addition, it seems advisable to find a balance between predictive power (predictive certainty) and explainability of the results, that is, the criteria and their weighting.

Finally, as early as possible in digital education, you should learn how algorithms work. In this way, people will learn how algorithms are developed, where they can be used, and how they function in principle. As a result of this formation, in the context of algorithms, a greater understanding and greater transparency of the algorithms may appear.

Social Importance and the Need for Digitalization Management

Digitalization brings with it a new, rapid form of social change. Rapid, often under pressure, barely reversible innovations spread throughout society, the economy, social relations and personal development. Profound changes are emerging that cast doubt on cohesion, understanding and reason, such as the development of intuitive prejudices, the symbiotic expectations of politics and cynicism about the truth. Studies show both beneficial and undesirable effects. Attempts to predict digitalization exist. For example: After a few dozen children, humanity will consume 45-50% more energy than now [1, p. 33]. At the same time, accurate predictions are not possible in any aspect of digitalization.

The ever-increasing pressure of change is a commonplace reality for humanity. This pressure can lead to anxiety, maladaptation processes and triggering a protective reaction in people. The state should play an important role here. It should create structures capable of functioning for the observation, social understanding and control of digitalization.

Digitalization is expected to open up new opportunities in the economy. On the one hand, they are the result of an increase in efficiency (for example, in the use of energy), and on the other hand, due to refined and related control (for example, feedback on current performance, traffic congestion on the road, distance and other route data). At the same time, the possibilities of digitalization make it possible to individualize existing technologies (for example, consulting systems, interactive educational units). In the near future, favorable consequences are already expected for logistics, prevention, in particular, health protection in companies, reduction of workload, energy saving, as well as optimization of all production processes.

In social terms, the topic of identity becomes relevant in the controversial world of judgments of a large group. The socio-psychological processes that accompany digitalization differ in varying degrees of intensity and depth for different population groups, depending on age and education. A huge increase in quickly accessible, always new individual information and contextualized knowledge strengthens, on the one hand, the ability to assimilate and rationally use data. On the other hand, widespread shortcomings of cognitive competencies are discussed. Memory is freed from the need to remember, that is, it becomes weaker. The internal consistency of patterns of thinking becomes worthless, the thoroughness of the direction of data and their combination in explanations and conclusions gives way to associative and heuristic approaches. This also applies to social patterns of thinking - prejudice gains a reputation for fact. The development of promising ways of thinking goes by the wayside. To participate in the life of the Internet community, Facebook and Twitter, it is enough to formulate timely, intuitive, fast, subjective, easily changing judgments that quickly connect a person with attractive and influential large groups.

At the same time, the spreading parasocial (technically mediated) relationships allow us to perceive completely different lifestyles and perspectives and to relate ourselves to more and more numerous groups. On the other hand, the distance to these other people increases, they are not in the immediate, you can not take into account their thinking, their feelings and feelings, their suffering. Judgments, even rather harsh ones, do not mean risk. The ability to empathy is practiced less and less, mainly indirectly, and lags behind in development.

On the one hand, the diverse possibilities of self-presentation and social models in digital media provide the opportunity for the development of reflective identity associated with the testing of various game roles. But at the same time, they and the experience of quick social judgments also stimulate the pursuit of social affirmation and belonging. This phenomenon is discussed under various names, for example, as the need for social resonance. It includes a person through his narcissistic desire for self-affirmation through evaluations of other people. Users, especially young people, form self-presentation projects that are dependent on rapidly changing anonymous judgments, changing reference groups. With our own and alien, superficial and unhindered appraisal practice in the group, the fear of rejection, the willingness to adapt and conform, also increase.

The mechanisms observed in studies of social disintegration even before digitalization continue to exist today - the collapse of the orienting and protective environment, the devaluation of experience, competencies and educational achievements, the erosion of reliable biographical plans. Parasocial experiences in a virtual group cannot replace all this, because the virtual world is characterized by the optional nature of its own social action and, therefore, the superficial relationships of the subjects.

Let us dwell on the topic of fake news and a symbiotic understanding of politics. The fast, deliberate spread of lies on the Internet and social networks and the influence of robot programs on the electoral campaign can now be considered convincing and proven. Fake news replaces oral rumors, but spreads faster and more widely and is therefore more difficult to intercept. Confidence in the source is becoming a key resource of the political and administrative system and all its institutions.

At the same time, the immediate appeal of the accuracy of such fake news, which is considered true due to its conformity with the worldview, strengthens the symbiotic understanding of politics: what I see is intuitively true, and the people who see it as similar belong to my group and have a similar understanding. truths. Anyone who wants to represent our group should share this understanding, therefore, one should not debate facts and their interpretations, but directly express a group worldview.

Let us dwell on such a topic as fragmentation of discourse and cynicism. A variety of rapidly changing, confusing, contradictory, contextualizing and requiring interpretation of information and misinformation in the digitalization process leads, on the one hand, to the formation of numerous small forums, either by subject specialization, or by self-identification based on sympathy, and on the other, to polarization and confrontation between different positions. An optimistic stance suggests that knowledge is accessible and testable. She expects judgment (criticism) from individuals and the media, possibly an open debate, consideration of these statements and convincing arguments. Another requirement is the key position of scientists in broad high-quality media discourses, that is, a public understanding of truthful statements made with the involvement of audit bodies. The pessimistic position, on the other hand, assumes that each person or group has its own “own” truth, therefore it can hardly be translated, and therefore one must confidently adhere to one’s views. The controlling body for cognition here is the reference group, others are recognized as invalid (as traitors, bribes, under external control, etc.). Finding confirmation on the Internet is a natural way to find the truth from this perspective. As a result, a pessimistic position is much more convenient, as it is less labor intensive.

Thus, disputes about gaps and sources of reliable statements will become more important, but the pessimistic part of society is unlikely to be reached. The result is a growing group of people who are both active and disoriented at the same time: their attitude is really pessimistic, but they tend to participate in public and political life. They give rise to a new type of political activity, a combination of aggressive statements on the Internet, distrust of political institutions and processes, and, as a result, inaction with an appeal to large, non-specifically planned political changes.

Digital transformation is a socio-political task in a broad sense, and not just a technological one. The psychosocial shifts associated with this change the conditions and possibilities for using technology and social integration in general. The key psychological question is how to deal with uncertainty: fear of job loss and accelerated devaluation of biographical plans up to the unpredictability and heteronomy of life (the “failure of modernization”) cannot be individually compensated. Individualization exacerbates this situation through direct experience of loneliness and desolidarization. The current political strategy involves accelerating technical innovation and the dissemination of digital skills, especially in the field of education (that is, for youth). Fears in the context of digitalization require open social discussion and long-term mutual obligations, including between generations.

The concept of flexibility in the personal and professional fields

Currently, the scientific community has not formed an unambiguous point of view on the nature of the impact of digitalization processes on the labor market. One of the existing points of view is that digitalization affects the change in the format of relations between employers and workers - the proportion of flexible forms of employment increases, the proportion increases remote employment. Flexibility has several aspects in the modern context of professional activity, with particular emphasis on temporary and local flexibility.

In addition to the classic form of telework (synonyms: remote work, remote work; variety: freelance), mobile work is becoming more common in the modern world. In the field of mobile work, employees can work not only at home, but are free to choose a place of work. One of the main advantages of using mobile work technologies in an organization is that it strengthens communication between employees in general and between mobile workers and customers in particular. This helps to make business decisions faster, better and more efficiently, improving the overall customer experience of the organization 4.

Mobile work brings more freedom, but also some problems. For example, conventional mobile work equipment (smartphone, tablet, laptop, etc.) does not in itself replace an ergonomically correct workplace. Another serious threat to mobile work is the excessive compensation for the lack of operational presence by a large number of hours worked. Many companies still maintain a high culture of presence, and attendance equates to achievement.

The mentioned presence in the company, as well as detailed documented working hours by the employer, such as those that exist during flexible working hours, are evaluation criteria for confirming the work performed. If such a formal registration of time is absent, as in the case of confidential working time, this leads, not least, to an increase in the productivity of employees in the form of a continuous reduction in working time.

The results of modern research show that lack of time and stress during work adversely affect the healthy balance between work and personal life. Pressure and stress can increase over time due to labor intensification. Companies should constantly monitor such changes in workload.

Increasing the level of local and temporal flexibility in carrying out daily work is the result of digitalization. The absence of strict restrictions on working time allows for varying lengths and filling of daily working hours; Distribution of the working day with longer breaks is possible. When and where work is done today is no longer a matter of technical constraints, at least outside the manufacturing sector, but rather is determined by operational and staffing needs.

The possible collision of these different needs in terms of flexibility already indicates that flexibility should be differentiated according to its origin and motive. Flexibility can be differentiated here into two options: self-determination and flexibility under the influence of external circumstances. While self-defined flexibility refers to the possibility of self-management in the allocation of work time or the choice of place of work, external flexibility provides flexibility for the employer.

Let's consider in more detail the concept of mobile work. Flexible work depending on location, that is, work outside the permanent establishment, has been spreading over the years. If we ignore purely external options, for example, in the form of a sales department or a service business for a client, more or less independent forms of flexible work at the local level remain. In an independent form, flexible work (Homeoffice) was originally closely associated with classical telework. However, this local extension of the home office was only the first step in the field of flexible fieldwork. Although there is still much talk about telework or the home office, many companies no longer limit the local expansion of their jobs to just the home office. However, as in many forms of flexibility, inaccuracy in the conceptual approach and the use of outdated terms are often found. We consider work at our own chosen workplace outside the company as a flexible form of mobile work. In this context, there is no difference depending on whether work is provided online or offline. This can be done not only at home, but also on the road or in another freely chosen place (in the park, in the country, etc.). Therefore, mobile work is not limited to work at home, although many employees ultimately prefer to work at home, despite the possibility of choosing a job. But what is the feature of mobile work? As a result of the mobility provided, employees usually receive only a small amount of equipment intended for mobile use. No matter what form or combination of flexible work the company ultimately chooses, it remains important to always provide good working conditions for employees and optimally support their development on the part of the company.

Nine out of ten employees see the positive side of being able to work anywhere. Behind this are expectations such as an improvement in the balance between work and personal life (86 percent consent) and uninterrupted and, therefore, more productive work (82 percent approval). On the other hand, however, there is also the possibility of a fear of “recycling”, i.e. to do in fact more than the usual, non-distant form of work. It may seem to the employee that mobile work is underestimated by the employer as less complete. About 30 percent of employees who can work anywhere are afraid to do more in mobile work, because, in their opinion, an adequate perception of labor productivity can be achieved only if they are present at the workplace [2, p.26]. Ultimately, this leads to the risk of an excessive increase in working time if employees try to compensate for the absence in the workplace by performing additional workload. Therefore, internal coercion to excessive compensation due to the lack of “visibility” can be understood as a problem of flexible work. Managers and employees need clear criteria for measuring labor productivity. Although visibility and presence in the workplace are not really criteria for measuring work efficiency, they are still very important as criteria that are easy to work with, even if they are outdated. In many cases, managers, due to lack of time, management experience, and a wide range of responsibilities of their employees, have no choice but to rely on such a criterion for evaluating the performance of employees as the time they were present at the workplace.

It is important to emphasize that in addition to employees, managers must also adapt to flexible forms of work. Mobile work, in particular, includes a developed culture of trust in the company, in the team and in the relationship between employees and managers. Especially the theme of a culture of trust should be the focus of attention in the context of increasing flexibility. A preliminary study of the prevailing culture in the company and in the team is a critical success factor for implementing flexible forms of work, such as mobile work. However, it is this factor that is not particularly taken into account by many companies because of an incorrect judgment about its importance. This leads to barriers in the provision of mobile work by direct managers and unwillingness to practice this type of work organization.

Conclusion

To summarize some of the chapters of the monograph on the theme of "Man and society in the context of digitalization." We examined various aspects of digital transformation, such as: the chances and risks of digitalization, the concept of digital competence and how to measure it, the social significance and necessity of managing digitalization, the spread of algorithmization, mobile work as an increasingly widespread form of work organization. The choice of these aspects indicates the diversity and diversity of such a phenomenon as digital transformation.

Digitalization carries a lot of new, unknown and unpredictable, including in the socio-psychological context. Let us outline the possible contours of the psychosocial shock associated with digitalization. Future changes in the way of life of mankind, processes and directions of socialization are fundamentally different from the usual social changes. Technological, economic and social innovations permeate each other, unite and influence each other. Changes are taking place all over the world, and their speed can increase significantly, even if well-rehearsed, traditional social customs, values ​​and institutions can counteract some events. Changes affect not only individual areas of life, but also the entire personal and social existence. Reactions to changes, learning and adaptation processes produce new, possibly unintended, consequences. So far, moral considerations do not restrict either producers of goods and services or consumer behavior: leading corporations are working towards monopolization, using, in addition to conventional economic methods, addiction strategies and suppression of alternative technological solutions.

Public debates on digital transformation reveal ambiguous trends whose negative sides are not perceived by many people through the operation of various defense mechanisms. There is a realization that deep upheavals are inevitable, but the purpose and path to them is still unknown. The euphoric technical discourse develops the myth of a miracle robot - understanding, eloquent and, thanks to artificial intelligence, a self-learning machine as a home assistant, caregiver and conversation partner. The main focus is on relaxation, entertainment and stress relief, relieving stress and monotonous work. However, the existing fears relate to two areas: firstly, crowding out people with robots, from losing a job to making difficult decisions and new training requirements; secondly, hidden remote control of many processes and observation in an increasing number of areas, limiting individual freedom.

Summing up, we can say that in the context of digital transformation, humanity is dealing with fundamental changes in social self-organization. At the same time, accurate prediction of digital transformation processes is impossible. In these conditions, from a psychological point of view, we are talking about the development of the ability of people and organizations to orient in unpredictable conditions and effective self-regulation in the field of social interaction. The challenges of digitalization require close-knit work and readiness for the transformation of various spheres of the life of our society. Psychological conditions are changing, the changes will also affect psychology itself, as a science and practice, and under these conditions, we must first of all disseminate knowledge, take care of the culture of behavior on the network and put digital security first and foremost.

References:

1. Alekseev A.A. Digitalization of production // Academy, 1 (40), 2019.S. 32-33.

2. Piele C., Piele, A. Mobile Arbeit. Eine Analyze des verarbeitenden Gewerbes auf Basis der IGMetall-Beschäftigtenbefragung 2017. Stuttgart: Fraunhofer-Institut für Arbeitswirtschaft undOrganization IAO, 2017.

3. Rödder, A. 21.0. Eine kurze Geschichte der Gegenwart. Bonn: Bundeszentrale für politische Bildung, 2017.

4. RussianWindowsTeam. Mobility of work is freedom of life - Access mode: https://blogs.windows.com/russia/2014/05/30/mobilnost-raboty-jeto-svoboda-zhizni/ (free)

PSEUDOSTRUCTURES OF THE LIQUID WORLD

Sheremet, Anna.A.

Modern reality is characterized by a permanently increasing level of complexity and instability. Seeing the actual variability existing, Z. Bauman introduces the concept of fluid modernity, the liquid world, characterizing the position of a human and society 1. The effect of liquefying reality is expressed in a change in the meaning of space and time, as well as attitudes toward work; transformation of social interaction, value orientations; in the priority of momentary life, in the liberation from the borders of any type, permanent movement, switching attention, consumption. So, space no longer has a decisive value, a person’s attachment to a place and other material structures and systems becomes irrelevant and ineffective, acts as a factor of unfreedom. Freedom is manifested in the possibility of escaping, moving, motion, “flowing” from state to state, from position to position. The key factor is the time factor, the speed-up of the existence of individual things and phenomena of this world. A person shows mobility and does not impose long-term obligations. Accordingly, social interaction is being transformed in the liquid world: people's relations are losing depth and sincerity, becoming fleeting, superficial. This entails a change in the value orientations of the existence of people in such a shaky, uncertain, unstable world. On the whole, reality becomes flexible, free of borders and conventions, devoid of rigid systematicity and structurality.

From our point of view, it is appropriate to interpret the concept of the liquid world in broad terms as the total loss of fundamentality, of the guarantee of ontological, axiological and epistemological foundations of the existence of human and the world.

Flowing reality and its corresponding things, phenomena and processes require a deeper understanding in view of their ambiguity and the cardinality of the changes that affect the foundation of the existence of the world.

We consider that virtualization is one of the factors for liquefaction of reality. Virtualization processes in the modern world have covered almost all aspects of the existence of the individual and society. Virtuality has the following characteristics: non-material impact (created objects produce an effect characteristic of the material); conditionality of parameters (objects are artificial and mutable); ephemerality (the existence of objects can cease and renew).

In general, according to the generalization of D. Ivanov in the work “Virtualization of society” 10, there are several concepts of reality virtualization: technocentric and sociocentric.

Technocentric models are:

1. The theory of A. Crocker and M. Weinstein, set forth in the book “Waste information. Virtual Class Theory”. The central concept of this theory is the “will for virtuality”, which implies a desire for domination using technocratic idealism. Virtuality means the existence of something in electronic digital form and illusory/hyperreality simultaneously. Virtualization of the body/flesh means, firstly, the mediation of perception and thinking by computer networks, and secondly, the transfer of the working functions of the body to electronic devices. As a result of such a virtualization, the “socio-biological-linguistic organism” turns into a resource for image processing technologies. There are recombinant signs at the center of virtual reality.
2. A. Byul's virtualization model, presented in the work “Virtual Society. Economics, politics and culture under the banner of cyberspace”. The concept of virtual is identified by Buhl with the concept of computer simulation of the spatial characteristics of an object. Virtualization is a mediated/computerized process of replacing real-life structures with virtual constructs.
3. M. Paetau is developing a model of “virtualization of the social”, which states that along with traditional forms of social systems – “real” interaction, organization, society - computer communication contributes to the production of virtual sociality.
4. M. Castells offers a model of “culture of real virtuality”. According to Castells, modern media using multimedia and interactive technologies form a communication system in which reality, i.e. the material and symbolic existence of people is completely immersed in virtual images, in a fictional world in which images are no longer a means of transferring experience, but experience itself.

D. Ivanov is developing his own sociocentric model that is different from the approaches above. According to the author’s model, virtualization is any substitution of reality for its simulation (image), not necessarily using computer technology. This researcher believes that the definition of social phenomena with the concept of “virtuality” is appropriate when the competition of images replaces the competition of institutional (normative) specific actions - economic, political, social.

At the present time, the production and exploitation of images by communicative technologies is becoming a totality. From the point of view of the russian researcher V. Savchuk, “today everything is an image” 18. In an extremely generalized (and at the same time simplified) form, we point out that the image arises in the consciousness of the knowing subject as a result of the reflection of reality, and also, on the contrary, the image first arises in consciousness, in accordance with which reality is subsequently transformed. An image, as a result of perception, includes something that has become visible and at the same time established by the subject (person) himself. Combining a symbol and a sign, attitude and action, correlated with the social whole, the image takes on a regulatory role in social interaction.

With regard to the construction of images by communicative technologies, two aspects should be distinguished: on the one hand, the image is a symbolic projection, which is created by the communication subject (who is transmitting side). On the other hand, the image is a cognitive structure (scheme) of the communication object (who is perceiving side of the communicative process). Recipient's cognitive processes include not only the “reflection” of perceived information, but also the “scheme” - a certain attitude, expectations, hopes, assessments, as well as a component of arbitrary interpretation of information. The perception of the image by the recipient of communication is determined by the rhetoric (communication) that affects him, and is also connected with the very fact of the existence of the subject/object/situation, reality, the image of which is formed.

Images produced by communicative technologies often do not correspond to reality, do not reflect the real state of affairs, simulate things, phenomena and processes, and, therefore, virtualize reality, replace authenticity with appearances, illusory, pseudo-real ones. This undermines the fundamental foundations of the world: artificial reality is created, the true reality of the world is hidden. The world is becoming even more obscure, uncertain, unstable.

There are a number of concepts aimed at understanding social reality in view of the wide spread of images in modern world. So, E. Karvonnen is developing the concept of “an image-based society”. The researcher claims: “The Cartesian realism, on the one hand, and the Kantian type of constructivism, on the other, represent too narrow understanding of the subject. The subject is not only consciousness or reason (nous) (Cartesian realism) and he or she is not only a linguistic structure (as in Kantian transcendental idealism and linguistic idealism). The subject is real, earthly, acting, representing a part of his own world” 21. E. Karvonnen develops an ontology of interaction. What is reality for the subject is determined by its interaction with this reality (i.e., the subject perceives reality based on: who he is, what kind of activity he is engaged in, etc.). Knowledge is neither subjective nor objective: it depends on both factors: the poisonous effect of poison is objectivity, but its reality for us is determined by interaction, a collision with this reality. “This relative reality (which is defined in our interaction with it) is not identical with consciousness, because in principle, we are able to perceive an object from a different perspective” 21. According to Karvonnen, any object/phenomenon/question/problem is multilateral, which allows it to be disclosed from various positions. Consequently, the image arises in the process of rhetorical persuasion. Rhetoric controls these various angles and allows interpretation and “juggling” with various aspects of the subject/object/situation. This indicates the possibility of artificial construction of images that do not correspond to the reality.

In the approach of W. Lippman, an image is understood as a “picture arising in the mind”, a “pseudo fact” 11. The fact that the image is a pseudo fact is caused, from his point of view, by the fact that, firstly, the real world is too large, complex and variable, so as a result a person is not able to embrace it, and therefore creates a simplified model of this world. Moreover, an individual, in principle, is not inclined to comprehend the essence of an event that does not concern him, and, secondly, the media, focusing on the audience, build information on a simplified model within the framework of stereotypes existing in society. Thus, the dominance of the “pseudo-picture” of the world is due to the fact that most part of the world is inaccessible to a person, and also because the individual cannot verify all the information coming from the media.

D. Boorstin in the work “Image. Or what happened to the American dream” notes that the communicator (sender of the message) can purposefully present information that is misleading, or demonstrate a picture that only partially corresponds to the truth. According to D. Boorstin, an image is a theater, a pseudo-event, pseudo-reality, but not reality. The life of society is filled with pseudo-events – which are some staged events, as well as false celebrities (including politics), whose image is created as a result of staging and thus is only an illusion. A pseudo-event exists only to be reflected in the media. A pseudo-event becoming to be perceived as “real” only after its broadcasting by the media [20, p. 195]. The modern world, according to D. Boorstin, is being transformed into a world of images.

Situationalists and G. Debord, in particular, offer to understand modern society as a “performance, spectacle society” - a society where individuals consume a world fabricated by others rather than creating their own. “Performance” - a social relationship between people, mediated by images. “Performance”, on the one hand, means a society of media and consumption, organized on the basis of the consumption of images, goods and spectacles, and, on the other hand, it is the institutional and technical apparatus of modern capitalism, a set of mechanisms that lie outside the field of direct force aimed at cultivating passivity of individuals for the purpose of subsequent manipulation, as well as on concealing the influence of the power of capitalism. An important role in the creation of the spectacle is played by communication, and not interpersonal, but massively: constant anesthesia goes through consumption and entertainment, guided by advertising and media culture. G. Debord postulates that the desires and needs of individuals are artificially formed and exploited. And the material object gives way to its semiotic representation and functions as an image. Reality is separated from the individual by a fictitious communicative space, fabricated by the mass media. G. Debord says that in a society where images and appearances determine and transcend reality, individuals do not live their lives actively. Accordingly, the concept of a performance entails a separation between activity and passivity, between production and consumption, and implies passive consumption of the performance as an alienation from the individual’s own creative potential. The performance also indicates the contrast between the artificial and the real. In contrast to the true human needs for creation and unification, the needs for consumer goods and performances are artificial. Concrete events and relationships replace abstract images, relationships with technology. Man does not live in the world directly, but in the abstract image of the world. G. Debord argues that there is not just a mixture of reality and illusion, but the illusion becomes more real than reality: “... a performance is an appearance, and all social life is nothing more than an appearance” [6, p. 10]. Despite the fact that he states the totality of the play, speaks of the dominance of illusion over reality, according to the researcher, reality can be restored due to the ability of individuals to discern masked and hidden reality behind appearances and illusions.

In a series of similar studies, the concept of simulacra and the simulation of social processes, developed by J. Baudrillard, takes a radical position. In philosophical constructions of the thinker a post-modern society of simulation is an abstract non-society characterized by a lack of connections, meaning and political struggle 2. Along with the dissolution of binary oppositions, phenomena such as truth, power and reality itself disappear. According to the point of view of J. Baudrillard, images and signs acquire an autonomous existence, replacing objects and “real” with “virtual”, simulative. Through the technology of mass reproduction, many copies of reality are created: simulacra as representations of the real are so ubiquitous that it becomes impossible to distinguish reality from simulacra. The world is becoming hyperreal. This means that entertainment, information, communication technologies provide a more exciting experience compared to everyday life, as well as the fact that codes and models structure social interaction. The sphere of hyperreal is more real than reality. The philosopher analyzes the inversion in the relationship between reality and representation. He claims that if earlier it was possible to talk about the reflection of reality in the media, now communicative technologies constitute media reality, in which reality is subordinated to hyperreality, which leads to the dissolution of the real.

J. Baudrillard's view of modern society as a simulation is shared by many modern authors: D. Ivanov 10, G. Emelin 8, D. Rushkoff 17 and others. These authors conceptualize the endless precession of simulacra and the disappearance of the real. S. Zizek, for example, figuratively identifies reality with the desert 9.

Indeed, the images of reality created by the media in reporting on events can hardly be called a “mirror image” of reality. In the tradition of studying mass communications, there are studies devoted to the problem of the correspondence of the image of reality created by the media with reality itself. E. Dyakova and A. Trachtenberg in their study demonstrate a number of approaches of English and American experts to the problem of distorting the reality of the media using news programs as examples. Most of the authors cited by E. Dyakova and A. Trakhtenberg come to the conclusion that there is no “mirror reflection” of events in the media, but pseudo-reality arises 7:

Thus, in the work “Public Opinion”, W. Lippman points out that the actions of an individual are predetermined by the reaction not to incentives of the external world, but to the picture of this world that exists in one's head. The theorist introduces the concept of “pseudo-environment” and says that a person does not adapt to the environment, but to the pseudo-environment, and the act of adaptation is mediated by mass media (in particular, the press). Media participate in the formation of pseudo-reality, create a construct that replaces reality. Therefore, there is not a reflection of what is really happening, but the construction of a parallel world. The researcher attempted to characterize the process of transmitting information as a reflection. W. Lippman emphasized that in order to eradicate stereotyping, dramatization and censorship of reality in order to subsequently adequately reflect events, it is necessary to organize expert collection and registration of facts. However, “truly scientific” methods were rejected by the media. Consequently, the theorist concluded that the media construct reality, and this construction is generated not only by a subjective factor, but also by social and institutional reasons.

K. and G. Lang assert that the modification and compulsory interpretation of reality occurs because of technical devices (for example, cameras), display style and plot comments about the subject/object/situation. This prevents direct “reflection”.

E.J. Epstein thematizes subjects the subjective factor; the role of a journalist, editor, etc. plays a dominant role in the selection of materials that subsequently receive news status. So the aspect of “mirror reflection” of the reality by the communicative technologies also becomes problematic here.

A colorful metaphor about the illusion of the objectivity of the media is given by D. Elteid. The theorist talks about the extracting of an event from the context of reality, encapsulating it and constructing a new context for the event in accordance with the requirements of the format. Accordingly, Elteid compare information programs not with a mirror which is reflecting reality, but with a museum in which objects are extracted from “their” position in time and space and immersed in a fundamentally different context. And this is a “traveling museum” that comes to our house. This gives rise to people's belief that reality is not constructed.

Among russian researchers working in a similar vein, we can name M. Grachev. He considers the so-called “filters” for converting real events into a media image: he shows how information about the real event happened is first converted to the content of the “official source message”, and then a series of information “filters” pass on both the source side and the media side in accordance with a set of factors that determine the selection of news (such as, for example, the “time interval”: the event will be taken into account if the time of its deployment corresponds to the schedule for the information to be published in the media; or “composition”: news are placed in places so that the program of news or newspaper or other source of information was balanced integrity, while “some messages may be consciously chosen ...” [3, p. 84]). Obviously, the adequacy, truthfulness of the image in such conditions will be doubtful.

In a sense, the theory of setting the agenda represents an alternative position. Representatives of this approach are of the opinion that the media, on the basis of setting the agenda, create an image of reality in the individual’s mind, according to which he or she independently navigates and makes decisions, and the possibilities of communicative technologies for image design are not unlimited, because the concealment of the problems which are familiar to everyone from personal experience is impossible. Nevertheless, this thesis did not prevent S. Iyengar from coming to the conclusion that the media can act as a source of “opium” for the people, for example, by creating a false sense of national well-being, which in turn blocks the solution of many socially significant problems 7. Thus, setting the agenda, the media nevertheless distort reality.

Regarding the problem of conformity/inconsistency of the image of reality to the reality itself, we believe that, as a rule, there is no adequate reflection of reality by the means of mass communication. This is due to technical, technological capabilities, as well as a subjective factor: the information gets a multi-stage interpretation from the side of a journalist (selecting material), an editor (deciding which event to translate into “news” status), a commentator (placing emphasis), an operator (creating a video sequence) expert, etc. In our opinion, these moments not only contribute to the distortion of reality (the emergence of pseudo-reality), but also act as factors of making “distance” between true reality and the recipient of the information about the situation. Images, pseudo-reality dominate reality. Moreover, this distortion can be accidental (for example, an unintentional fixation of a politician in an unseemly position, etc.) and intentional (when, this fixation is carried out for the negative positioning of a politician).

From our point of view, the problem of distorting reality by communicative technologies is due to the fact that it is impossible to quote, “cite” reality as it is. regarding this an interesting example is described by N. Goodman in “Ways to Create Worlds”. The author regard to the pictorial quote: “Suppose that on some painting in the museum a piece of Rembrandt’s Night Watch is depicted, or Night Watch is shown, part which is obscured by the heads of the audience. This picture depicts “Night Watch”, points to it, but does not quote it, because it does not contain it” [4, p. 157].

We are developing our own approach to the organization of social reality taking into account the action and impact of communicative technologies. We strive to show that the influence of modern communication technologies at society leads to the emergence of pseudostructures. These processes generally support the structurelessness of the liquid world, transforms reality ontologically and axiologically, makes it even more unsteady, unstable, devoid of axiological foundations and the status of authenticity. The existence of an individual in such an inauthentic, uncertain world becomes deprived of guarantees, stability, value foundation. Our approach to understanding the existence of images in modern social reality is considered through the process of constructing pseudo-reality and false-reality by communicative technologies (and Public Relations technologies (PR) in particular).

In this study, by pseudo-reality we understand the reality that communicative technologies artificially create by producing images that do not correspond to the reality. Pseudo-reality arises as a result of interpreting an event in a manner beneficial to the communicant. At the same time, the situation (event) itself might not have happened in reality, however, it is fixed as having occurred with the help of the corresponding rhetoric. Also, pseudo-reality is formed when the subject or object, about which the image is formed, is endowed with features and qualities that do not exist in reality.

An example of a successful interpretation of the event is: a company that provides cellular services is in a crisis situation due to a fire in its office due to a shorted electrical wiring. Customers are concerned about the network shutdown, the inability to establish a connection. To prevent negative perceptions of the company’s activities in connection with this event, the organization addresses subscribers with comments about what happened, reports that the network is already recovering, reassuring customers and, moreover, suggests that the fire was apparently the result of an arson from competitors. The last message can not only make customers empathize with the organization, but also positively affect its image in comparison with competitors.

An example of attributing to a subject non-existent traits and qualities is the image creation technology, when the image is completed on the basis of the required set of parameters: “First of all, the political, economic platform on which the candidate speaks is outlined. His program is clearly emerging. Then, the external qualities of a person are studied - his character, habits, manner of behavior <...> And then inside a given volume you begin to come up with a type” [16, p. 61]. Moreover, in reality, the subject may not even undergo the required transformations (changes at the personality level), and his image on the basis of the necessary traits is fixed with the help of rhetoric.

The emergence of pseudo-reality virtualizes the real. The distortion (substitution) of reality occurs during the procedure of interpretation, when an already happened event, realized reality is interpreted. In this case, interpretation is understood in its broad aspect as an explanation of any real situation or ideological position. Interpretation as a method of understanding is key in the hermeneutical tradition. However, in contrast to interpretation in the mainstream of hermeneutics (hermeneutics is aimed at veritable understanding the true meaning) - interpretation using communicative technologies does not seek to establish the identity of what is happening and translated, but, on the contrary, acts as a distortion tool: subjects interpret the real event in a light favorable to themselves. There are certain rules according to which competing interpretative versions can dominate one another. For example, the commentary of an official, as well as a person of a well-known (popular) or one belonging to all respected professions or with other social parameters considered authoritative in this community, is more trustworthy and is more able to claim the status of the corresponding truth. In addition, a statement regarding something made public first by comparison with other reports on the same issue is also perceived by public opinion as more reliable. In fact, the appearance of the image here is based on various rhetorical devices: “one truthful fact can be shouted loudly and only whispered about another; put the tenth most important fact in first place, and the first most important one in tenth” [16, p. 37]. So, in an information message on the quality of the services provided, for example, some supermarket may show both happy faces of customers and customers who are not satisfied with the service. Both that and another moment are true, however their separate use allows to fill a plot with positive or negative senses depending on a goal.

So, the first aspect of changing modern social reality under the influence of communicative technologies is the creation of a pseudo-reality that distorts people's view of reality.

The second aspect of virtualization, destabilization, dilution of the world by communicative technologies is the organization of artificial, fictitious events of reality. This is an ontological change in the world, the transformation of an unfulfilled unrealized reality by substituting for its authenticity with false (inherently false event/events).

The image is formed in the process of communication - verbal (oral and written varieties of language) and non-verbal (gestures, facial expressions, pantomime). Events can also be “communicative events” - a kind of complex of communicative acts, united by a common task and situational conditions. To construct the desired image of the subject/object/situation, Public Relations technologies use the technology of creating an event. The event that occurs in this case is called a pseudo-event - this is a staged event that occurs to achieve the goals of the subject of the communicative situation. At the same time, the scale of the influence of pseudo-events in economic and political life is so large-scale and often tragic that it takes on enormous proportions and catastrophic consequences: wars, various kinds of social collisions, conflicts, revolutions, the crash of civilian aircraft and other negative phenomena - all this becomes a reality, cruel reality which becomes a tool for forming the desired image/Image of a politician, country, major financial or other social player.

D. Boorstin consider that a pseudo-event is a pseudo-reality, not a reality. In the present period of time, the thesis that the event begins to be perceived as real after its coverage in the media becomes valid. Pseudo-events are aimed at attracting people's attention to a particular problem, object, person, etc., serve as a newsbreak in order to get into the news program. However, we believe that a pseudo-event becomes real not only when it is shown “on the screen”, but because it happens, ontologizes in reality itself. From our point of view, pseudo-events do not become real as a result of their media demonstration (as Boorstin suggested), but because they are quite naturally interwoven with reality, become social events themselves, reality itself. Reality is understood as “the real being of being, i.e. it is being of being in action ... Social reality is always created, constructed, practical reality, always containing in itself a moment, formed artificially” [15, p. 76]. A pseudo-event becomes an event of social reality. And in this sense, the reality of a pseudo-event (i.e. its actualization in reality) is a false reality. We suggest introducing the concept, the term of false-reality for this type of reality.

The term “false” is absent in philosophical dictionaries and encyclopedias. The explanatory dictionary of the russian language gives the following definition of falsehood: “1. Mismatch in tone in singing; 2. Lack of naturalness: unnaturalness; 3. Insincerity, hypocrisy; 4. Deception, fraud” 13. We believe that the concept of false-reality fully reveals the facet of social reality associated with the fraudulent, false nature of many social and communicative events. It is possible to give a definition that probably needs further development (as well as the phenomenon of false-reality): false-reality is a reality artificially created by PR-technologies based on the organization of reality events, the purpose of which is to create an image. These social events are false in essence, in their original purpose. They are aimed at deliberately misleading the audience. That is, false-reality is constituted by pseudo-events, which are artificially organized social events.

Depending on the presence of objective prerequisites for the occurrence of an event in reality partial and total false-reality should be distinguished. With partial construction - the event matures objectively, but does not have significance, however, to realize the goals of the subject of the communication it is necessary to concentrate public attention on it, therefore, the necessary elements are added to the event that has not yet taken place. For example, in order to form a positive public opinion, elevate position status of a subject/object/situation celebrities are invited to the opening of any object; experts, authorities, and stars are attracted to take part in the event (pseudo-event). With complete, total falsehood, artificially organized events of reality do not have objective prerequisites. In this case the event would not have happened in reality at all if not the interests, ambitions, needs and goals of the subject of the communication. For example, if it were not for the political intention of the politician to win the election a meeting with his voters or any other communicative performance would not have been organized.

A striking example of a constructed event is the story of a “meteorite”, when a meteorite was artificially thrown to attract customers to the market of one of the russian cities. Around this event many legends and rumors unfolded, for example, about the healing properties of stone. This “fact” attracted an additional number of curious people to the market who made purchases along the way 5. Also an example of the fake real are staged events, for example, the rest of the president of the country or his communication with children, or his participation in a sports competition and more. The goal may be to show the president as a family man, as a clever fisherman, as an athlete, etc., that is, to highlight his “human” traits, familiar to everyone from personal experience. But the actualization of such a real is false and strategic, not sincere, not true.

So the event of false-reality is not only a “screen” version of the event it is a social event itself. It has a certain effect in social reality. For example, a patronage campaign, which is to present a valuable gift to children from an orphanage. Of course, the purpose of this pseudo-event is to construct a positive image of the politician making a gift, but this event takes place in reality, becomes an event of reality. This is the essence of false-reality.

The criterion for distinguishing false-reality from true reality should be considered the goal of organizing the event, as well as the way it occurs. For example, consider a children's drawing contest. The first criterion is the purpose of organizing the event. A children's drawing contest can be organized to identify the best young artist. Then this event is valuable. But this competition can be motivated not so much by the search for artistic talent as by drawing attention to the problem of childhood or to the activities of the organization sponsoring this event, or to the political figure who “understands” the importance of holding such a competition (but actually skillfully uses this event to promote his/her own image). In this situation, the event is no longer so significant in itself: its meaning shifts to the sphere of forming the image of the modern child, the image of the organization or politician respectively. The second criterion is the way the event occurred. By the method of occurrence, the event either has any objective prerequisites or does not have and is completely created artificially. In the example of a children's drawing competition, if there are objective prerequisites for a pseudo-event then this may be a social need, a surge of interest in artistic creation, an internal need of children for self-manifestation, etc., and a politician only uses this situation to form his/her own positive image participating in the organization, supporting the competition. If there are no objective prerequisites for an event in reality, then it is created absolutely artificially. For example, a politician needs to declare himself as a caring, attentive person, sensitive to the interests of children, etc., and then he organizes a contest to solve his/her own tasks.

Pseudo-events can be very dramatic and tragic, unfortunately. For example the sad fact of the so-called “orange revolutions” in the world is known which become cruel, destructive events in the interests of forces interested in destabilizing the world. Thus, it is obvious that false-reality is no longer built according to the laws of rhetoric, rather sophistic, like pseudo-reality (which we examined above), but can be comparable to eristic, aimed at winning at any cost, but unfolding not at the level of rhetoric , but at the level of organization of reality itself.

Both pseudo-reality and false-reality are formed in the process of communication by symbols, the most effective of which are selected by communicative technologies, depending on the specific situation of creating the image of the subject/object/event. If pseudo-reality arises on the basis of the symbolic context of transmitted messages, then false-reality is actually filled with symbolic content in social reality.

The construction of a symbolic representation by communicative technologies presupposes the establishment of such a communicative interaction in which the subject (organization) communicates (demonstrates) exactly those symbols that are required for certain associations to arise in relation to the public. Here, a symbol is understood as “the image of an object or phenomenon included in a part of reality mastered by consciousness, which actually constitutes the human world. At the same time, the symbol indicates the presence in this world of something unknown as well” [12, p. 38]. We believe that artificially constructed images exploit socially significant symbols that have a profound emotional impact on members of society. For example, raising the flag at a solemn moment symbolizes the strength of the state, heroism, patriotism. Such associations are automatically transferred to the personality of the subject surrounding himself with similar attributes. Joining military symbols causes associations connected with patriotism, heroism, honor and courage.

Public Relations technologies in the construction of the communicative process use well-known symbols familiar to everyone from childhood: these are plots and heroes from fairy tales, characters and plots from the artistic and literary heritage, symbols and signs from various spheres of social life and the human environment as a whole, which have acquired a stable, stereotypical character. The created images have a huge impact on the perception of the subject/object/situation due to the fact that, as a rule, they are ambiguous, i.e. offer the audience a lot of unsaid meanings that everyone can discover and interpret in their own way. The definition of the meaning of the proposed concepts is left to the discretion of the individuals themselves who perceive the communicative message. However, due to the fact that images are designed purposefully, as a rule, they activate specific patterns of perception and response to these constructs. Often, these schemes are deeply rooted in the bosom of the collective unconscious opened by C. Jung and that is why they have a deep, almost inevitable effect on the cognitive processes of the recipient. The image activates the action of universal schemes of the collective unconscious - archetypes.

Archetypes are a manifestation of unconscious instincts dating back to the prehistoric era. They arise in the form of mythological or primordial images. For the ancient people archetypes acted as universal forms that streamlined the world around, endowed with meaning. In modern science, the archetype is defined as living interaction and interpenetration of collective unconscious and conscious experience, both individual and social; as a definite interweaving of archetypes themselves and the image of their coexistence [19, p. 22].

Archetypes are often unconscious, but have a huge impact on human cognitive processes. The totality and aggressiveness of the impact of communicative technologies on the audience is associated with the active exploitation of archetypes existing in society with the appeal to the unconscious. One of the ways to activate archetypes is associated with symbols and images created by PR-technologies.

The main archetypes identified by C. Jung are “Shadow”, “Mother”, “Father”, “Animus”, “Anima”, “Wise Elder”, “Wise Old Woman”, “Self”. So, “Shadow” is a set of aspects of a person that are recognized by sociality as secondary, insignificant, non-prestigious, as well as the sum of all primitive, archaic and undifferentiated qualities. The “Shadow” is represented, for example, in the image of the “enemy”, which is often used in communicative practice with the goal of elevating one's own position against the background of the humiliation of the Other (subject, social group or whole society). This image is constructed through explicit (literal) and implicit juxtaposition of such concepts as “we-they”, “friend-stranger”, “hero-enemy”. An example of the use of the last of the given contrasts is a fairly common move in the election campaign of a candidate, when the predecessor (or any other competitor) at the desired post is exposed as an enemy, leading the industry or the whole city (country) to arbitrariness and ruin (or not able to manage). Moreover, such accusations can be direct (phrases such as: “Surname of the competitor - for demobilization!” Or crossed out the first letter of the competitor’s name) and indirect, when only an associative line is built, a certain symbolic context, having perceived which the individual and the audience as a whole come to the necessary this subject conclusions. The image of the enemy in a bunch of “enemy/hero”, as a rule, is complemented by the towering image of a hero who can cope with the “enemy”, stop arbitrariness, and lead to prosperity. In this case, the subject at the symbolic level is endowed with the qualities of a hero, fighter for justice, superman, etc. Symbolic here may be the use of appropriate attributes, such as: a demonstration of a black karate belt worn under a regular jacket, exploitation of heroic characters, a demonstration of skills in martial arts, possession of weapons, a mention of a particular connection with security forces, a demonstration of plots in which the “hero” achieved the truth in solving the problems of an “ordinary” person, etc.

The archetypal opposition “we-they” is also often exploited by Public Relations and advertising technology. It plays on a person’s fear of being in the minority, isolation (the famous “spiral of silence” by N. Neumann), losing, being enslaved by the enemy. An example could be slogan: “Vote, otherwise you will lose!” or “Being with the majority is profitable!”

The contrast “friend/foe” also clearly manifests itself in PR-technologies, when a politician or any other subject is presented as “friend”, “one of us”, the same as everyone else. This can be achieved through the rhetoric and appearance of the subject. The image of such a person becomes more clear, closer to the people, gives hope that a person close to people knows about their problems and needs and will surely try to solve them.

Each archetype has many manifestations. For example, the archetype “Mother” with which maternal care, kindness, sympathy, wisdom, a saving instinct is associated, can be expressed in the images of a mother, grandmother, mother-in-law, teacher, relative, etc., in addition, such women images like the Mother of God, the Blessed Virgin, Church, Country, Earth. Or the archetype “Father”: when the subject is positioned as the “father of the nation”, everyone understands what is behind this, what the real “father” is committed to - first of all, to ensure a decent family life, safety, and concern for everyone.

In their pure form, archetypes do not occur, each time their unique plexus is detected, determined by a separate significant life situation. The technologies of public relations, constructing symbolic images, activate archetypes, causing the necessary associations in relation to the “positioned” subject/object/situation. This is expressed in rather simple schemes, such as “heart-love”, “flower-beauty”, “apple-health”, “flag-heroism”, etc., when using the association the properties (symbolic meaning) of one object are transferred another. A hidden analogy is the result of a combination of two unrelated things. For example, at the mayoral election in one of russian cities regular emergence one of the candidates for this position among the governor’s entourage symbolized for the population the support of candidate by the head of the region who symbolized true power and authority himself (that was one of the serious factors that ensured the victory of candidate in the elections).

Communicative technologies verbally (level of interpretation, level of pseudo-reality) and non-verbally (at the level of organization of reality events, level of false-reality) build a symbolic context in order to establish a clear perception scheme and attitude to the subject/object/situation. For example, the appearance of a subject surrounded by children, in particular, when he holds or kisses a child, focuses on his positive traits (from an objective point of view, this is paradoxical, given the rigidity of the struggle that the subject wages for a particular social status). The symbolic context of communication with young people, and for example of participation in sporting events “speaks” of the subject as full of vitality, active, active, purposeful. Positive connotations also arise when a subject appears in a crowd of approving, welcoming, smiling people, which symbolizes his support by the majority (even if this majority is artificially attracted). In addition, a great symbolic content carries the appearance of the subject, his clothes, manner of speaking, etc.: “The population easily perceives a typical person. It is more understandable, more harmonious. Types can be very different. Well for example – “cunning fox”. Or “father to the soldiers”. If we make a person a conservative, this does not mean at all that he should be limited, without personal charm. However - not a shirt-guy: dry, correct. Not dignified, not stiff, but assembled. Emotional. If we create the image of a man who is cheerful, charming, smiling, then we should not say that he is a conservative. This should not have a conservative policy” [16, p. 61-62].

The use of certain symbols in the communication process allows the strategic subject (interested in creating a specific image of the subject/object/situation) to some extent control the cognitive structure of the audience, manipulate its perception and behavior.

So, the image, understood as a symbolic representation and cognitive structure (scheme), expressed in the form of pseudo-real and false-real acts as a factor in virtualization of reality (Pic. 1.).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Pic. 1. The processes of virtualization of reality in maintaining the liquid world

S. Orekhov substantiates the existence of substantial, incidental, and representatively posited realities. The researcher says that reality is given to us as necessary with its attributive parameters - this is substantial reality. But some aspects of reality may have an incidental nature, therefore, there is an incidental reality. S. Orekhov relates virtual reality to a representatively-posited being. The positioness and representativeness of virtual reality suggest that it is not a mirror image of reality, but by its means creates its various versions. There is a representation by the substantial reality of information, which becomes the substance of virtual reality [14, p. 48-53]. In our concept, the criterion of virtuality corresponds to pseudo-reality, which is distinguished by its informational character. To understand what false-reality is we need to make an “ontological section” (of course, it is extremely superficial). So, true reality - that which takes place in reality, actually exists, true, real reality. The seeming reality is that which does not exist, but seems to exist, an imaginary, unreal reality. Again, pseudo-reality fully falls under the rank of apparent reality. False-reality, apparently, is at the junction, balancing between true and apparent realities, because, on the one hand, it is aimed at creating images, informational, seeming reality, and on the other, it itself happens in reality, but it can hardly be identify as genuine, because the meaning of its existence is just reduced to a distortion or complete disguise of a more genuine reality (real reality).

Through the construction of images that are not true, communication technologies erode the foundations of the true existence of human and the world, and, therefore, become an instrument of reproduction and maintenance of the liquid world. Reality becomes even more fluid, superficial, unpredictable, elusive, without borders and distinctions between genuine and non-genuine, significant and insignificant, valuable and non-valuable, reliable and unreliable, humane and inhumane. Accordingly, the existence of pseudo-real and false-real affects the very foundations of the world - ontological, axiological, epistemological, ethical respectively.

Thus, in the process of forming the necessary image of subject/object/situation by communicative technologies, reality is transformed, distorted at the level of interpretation: the event has occurred and it is given the necessary post-factum interpretation. So pseudo-reality occurs. In addition, reality undergoes a change, a distortion even before interpretation: the very event of reality is artificially created and the world changes ontologically. So false-reality takes place in reality. Pseudo-real and false-real are nothing more than pseudo-structures of the world, because they are devoid of fundamental roots in the world, represent a substitute, the illusion of a significant ontological structure, have no value significance, more precisely, have a negative value, alienating the recipient (perceiving image) from genuine being and reliable knowledge, putting a person it in the position of a manipulated object, and, therefore, depriving him/her of value and, in a sense, dehumanizing an individual. Communicative technologies as an instrument for creating an image are trying to create structures that function according to their laws and rules. However, such structures of reality are nothing more than virtual, replacing the real, becoming pseudostructures. Such structures, in their ephemerality, fragility, illusory nature, unreliability on the contrary crystallize deep modification, variability, incoherence, unsystematic reality, expose the lack of authenticity and fundamental nature of the liquid world.

Bibliographic list

1. Bauman, Z. Tekuchaya sovremennost' [Tekst] / Z. Bauman. – SPb.: Piter, 2008. – 240 s. [Bauman, Z. Fluid modernity [Text] / Z. Bauman. – St. Petersburg: Peter, 2008. – 240 p.]

2. Bodriyyar, ZH. Simvolicheskiy obmen i smert' [Tekst] / ZH. Bodriyyar. – M.: Dobrosvet, 2000. – 387 s. [Baudrillard, J. Symbolic exchange and death [Text] / J. Baudrillard. – M.: Dobrosvet, 2000. – 387 p.]

3. Grachev, M.N. Sredstva massovoy informatsii v sotsial'no-politicheskom pole [Tekst] / M.N. Grachev // Vestnik Rossiyskogo universiteta druzhby narodov, seriya «Politologiya». – 2000. – № 2. – S. 80-87. [Grachev, M.N. Media in the socio-political field [Text] / M.N. Grachev // Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia, series "Political Science". – 2000. – No. 2. – S. 80-87.]

4. Gudmen, N. Fakt, fantaziya i predskazaniye: Sposoby sozdaniya mirov [Tekst] / N. Gudmen. – M.: Ideya-press; Praksis, 2001. – 376 s. [Goodman, N. Fact, fantasy and prediction: Ways to create worlds [Text] / N. Goodman. – M.: Idea-press; Praxis, 2001. – 376 p.]

5. Gusev, D.G. Ushi mashut oslom. Sovremennoye sotsial'noye programmirovaniye [Tekst] / D.G. Gusev, O.A. Matveychev, R.R. Khazeyev, S.YU. Chernakov. – M.: Knizhnyy mir, 2018. – 480 s. [Gusev, D.G. Ears wave their donkey. Modern social programming [Text] / D.G. Gusev, O.A. Matveychev, R.R. Khazeev, S.Yu. Chernakov. – M.: Book World, 2018. – 480 p.]

6. Debor, G. Obshchestvo spektaklya [Tekst] / G. Debor. – M.: Logos, 2018. – 183 s. [Debord, G. Society of the performance [Text] / G. Debord. – M.: Logos, 2018. – 183 p.]

7. D'yakova, Ye.G. Massovaya kommunikatsiya i problema konstruirovaniya real'nosti: analiz osnovnykh teoreticheskikh podkhodov [Tekst] / Ye.G. D'yakova, A.D. Trakhtenberg. – Yekaterinburg: UrO RAN, 1999. – 130 s. [Dyakova, E.G. Mass communication and the problem of constructing reality: analysis of the main theoretical approaches [Text] / E.G. Dyakova, A.D. Trachtenberg. – Yekaterinburg: Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, 1999. – 130 p.]

8. Yemelin, V. Virtual'naya real'nost' i simulyakry [Elektronnyy resurs] / V. Yemelin // National Psychological Journal. – Rezhim dostupa: http://npsyj.ru/articles/detail.php?article=6724, svobodnyy. [Emelin, V. Virtual reality and simulacra [Electronic resource] / V. Emelin // National Psychological Journal. – Access mode: http://npsyj.ru/articles/detail.php?article=6724, free]

9. Zhizhek, S. Dobro pozhalovat' v pustynyu real'nogo! [Tekst] / S. Zhizhek. – M.: Ideya-Press, 2003. – 160 s. [Zizek, S. Welcome to the desert of the real! [Text] / S. Zizek. – M.: Idea Press, 2003. – 160 p.]

10. Ivanov, D.V. Virtualizatsiya obshchestva [Tekst] / D.I. Ivanov. – Spb.: Peterburgskoye Vostokovedeniye, 2000. – 96 s. [Ivanov, D.V. Virtualization of society [Text] / D.I. Ivanov. – St. Petersburg: Petersburg Oriental Studies, 2000. – 96 p.]

11. Lippman, U. Obshchestvennoye mneniye [Tekst] / U. Lippman. – M.: Institut Fonda «Obshchestvennoye mneniye», 2004. – 382 s. [Lippman, U. Public opinion [Text] / U. Lippman. – M.: Institute of the Public Opinion Foundation, 2004. – 382s.]

12. Malenko, S.A., Arkheologiya samosti: arkhetipicheskiye obrazy osushchestvleniya Chelovecheskogo i formy yego sotsial'nogo oborotnichestva [Tekst] / S.A. Malenko, A.G. Nekita. – Velikiy Novgorod: NovGU, 2008. – 298 s. [Malenko, SA, Archeology of the self: archetypal images of the implementation of the Human and forms of his social werewolf [Text] / S.A. Malenko, A.G. Nekita. – Veliky Novgorod: NovSU, 2008. – 298 p.]

13. Ozhegov S.I. Tolkovyy slovar' russkogo yazyka [Tekst] / S.I. Ozhegov. – M.: Mir i obrazovaniye, 2017. – 1376 s. [Ozhegov S.I. Explanatory Dictionary of the Russian Language [Text] / S.I. Burns. – M.: Peace and education, 2017. – 1376 p.]

14. Orekhov, S.I. Poisk virtual'noy real'nosti [Tekst] / S.I. Orekhov. – Omsk: OmGPU, 2002. – 184 s. [Orekhov, S.I. Search for virtual reality [Text] / S.I. Orechov. – Omsk: OmGPU, 2002. – 184 s.]

15. Pigrov, K.S. Sotsial'naya filosofiya [Tekst] / K.S. Pigrov. – SPb.: S.-Peterb. un-t, 2005. – 296 s. [Pigrov, K.S. Social Philosophy [Text] / K.S. Pigrov. – SPb.: St. Petersburg. Univ., 2005. – 296 p.]

16. Pocheptsov, G.G. Pablik rileyshnz dlya professionalov [Tekst] / G.G. Pocheptsov. – M.: Refl-buk; Kiyev: Vakler, 2000. – 624 s. [Pocheptsov, G.G. Public relations for professionals [Text] / G.G. Pocheptsov. – M.: Refl book; Kiev: Wakler, 2000. – 624 p.]

17. Rashkoff, D. Mediavirus! Kak pop-kul'tura tayno vozdeystvuyet na vashe soznaniye [Tekst] / D. Rashkoff. – M.: Ul'tra. Kul'tura, 2003. – 368 s. [Rushkoff, D. Mediaavirus! How pop culture secretly affects your consciousness [Text] / D. Rashkoff. – M.: Ultra. Culture, 2003. – 368 p.]

18. Savchuk, V. Ob"yektivnoy informatsii net, ne bylo i ne budet! [Elektronnyy resurs] / V. Savchuk // Lenizdat.ru. – Rezhim dostupa: http://www.lenizdat.ru/a0/ru/pm1/c-1070177-0.html, svobodnyy. [Savchuk, V. There is no objective information, there was not and never will be! [Electronic resource] / V. Savchuk // Lenizdat.ru. – Access mode: http://www.lenizdat.ru/a0/en/pm1/c-1070177-0.html, free]

19. Yung, K.G. Arkhetipy i kollektivnoye bessoznatel'noye [Tekst] / K.G. Yung. – M.: AST, 2019. – 496 s. [Jung, K.G. Archetypes and the collective unconscious [Text] / K.G. Jung. – M.: AST, 2019. – 496 p.]

20. Boorstin, D. The Image: A Guide to Pseudo-Events in America [Тext] / D. Boorstin. – N.Y.: Vintage Books, 1992. – 360 p.

21. Karvonnen, E. Imagology [Еlectronic resource] / E. Karvonnen // Tampereen Yliopisto. – Access mode: http://www.uta.fi/~tierka/vaisum.htm, free.

СПОСОБЫ РЕШЕНИЯ СЕМЕЙНЫХ КОНФЛИКТОВ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА В РЕГИОНАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

Вольф С.П.

Одной из актуальных тем региональных исследований являются проблемы становления и развития семьи, семейного быта на примере отдельных местностей. Если в общероссийском плане все более или менее понятно. Семья и развитие межличностных отношений в ней облекаются в форму единых тенденций и закономерностей, характерных для большего числа рассмотренных исследователями примеров. На конкретной территории, в отдельной местности межличностные отношения в семье, возникающие в ней разного рода противоречия приобретают уникальный, одним только им присущий характер. Процессы унификации в разных сферах жизни общества в ходе его исторического развития постепенно приводят и к унификации семейных отношений. Но, несмотря на это, региональные исследования различных семейных проблем, в том числе и в ходе их исторического развития, привлекают постоянный интерес у исследователей, обращающихся к их изучению на местном материале.

Дискуссия о правовом нигилизме населения в общероссийском масштабе имеет глубокие исторические корни. На всем протяжении исторического развития семейных отношений непременным элементом, сопровождающим его, становилось возникновение разного рода противоречий между членами семьи. Как решались эти противоречия? Насколько часто люди прибегали к помощи государства для решения этих противоречий? Ответ на эти вопросы мы хотим найти в исследованиях, направленных на изучение истории развития семейных отношений на основе материалов отдельных регионов.

Действительно ли для такой проблемной сферы человеческих отношений, как разрешение семейных конфликтов в качестве основного источника использовались материалы официального законодательства? Или же наоборот, им пренебрегали настолько, что все семейные конфликты не выносились «за ворота» и решались самими членами семей?

На эти вопросы мы постараемся ответить в ходе рассмотрения исследований, посвященных вопросам решения семейных противоречий людьми в разных регионах нашей страны. Цель данного исследования – провести сравнительный анализ региональных исследований способов решения семейных конфликтов первой трети XX века. При рассмотрении каждого из выбранных исследований мы обратим внимание на следующие значимые вопросы:

- на основе каких групп источников строят свое исследование авторы региональных исследований;
- что стало причиной обращения к исследованию выделенной проблемы;
- какой методологический подход выбран автором в качестве основы исследования, во всех ли случаях это история повседневности как стремление через микроисторические частности развития семейных отношений обосновать макроисторические тенденции и закономерности развития общества;
- какие способы решения семейных конфликтов применялись людьми в той или иной местности в первой трети XX века.

Для сравнительного анализа мы выбираем исследования, посвященные изучению становления и развития семейных отношений в первой трети XX века. Хронологические рамки данного периода – 1900-1930 гг. Данный период перенасыщен важными событиями в истории нашего государства. Революции, развал Российской империи, Первая мировая война, становление нового советского государства, политические репрессии, целые десятилетия не только политической, но и экономической нестабильности стали тяжелым испытанием для социального института семьи, изменили не только сам характер семейных отношений, но и способы решения семейных конфликтов, к которым люди прибегали все чаще и чаще.

Под семейными конфликтами мы понимаем противоречия, возникавшие между членами семьи. Способ решения семейного конфликта – любое средство, которое использовали члены семьи для решения возникшего противоречия.

Начнем с исследования М.С. Волковой и И.А. Зеткиной о проблеме межличностных отношений в мордовской семье рубежа XIX – начала XX века.

Предметом исследования авторы статьи выбрали межличностные отношения между супругами, родителями и детьми в традиционной мордовской семье на рубеже веков. Для нас такое изначально четкое определение предмета исследования очень важно. Мы сразу понимаем, что если речь пойдет о способах решения семейных конфликтов, то круг их участников уже строго определен – супруги, дети и родители.

Уже в аннотации статьи мы видим, что ее авторы настаивают на патриархальности внутрисемейных отношений, построении их на «уважении и почтении» [2, с. 146], беспрекословном подчинении младших членов семьи и вошедших в нее (снохи, например) старшим.

Речь идет о традиционной мордовской семье, члены которой проживали неолокально, т.е. в пределах одной местности. В качестве подтверждающего примера стремления мордовских семей к замкнутому проживанию от других народностей авторы приводят село Шокша Теньгушевского района Республики Мордовия, которое было закрытым для русского населения вплоть до 1980-х годов.

Традиционным было и решение семейных конфликтов в мордовской семье начала XX века. Несмотря на обозначившуюся в это время тенденцию к замене расширенной семьи на простую, система межличностных отношений была основана на «патриархальных традициях и устойчивом опыте социальных отношений, определяемых формой хозяйствования» [2, с. 147]. Женщины в мордовских семьях не имели ни прав, ни голоса. «Даже одежду для себя девушка должна была полностью изготовить сама, тогда как для парней покупали из семейного бюджета», - отмечают М.С. Волкова и И.А. Зеткина [2, с. 147].

Положение снох в мордовской семье и вовсе авторы исследования определяют как «приниженное». «Молодая» в течение первого года замужества не имела права показывать необутые ноги свекру и свекрови, есть с ними за одним столом – должна была есть, стоя в чулане. Она также не имела права посещать массовые гуляния и ходить в гости, пока не женит сына или не выдаст замуж дочь. Постепенное изменение статуса жены и снохи в семье авторы относят к начала XX века.

Семейный статус мордовской женщины в это время начинает зависеть от структурного типа семьи и места, занимаемого женщиной в системе семейной иерархии, определявшегося, в свою очередь, статусом мужа.

В функционировании мордовской крестьянской семьи как производственно-хозяйственной единицы роль женщины фактически была равна мужской, а по соотношению времени труда и отдыха даже более значима. В отличие от мужчины мордовской женщине обеспечивалось широкое право на личную собственность. Основой этой собственности выступало приданое, величина которого впоследствии могла возрастать в связи с наследованием и получением даров, а также по настоянию женщины за счет индивидуализации результатов ее труда. Отношения между мужчиной и женщиной в мордовской семье постепенно приобретают партнерский характер.

Отношения между родителями и детьми не всегда строятся на страхе. Главным условием благосостояния является, прежде всего, любовное отношение друг к другу сочленов семейства.

Примечательно, что в качестве хронологических рамок исследования авторы данной статьи также, как и мы, выбирают первую треть XX века. Выбор свой они не поясняют, нередко употребляя временное обозначение «на рубеже веков».

Описание традиционных патриархальных отношений в мордовской семье исследуемого периода, изначально ведет нас по пути обращения ее членов к решению любых семейных противоречий посредством обращения к обычаям и традициям своего народа. В мордовской семье конца XIX – начала XX веков наблюдалась трансформация межличностных отношений, однако базовые традиции, определявшие прочность семьи и ее архитипическую устойчивость, были незыблемыми. В связи с этим обращение за способами решения семейных конфликтов членами такой семьи к законодательству мы не встретили в данном исследовании.

Авторы опираются на полевых данных, лингвистических источниках (изучении терминологии родства), материалах этнографических экспедиций, материалах периодической печати этого времени.

Основной категорией населения, о развитии семейных межличностных отношений на рубеже XIX – XX вв. которой идет речь в данной статье, являются крестьяне. Однако упоминается о влиянии статуса мужа на положение жены в системе семейной иерархии.

Понятие семейного конфликта не используется.

Причина обращения исследователей к теме межличностных отношений в мордовской традиционной семье рубежа XIX – XX вв., авторы указывают характерную для этого времени смену расширенной многопоколенной семьи, по количеству ее членов доходящей до нескольких десятков человек, на простую нуклеарную (семью, состоящую из родителей и детей, либо только из супругов, на первый план в ней выдвигаются отношения между супругами, а не отношения между представителями разных поколений).

Выбор методов исследования также не объясняется. Профессиональный статус авторов поясняет выполнение исследования на стыке истории и культурологии. Состав источников, на основе которых выполнено исследование, вполне позволяет отнести его результаты к методологическому подходу истории повседневности. В своих выводах авторы не стремятся выйти на макроисторические обобщения, для них важно сохранить традиционное значение устоев мордовской семьи.

В развитие темы о мордовской традиционной семье рассмотрим исследование Е.Е. Ледяйкина о развитии эрзянской семьи в XIX – начале XXI вв. Эрзяне, этническая группа мордвы, по замечанию автора статьи руководствовались в семье патриархальными правилами. Традиционная эрзянская семья была «большой, многопоколенной, когда совместно проживали представители нескольких поколений» [8, с. 44]. Уклад эрзянской семьи второй половины XIX – начала XX вв. основывался на таких важнейших принципах, как «самобытность, прочность, общность интересов и взаимопомощи» [8, с. 46]. В такой семье по определению конфликтов существовать не могло. По крайней мере, описание эрзянской семьи Е.Е. Ледяйкиным основывается на подчинении ее членов общесемейным интересам, олицетворяемых личностью главы семьи. В незыблемость семенного уклада вмешиваются развитие капитализма и товарно-денежных отношений, в целом характерное для пореформенного периода в Российской империи. Происходит трансформация семьи и переосмысление ее ценностных установок. Насыщенная событиями внутриполитической истории первая треть XX века привела к полному распаду больших эрзянских семей. Е.Е. Ледяйкин связывает ускорение этого процесса с введением в 1924 г. «Правил о разделе крестьянских дворов», предполагавших наличие не более четырех человек в семье. В противном случае раздел запрещался.

Период исследования в статье А.А. Тучковой ограничен рамками второй половины XIX – начала XX века или пореформенным временем, как уточняет автор статьи в аннотации к ней. Появление исследований о крестьянской культуре стало характерной чертой не только пореформенного периода, но и последующих двух веков. Крупнейшая трансформация этого сословия вследствие мероприятий, проведенных после реформы по отмене крепостного права, сделала его привлекательным для исследователя. Семейный быт крестьянина уже не казался таким простым и обыденным. А.А Тучкова обращает наше внимание на проблему характеристики самовольных разводов крестьян Новгородской губернии. Причины, условия и последствия разводов ученый исследует в контексте социальной истории российского крестьянства, т.е. изучение данного сословия и с точки зрения изменения его места в стратификации пореформенного общества. Насколько изменился его семейный быт? И насколько эти изменения имели общерусский или же, напротив, местный, исконно новгородский характер?

А.А. Тучкова не говорит напрямую о семейных конфликтах, но о межличностных противоречиях в крестьянских семьях, приводящих к разводу, упоминает. Официальный развод был крайне редким явлением для крестьян, не только потому что порицался патриархальной христианской моралью, но и потому, закон предусматривал конкретные причины его наступления. Этих причин было три: «доказанное прелюбодеяние одного из супругов или его неспособность к брачному сожительству», «приговор одного из супругов к наказанию, сопряженному с лишением всех прав состояния» и «безвестное отсутствие супруга в течение пяти лет» [13, с. 32]. Самой распространенной причиной развода была первая, однако в данном случае нужно было предоставить суду двух свидетелей-очевидцев содеянного.

Но самой главной причиной, по которой в крестьянской среде исследуемого периода более частым был самовольный, а не официальный развод, было то, что крестьяне «даже не знали о возможности развода на основе официальных гражданских законов» [13, с. 33]. Частое применение самовольного развода для решения семейных конфликтов объясняется и тем, что в крестьянской лексике этого времени были слова, обозначающие его – «расход», «расходка», «разлука» [9, с. 306].

Несмотря на то, что «расход», или «разлука», был явлением самовольным, происходящим вопреки закону, его причины – например, «беспорядочная жизнь одного из супругов» фиксировались а затем факт развода санкционировался волостным судом. Последствием такого санкционированного, но самовольного развода было оговаривание условий, на основе которых определялись взаимные обязательства разводящихся крестьян-супругов.

Причиной самовольного развода крестьян могло стать раздельное проживание, начавшееся по воле одного из них. Жена уходила от мужа из-за грубого обращения, «худого обращения свекра или свекрови», других маловажных размолвок [13, с. 34]. Обычно женщина уходила в родительский дом, где никто ее не осуждал за это. В дальнейшем могло произойти примирение повздоривших супругов по их собственному примирению и по примирению близких родственников. Брошенный муж мог обратиться и в волостной суд для урегулирования семейного конфликта. Тот нередко принимал сторону мужа, но отношения в соединенных таким образом семьях налаживались крайне редко.

Попытки женщин протестовать против дурного обращения с ними или отстаивать свое решение уйти от мужа свидетельствовали о процессе «эмансипации личности» [13, с. 35], происходившем в пореформенный период.

Таким образом, самовольный развод в крестьянской семье можно определить одним из способов решения в ней семейных конфликтов. И если за осуществлением самого «расхода» крестьяне к органам власти не обращались, то их последствия или сопутствующие явления непременно влекли за собой обращение крестьян в волостные суды или к должностным лицам. Так крестьянкам для разрешения отдельного проживания от мужа требовалось подать прошение губернатору об уходе из родного края и проживании по отдельному паспорту от мужа. Для вынесения решения прошение далее рассматривалось по месту жительства земским начальником, уездным исправником, становым приставом. То есть сколько не пытались крестьяне в вопросе решения семейных конфликтов отстраниться от государства и правил официального законодательства, полностью уйти от взаимодействия с ним в этом вопросе не удавалось.

Что касается пореформенной новгородской деревни, то А.А. Тучкова отмечает, что увеличение здесь количества «расходов» было связано с общей тенденцией «постепенного подрывания устоев традиционной семьи, основанной на признании нерасторжимости брака, на соблюдении обоими супругами своих обязанностей, на праве мужа «учить» жену и терпении ею его слабостей, недостатков, грубости» [13, с. 40].

Основными источниками, использованными А.А. Тучковой для исследования явления «расхода» в семьях новгородских крестьян второй половины XIX – начала XX вв., стали по признанию автора «архивные и этнографические материалы» [13, с. 40]. Однако в списке использованных для написания статьи источников мы встречаем и законодательные акты того времени, воспоминания, материалы личной переписки.

Выводы автора рассмотренной статьи не так строго ориентированы на особенности самовольных разводов крестьян именно в Новгородской губернии второй половины XIX – начала XX вв. А.А. Тучкова обращает большее внимание на процессы, происходящие в крестьянской семье в целом в пореформенный период на всей территории Российской империи.

Исследование Э.Ю. Будтуевой посвящено изучению семейного уклада осетин с древности до начала XX века. Автор на основе исследования нартского эпоса, кобанской культуры, а также дореволюционных источников о семейном укладе осетин устанавливает порядок смены форм семейной организации у этого народа, начиная с древности и до начала XX века. Патриархальный уклад жизни, присущий осетинам, Э.Ю. Будтуева обосновывает как естественную необходимость, возникшую вследствие периода многочисленных военных конфликтов. В патриархальном обществе не принято было говорить о существовании семейных конфликтов и о способах их решения. Мужчина был главой семьи, и все ее члены должны были ему подчиняться. По адатам (своду традиционных обычаев у народов, исповедующих ислам) развод мог произойти только по воле мужчины, причем в одностороннем порядке без указания причин. Шариат (свод мусульманских религиозных, юридических, бытовых правил, основанных на Коране) предоставлял и женщинам право подать на развод, но только по трем причинам: насилие, измена, мужская неспособность. Но и в этом случае родня жены возвращала мужчине брачный выкуп.

Несмотря на главенствующую роль мужчины в осетинской семье исследуемого периода, женщина также занимала в ней достойное место. Э.Ю. Будтуева отмечает, что «тот факт, что женщина должна была оказывать знаки почтения мужчине, скорее связан с тем, что в условиях постоянных военных конфликтов мужчина иногда был просто не в состоянии заниматься бытовыми делами» [1, с. 32]. И женщина становилась для него «и медсестрой, и сиделкой, и няней, и матерью в одном лице». В подтверждение автор также приводит наверное самый показательный факт отношения к женщине на Кавказе – это обычай прекращать драку, если женщина бросила под ноги дерущимся мужчинам белый платок.

Не говоря об изменении патриархального уклада в национальной семье на рубеже XIX – XX веков (хотя на этом настаивают авторы ранее рассмотренных нами исследований) Э.Ю. Будтуева отмечает, что под влиянием российских законов стали появляться случаи отхода от традиционного порядка решения вопросов наследования имущества.

Если рассмотренные ранее региональные исследования способов решения семейных конфликтов были осуществлены главным образом за счет применения материалов этнографических экспедиций, то статья О.А. Кривули напрямую посвящена изучению становления основ брачно-семейного законодательства на территории Украины в 20-е годы XX века. В это время не только в Украине обращают особое внимание на нормативное закрепление правил урегулирования семейных конфликтов, это стремление характерно для все территории нового советского государства. В 1918 году принята одна из первых редакций Кодекса законов о семье, браке и опекунстве. Поэтому принятие регионального законодательства на этой основе является вполне понятным и закономерным явлением.

О.А. Кривуля объясняет причину обращения к исследованию роли женщины в семье негативными современными процессами в этой сфере. По мнению данного автора истоки этих процессов как раз необходимо искать в начале XX в., когда «женщины стали активно участвовать в производственной, общественно-политической и культурной сферах жизни социума» [7, с. 21]. Появившаяся у женщины возможность материально обеспечивать семью постепенно уравнивала ее положение в супружеских отношениях, негативно сказываясь на демографических показателях и нивелировании семейных ценностей. О.А. Кривуля ставит перед собой задачу проанализировать изменения модернизированного на основе новой идеологии брачно-семейного законодательства в 20-е годы XX века, в том числе положения женщин в семье.

Методологической основой исследования автор выбрал социально-историческую антропологию.

Основной идеей О.А. Кривули, которая проходит красной нитью через все ее содержание, является утверждение о том, что советское законодательство разрушило незыблемые устои жизни украинской семьи. Но здесь просматривается и целая серия других последовательных выводов. Если ранее порядок развода был более сложным, да и как само антиобщественное явление он осуждался существующими моральными нормами, то теперь новое брачно-семейное законодательство значительно упрощало его. Теперь брак мог быть расторгнут и в том случае, если заявление об этом было подано только одним из супругов. Для вступления в брак согласия родителей и опекунов теперь также не требовалось. То есть фактически для решения семейных конфликтов не нужно было искать новые способы, ведь нормы законодательства и так предлагали довольно простые способы их решения. Женщине не нужно было с кем-то советоваться, бояться общественного порицания, о своем недовольстве семейными взаимоотношениями она могла заявить прямо и в индивидуальном порядке. Определялись и правовые последствия развода: возможность выбрать послебрачную фамилию не только супругам, но и их детям.

С другой стороны, О.А. Кривуля подчеркивает, что нормы нового брачно-семейного законодательства имели большое значение для защиты прав женщин. Так как фактический брак, без регистрации, новыми нормами запрещался. Новый кодекс законов о семье, опеке, браке и актах гражданского состояния УССР ввел положение, в соответствии с которым муж нес материальную ответственность, если его бывшая жена по причине безработицы или болезни оказалась без средств к существованию. Если жена была домохозяйкой, то при расторжении брака теперь имущество, нажитое совместно, делилось поровну.

Нормативная реальность однако отличалась от жизненной практики. О.А. Кривуля отмечает, что одним из существенных недостатков нового советского законодательства была необходимость женщине доказать наличие фактического брака, что сделать было крайне трудно. Казалось бы, женщине наконец-то предоставлены равные с мужчинами права, и она может почувствовать себя в семье более свободной и раскрепощенной. Но наряду с этим «женщина была привлечена к общественно-политической активности» [7, с. 25], а значит, как и мужчина, первоочередными делами в своей жизни должна была считать государственные. Иными словами предоставляемые советской властью новые возможности для женщин отдаляли их от семейных обязанностей, что приводило к «ослаблению института семьи» [7, с. 26]. Процесс воспитания детей плавно перешел в государственные учреждения и заведения.

О.А. Кривуля оценивает последствия введения нового брачно-семейного законодательства в 20-е годы XX века «противоречивыми». С одной стороны, они резко меняли характер семейных отношений, делали их более открытыми для общества и государства, люди стремились обращаться за способами решения семейных конфликтов в органы государственной власти и общественные организации. С другой, необратимым стал процесс изменения отношения к женщине и ее роли в семье.

Трефилова М.Н. в своем исследовании, посвященном трансформации брачно-семейных отношений жителей городов Верхней Волги в конце 1890-х – 1927 гг., причину общения к данной теме объясняет довольно однозначно. По ее мнению, «период конца XIX – первой четверти ХХ вв. стал отправной точкой формирования российской семьи современного типа, изменения демографических характеристик и функций семьи, внутрисемейных отношений» [12, с. 3]. Автор также заявляет, что «на этом этапе проявилась зависимость семьи от общества и государства» [12, с. 3]. Конфликтное поведение супругов в связи с эти наряду с традиционными приобретало новые черты.

М.Н. Трефилова также четко обосновывает хронологические рамки исследования. 1890-е гг. являются временем завершения в Верхневолжском регионе промышленного переворота и ускорения становления индустриальной культуры, что способствовало росту городского населения и формированию городских семей, отличных от семьи патриархального типа. В 1927 году был принят Кодекс законов о браке, семье и опеке, направленный на формирование отличной от первого послереволюционного десятилетия семейной политики и стабилизацию института семьи.

Таким образом, главной категорией населения, на семейные конфликты в которой обращает наше внимание М.Н. Трефилова, является городское населения, рост которого в указанный период стал одним из последствий завершения промышленного переворота в исследуемом регионе.

В качестве источников исследования М.Н. Трефилова использует:

- законодательные и нормативно-правовые акты,
- источники личного происхождения (дневниковые материалы и воспоминания, переписка представителей купеческих семей, дворянства, городской интеллигенции, отражающие переживания семейной жизни, рефлексию авторов по поводу брачно-семейных отношений),
- делопроизводственную документацию (протоколы судебных заседаний по бракоразводным делам, гражданских и уголовных судебных процессов, книги брачных обысков, записей браков и разводов, переписка между учреждениями, протоколы и доклады по вопросам помощи семьям, работе среди женщин, просительные документы),
- статистические материалы (статистические материалы, извлеченные из официальных справочников, отчетов, сборников, демографические данные о естественном движении населения, в том числе – брачности и разводимости, опубликованные материалы переписей 1897 и 1926 годов)
- материалы периодической печати (специализированная пресса, центральные газеты и журналы либерального толка, научно-литературного и политического, религиозно-охранительного направления, региональные газеты дореволюционного и советского этапов исследуемого периода);
- произведения художественной литературы, созданные в исследуемый период, показывают круг проблем, волновавших в то время общество.

Кроме общенаучных и собственно исторических методов исследования автор основывается на методологическом подходе современной конфликтологии, с точки зрения которой «категория конфликта осмысливается как неотъемлемая часть социальной жизни, необходимой для развития общественной системы в целом» [12, с. 12].

Трансформация брачно-семейных отношений жителей городов Верхней Волги, по мнению М.Н. Трефиловой, была неоднозначной, сохраняя патриархальные устои и формируя новые ценности в сочетании с демократизацией отношений членов семьи, правил их поведения в отношении друг к другу. Ценность брака как необходимого в жизни социального института сохранялась, но все более приобретала негативные черты в части предбрачных процедур и экономических основ брачного союза. Для жителей городов Верхней Волги было характерно изменение характера конфликтного поведения супругов, причин внутрисемейных конфликтов, стратегий поведения их участников.

М.Н. Трефилова отмечает, что изменения брачно-семейного законодательства стали одним из факторов ускорения трансформации традиционной семьи. Последствия принятия Брачно-семейного кодекса 1927 г. в виде «резкого увеличения количества разводов, тяжелого материального положения однородительских семей, роста детской беспризорности» [12, с. 16] были несовместимы с задачами восстановления экономики и обеспечения безопасности государства. Назрела необходимость изменения брачно-семейного законодательства и формирования более жесткой семейной политики.

Автор исследования на основе изученных источников выделила следующие типы внутрисемейных конфликтов, характерных для рассматриваемого периода:

- конфликты на почве жестокого обращения; алкогольной зависимости и пьянства; конфликты из-за финансовых разногласий (поведенческие);
- конфликты из-за ограниченности социальных ролей супруги и матери; из-за перераспределения обязанностей в семье (ролевые);
- конфликты из-за противоположных интересов, взглядов и потребностей; взглядов на воспитание детей; отношений с родителями; конфликты на почве ревности и супружеской неверности; конфликты из-за сексуальной дисгармонии в браке (конфликты интересов и потребностей) [12, с. 21].

Первая группа конфликтов в 1890-1927 гг. носила, по мнению М.Н. Трефиловой, латентный характер, женщина в семье фактически не имела возможности защититься от произвола мужа. Новым явлением в конфликтном семейном поведении стали причины, его побуждающие – алкогольная зависимость и финансовые разногласия между супругами.

Ролевые конфликты особенно остро протекали в семьях купеческого сословия и городской интеллигенции. Их причина перераспределение обязанностей супругов вследствие занятости и жены, и мужа не только в трудовой, но и общественной деятельности.

Конфликты интересов и потребностей в отношениях между супругами постепенно приводили к осмыслению важности в браке схожести систем ценностей супругов, понимания характера и убеждений друг друга, что указывало на «кризис традиционной семьи и патриархальной культуры в целом» [12, с. 23].

Действие советского брачно-семейного законодательства выявило латентные конфликты в семьях жителей городов изучаемого региона, которые в условиях легко получаемого развода приводили к распаду семей.

Новой положительной тенденцией, обусловленной принятием советских правовых норм, участием общественности в разрешении конфликтного поведения, являлось уменьшение остроты конфликтов из-за жестокого обращения, ограниченности социальных ролей женщины, отношений с родителями, сексуальной дисгармонии.

Однако социальная нестабильность, кризис экономики, безработица стимулировали конфликтные ситуации на почве финансовых претензий, разрешавшиеся в пользу трудоустройства женщин.

По сравнению с дореволюционным этапом чаще становилось причинами распада семьи несогласие супругов в решении вопросов воспитания детей и взаимопомощи, вклада каждого в семейный бюджет, супружеская неверность, реализация женщинами внесемейных стратегий.

Ключевой характеристикой, присущей обоим этапам исследуемого периода, является воздействие внешних факторов на внутрисемейную конфликтность. Мобилизация мужского населения в годы Первой мировой войны выталкивала женщину из «семейного круга», военные действия способствовали разрушению браков, увеличению количества однородительских семей (или неполных, монородительских семей, как их называют в современной педагогической науке; такая семья образуется вследствие расторжения брака, внебрачного рождения ребенка, смерти одного из родителей или раздельного их проживания).

Другим результатом военного бедствия была гуманизация внутрисемейных отношений за счет расширения возможностей самореализации женщин.

Поиск новых форм брака и семьи в послереволюционное десятилетие привел к кризису семейных отношений. В результате резкого увеличения количества разводов, тяжелого положения однородительских семей, роста детской беспризорности, невозможности обеспечить замену домашнего хозяйства сферой общественных услуг с середины 1920-х гг. начала формироваться модель советской семьи, в которой отсутствовала грань между личным и общественным, индивидуальные интересы были подчинены задачам государства.

В данном примере регионального исследования способов решения семейных конфликтов мы видим негативное влияние расширенного участия государства и общества в жизни отдельной семьи. Если законодательство Российской империи отставало от потребностей и практик брачно-семейных отношений, являлось препятствием на пути их эволюции, то советское законодательство слишком их «распустило», забыв про многие значимые для семьи вопросы, например, правоотношения супругов, роль отца и мужа в семье.

О выделении конкретных способах решения семейных конфликтов в исследовании М.Н. Трефиловой мы не говорим, так как совершенно ясно, что основным способом их разрешения жители городов Верхней Волги выбирали развод, порядок осуществления которого значительно упростился.

Хотя, в целом, автор придает семье и решению конфликтного поведения ее членов довольно оптимистичный характер. По мнению М.Н. Трефиловой, «На рубеже XIX–XX вв. значение брака переосмысливалось: он все чаще оценивался как институт, внутри которого как для женщины, так и для мужчины возможно более продуктивное, чем в родительской семье или одиночестве, достижение индивидуальных целей и задач. В первое послереволюционное десятилетие среди жителей городов Верхней Волги сохранялось представление о ценности брака и семьи как необходимых в жизни институтов, нормативность для женщины замужества соответствовала более высокой оценке статуса и уровня социальной ответственности женатого мужчины, чем холостого» [12, с. 24].

Мы рассмотрели проблему способов решения семейных конфликтов в первой трети XX века на примере нескольких региональных исследований.

Авторы рассмотренных региональных исследований строят свои выводы в основном на материалах этнографических экспедиций и дореволюционных этнографических исследованиях. Хотя примеры региональных исследований семейных взаимоотношений в первой трети XX века, основанных на изучении нескольких групп источников, тоже присутствуют. Такими исследованиями являются работы О.А. Кривули и М.Н. Трефиловой. Данные авторы попытались комплексно исследовать выделенные проблемы развития семейных отношений в обозначенный исторический период. Кроме источников личного происхождения они использовали нормативно-правовые акты, делопроизводственную документацию и даже художественные произведения.

Многие авторы причиной обращения к исследованию проблемы становления и развития семейных отношений в рассматриваемый период назвали желание разобраться в истоках современной семьи, найти причину разрушения семейных ценностей, изменения характера взаимоотношений супругов.

Напрямую историю повседневности в качестве ведущего методологического подхода авторы представленных работ не называют, хотя О.А. Кривуля четко определяет в начале своего исследования, что будет выполнять его в рамках социально-исторической антропологии. Стремление обосновать общепринятыми тенденциями характерные черты изменения патриархального уклада традиционной семьи в определенной местности мы видим в исследованиях М.С. Волковой, И.А. Зеткиной, А.А. Тучковой, Е.Е. Ледяйкина. Уже описывая хронологические рамки выполненного исследования, М.Н. Трефилова говорит о влиянии последствий промышленного переворота в России на изменение патриархальных устоев традиционной российской семьи.

В рассмотренных нами примерах региональных исследований способов решения семейных конфликтов, стратегии конфликтного поведения супругов мы выделения этих способов либо не видим, т.к. традиционная мордовская, эрзянская и осетинская семьи категории конфликта изначально избегают. Национальная семья с сильными семейными традициями не нуждается в других средствах решения внутрисемейных конфликтов, в ней эти способы формировались и действовали веками. Либо в виде единственного способа решения семейного конфликта видим развод. Порядок развода сколь был затруднен в XIX веке в Российской империи, столь разрешен в начале XX века в новом советском государстве.

Кроме этого, хотелось бы обратить внимание читателя на то, что рассмотрение семейного конфликта в изученных нами исследованиях основывалось на признании в качестве обиженной стороны, прежде всего, женщины. Именно она больше всего страдала от противоречий и в патриархальной семье, и в советской семье, переживающей период своего становления в самые тяжелые времена для государства. Мужчина всегда признается стороной гнетущей и нагнетающей конфликт. Но это характерно только для описания способов решения семейных конфликтов в национальных семьях.

Так тихие семейные «бабьи бунты» начала XX века, о которых пишут Г.А. Казанцева и Т.В. Петрова стали катализатором, замедлившим распад крестьянской общины [6, с. 332]. Авторы упоминают, что мужики часто в опросах о причинах разделов ссылались на «бабьи ссоры» как причину этих самых разделов. Женщины таким образом распространяли свое влияние на внутренние общинные процессы. Интересно, что к этому времени женщина была обязательной обладательницей отдельной собственности. Для женщины это было некоторой гарантией независимости. Поэтому любая работа в доме воспринималась ею как «работа на хозяина». Дело в том, что главной одной из главных обязанностей было не только приготовление пищи и покупка на свои (без участия мужа и свекра со свекровью) деньги утвари, соли и многого другого. В ее обязанности входило снабжение домашних одеждой. Она должна была либо натеребить, навеять, намять, прочесать, напрясть, соткать, выбелить и сшить сама, либо заработать денег на покупку одежды. А лучше и сшить, и заработать. И эта работа также воспринималась в большой семье женщиной как «работа на хозяина», поскольку после обработки льна или стрижки овец «большуха» раздавала кудель и шерсть по количеству человек, обслуживаемых женщиной. Кроме этого, в обязанности женщины входило приготовление приданого для дочерей. Жатва, покос, уход за скотиной и другие обязанности, выполняемые на семью вообще, воспринимались женщиной как «работа на хозяина», к хозяйству которого она не имеет никакого отношения, поскольку не является наследницей ни отца, ни свекра, ни мужа. Поэтому постепенное изменение статуса женщины в семье было неизбежным процессом в начале XX века.

Городские семьи Новгорода и Верхней Волги в начале XX века демонстрируют перевоплощение социальной роли женщины, которая теперь становится не только женой и матерью, но и активно участвует общественных и государственных делах. Как только женщина становится равноправным партнером в семье, становится экономически независимой, а иногда и более экономически независимой, чем ей это может позволить ее муж, меняется не только содержание семейных конфликтов, но и способы их решения. Наряду с упростившимся разводом в жизнь советских семей регулярно вмешивается государство в виде помощи со стороны общественных организаций – профсоюза, например.

Но вопрос правового нигилизма как проблемы игнорирования людьми действующих правовых норм, установленных государством, при решении семейных конфликтов остается актуальным. Как актуальным остается и вопрос о границах вмешательства государства в личную жизнь человека.

Традиционные семейные ценности постепенно теряют силу в решении семейных конфликтов. Постепенно в семьях в первой трети XX века мы наблюдаем совершенно странное явление. Обращение за помощью государства в решении семейных вопросов – это явное нарушение сакральности семейной жизни. Но оно распространяется настолько, что и семья теряет свой привычный облик. Теперь государство оказывает огромное влияние на семью и правила жизни в ней, а не наоборот.

Даже национальные семьи, сохранившие патриархальные устои в построении взаимоотношений, так или иначе, начинают обращаться за помощью государства в решении семейных конфликтов. Скорее всего, это происходит по причине того, что обычаи и традиции не столь гибки в выборе средств решения конфликта. Обычаи и традиции конкретного народа потому так долго и существовали, что их целью было сохранить существующее общество в незыблемом виде как можно дольше, олицетворяя тем самым безопасность жизни в нем.

Если дворянам и крестьянам в первой трети XIX века приходилось быть более изобретательными для решения возникавших противоречий и в случае отсутствия согласия родителей на заключение брака прибегать к тайному венчанию, то в первой трети XX века эта изобретательность не нужна, как и само согласие родителей на брак. Воспитание детей тоже теперь в большей степени стало главной задачей государства, а не семьи. Женщина слишком занята общественно-полезным трудом, чем семейными обязанностями.

Наше исследование имеет и некоторые ограничения. В рамках данной работы мы рассмотрели весьма небольшое количество региональных исследований, напрямую или косвенно посвященных проблеме способов решения семейных конфликтов в первой трети XX века. Это преимущественно отечественные исследования.

Однако саму проблему степени обращения разных категорий населения к помощи государства в поиске решения семейных конфликтов мы в рассмотренных исследованиях не встретили [3, 4, 5]. Это говорит о том, что данное поле для научных изысканий остается вакантным и этой проблеме могут посвятить свои исследования ученые совершенно разных научных специальностей. Широкий простор для изучения проблемы правового нигилизма в выборе способов для решения семейных конфликтов мы открываем, прежде всего, для исследования ее на местном материале, исторических источников определенного региона. Кроме того, благодатной нам представляется тема обоснования выбора определенного способа решения семейного конфликта определенной категорией населения, не только крестьянами и горожанами, но и представителями интеллигенции, рабочего класса. Интересна, на наш взгляд, и тема понятия семейного конфликта представителями разных категорий населения в первой трети XX века.

Проведенный нами сравнительный анализ региональных исследований, посвященных семейным конфликтам, определению стратегии конфликтного поведения супругов и других членов семьи в первой трети XX века, поставил перед нами больше вопросов, чем дал ответов. Но тем интереснее и результативнее для последующего изучения представляется нам тема семейных взаимоотношений и способов решения семейных конфликтов, выбор которых основан не на позиции государства и общества, а на особенностях стратегии конфликтного поведения ее членов.

Библиографический список

1. Будтуева, Э.Ю. Семейный уклад осетин: большая патриархальная и малая индивидуальная семья // Вестник Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова. Общественные науки. – № 4. –2016. – С. 28-32.

2. Волкова, М.С., Зеткина, И.А. (2014) К проблеме межличностных отношений в мордовской семье рубежа XIX – начала XX века // Гуманитарные науки и образование. – № 2. – 2014 – С. 146-150.

3. Гимбатова, М. Б. Семья и брак у дагестанских азербайджанцев в XIX – начале XX века // AZÄRBAYCAN XALÇALARı. – Т. 5. – № 16. – 2015. – С. 126-144.

4. Гниятуллина, Г.Г. Башкирская городская семья в 20-х гг. XX века // Городские башкиры: прошлое, настоящее, будущее: материалы V Межрегиональной научно-практической конференции, посвященной III Всемирному курултаю башкир. – Уфа. – 2008. – С 47-48.

5. Гусейнов, Ю.М. Роль адата и шариата в семейном положении кумыкской женщины (конец XIX – начало XX века) // Проблемы востоковедения. – № 2 (76). – 2017. – С. 17-20.

6. Казанцева, Г.А., Петрова, Т.В. «Бабьи бунты» и аграрные реформы второй половины XIX – начала XX вв. // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. – № 7. – 2016. – С. 330-332.

7. Кривуля, О.А. Женщина и семья: создание основ брачно-семейного законодательства на Украине (20-е годы XX века) // Вестник БарГУ. Серия 2. Исторические науки и археология. Экономические науки. Юридические науки. – № 1. – 2013. – С. 21-26.

8. Ледяйкин, Е.Е. Развитие эрзянской семьи в XIX – начале XXI вв. // Социальная работа в сфере семейно-демографической политики: теоретические и прикладные аспекты: материалы III Международной заочной научно-практической конференции / под общ. ред. Л. И. Савинова. – Саранск: ИП В.С. Афанасьев, 2012. – С. 44-47.

9. Лещенко, В.Ю. Русская семья (XI – XIX вв.). – СПб., 2004. – 356 с.

10. Пучкова, И.С. Свешникова О.С. «История старой квартиры»: сохранение исторической памяти в контексте социальной безопасности // Фундаментальные проблемы образования в области безопасности жизнедеятельности: материалы научно-практической конференции / под общ. ред. Э.М. Ребко, П.В. Станкевича. – Казань: ООО «Бук», 2019. – С. 188-192.

11. Симонова, Е.В. Семья и брак у ирландцев в XIX – начале XX веков // Семья в России: история и современность: материалы Всероссийской научной заочной конференции. – Тверь, 2015. – С. 77.

12. Трефилова, М.Н. Трансформация брачно-семейных отношений жителей городов Верхней Волги в конце 1890-х – 1927 гг.: автореф. … к.и.н. – Иваново, 2013. – 28 с.

13. Тучкова, А.А. «Расход» в семьях новгородских крестьян второй половины XIX – начала XX вв. // Ретроспектива: всемирная история глазами молодых исследователей. – Калининград: Изд-во БФУ им. И. Канта, 2014. – С. 31-42.

14. Черная, О.В. Изменения структурно-поколенного состава крестьянской семьи Среднего Притоболья и Приисетья конца XIX – начала XX вв. // Векторы развития современной науки: материалы международной научно-практической конференции. – Уфа, 2014. – С. 106-108.

15. Чупров, В.И. Крестьянская семья Усть-Цилемской волости Печорского уезда в начале XX века // Этнодемографические процессы на севере Евразии: материалы Всероссийской научной конференции по исторической демографии. – Сыктывкар, 2005. – С. 68-73.

16. Чупров, В.И. Крестьянская семья в Коми крае в начале XX века: семейные разделы // Историческая демография. – № 1 (1). – 2008. –С. 35-40.

FOREIGN LANGUAGE E-LEARNING TECHNOLOGIES AS A PART OF THE TREND OF THE SOCIETY'S DIGITAL TRANSFORMATION

Prosvirnina, Ludmila G., Ezhgurova, Anastasia A.

Formation of the general cultural communicative competence among future specialists as the main objective of foreign language learning.

In Russia, the current digital transformation of various fields of human activity has led to the fact that at the present stage of the development of education, in preparing new generation students, most universities are actively introducing e-learning in order to meet new educational standards, as it is supported by the state in accordance with the Federal Law dated 27.12.2012 No. 273-FZ «On Education in the Russian Federation» 6.

The main goal of the modern system of higher professional education is to prepare competitive specialists and create conditions for the formation of professional qualities and the development of a personality that is able to adapt to modern social and economic transformations. The intensive development of engineering and technology, the increasing volume of information and the speed of its processing, high competition in the labor market, the expansion of international cooperation and the emergence of globalization processes require specialists to be trained throughout their working activity and have a good command of a foreign language, including professionally oriented language. That is why the formation of a general cultural communicative competence among future specialists is of particular relevance, and issues related to the methods and quality of teaching are significantly important.

The problem of the formation of a foreign language communicative competence has its own history, but at the same time remains relevant. The definition of «communicative competence» (from Latin competere - to be capable of anything) was used by N. Chomsky who denoted as the ability of an individual to understand and to form an unlimited number of sentences based on their structural schemes and to find formal similarities or differences in statements that are similar in content. In Russian science, there are a large number of definitions of foreign language communicative competence, that fact indicates the relevance of the problem and reveals the presence of various approaches to understanding the content of this term [10, p. 388-390].

Russian scientists (G.N. Artem'eva, I.L. Bim, O.V. Nefyodova, V.V. Safonova, E.N. Solovova etc.) consider foreign language communicative competence as an ability and readiness to communicate with native speakers in a foreign language, to perceive and understand the partners, to express the mental intentions adequately and timely. V.M. Rostovtseva considers this concept as a combination of knowledge, skills, abilities and qualities (personal and professionally significant), as well as the ability to obtain new knowledge and experience and readiness to put them into practice [12, p. 635-637].

Some foreign researchers consider the concept as the learner’s ability to communicate adequately in specific communicative situations and the ability to organize speech communication, taking into account sociocultural norms of behavior and the communicative expediency of the statement. From linguistics, the term was transferred to sociolinguistics and the methodology of teaching a foreign language, where it is presented as the speech ability of an individual.

I.A. Zimnyaya concerns the concept of «competency» as knowledge-based, intellectually and personally determined social and professional life activity of a person. In Russian linguodidactics, the term «communicative competency», as noted by A.O. Bagateeva G.N. Akhmetzyanova and N.Sh. Valeev, was introduced by M.N. Vyatyutnev, who represented it as a person’s ability to communicate in labor or educational activities, satisfying the intellectual needs [1, p. 385-387].

So we can state that the term «communicative competency» is defined as a person’s ability to practice activity, and the term «communicative competence» is a substantial component of this ability in the form of knowledge, skills and abilities.

It should be noted that the process of intensive interaction of different cultures, which has been observed in recent decades, is actively carried out by Internet resources. A certain subculture is emerging that promotes the interaction of nations and languages. Moreover, as noted by I.G. Olginskaya, the process of teaching foreign language communication within the university continues to generate a number of didactic problems that need to be solved [9, p. 84-88].

The term communicative competence modifies as the social reality changes and the goals of teaching a foreign language in society are specified. In this regard, many Russian researchers associate foreign-language communicative competence with the individual’s ability to learn a foreign language and to communicate with representatives of other cultures on it. Consequently, we can state that communicative competence is the readiness of the individual to communicate with native speakers in social situations and in the professional sphere.

Researchers consider different components as a part of communicative competence: grammatical, linguistic, subject, professional, country, strategic, pragmatic and others. According to the model proposed in a document of the Council of Europe, communicative competence integrates linguistic, sociolinguistic, and pragmatic. Linguistic is expressed by phonological, lexical, grammatical knowledge and skills. Sociolinguistic is determined by the sociocultural conditions for using the language, representing a connecting link between communicative and other competencies. Pragmatic competence contains extralinguistic elements, provides communication (facial expressions, gestures, etc.) [13, p. 66]. Despite the fact that all researchers believe that communicative competence includes many components, there is no agreement of opinion about which components to encompass exactly.

According to our opinion, communicative competence is a combination of the linguistic, speech, sociocultural and linguistic component (Fig. 1).

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

Fig. 1. Components of communicative competence

Thus, foreign language communicative competence of students of non-linguistic universities is considered as the ability of a person, acquired in the learning process, to realize communicative models of foreign language behavior in standard communicative situations. The content of teaching a foreign language in a non-linguistic university provides for the consolidation and further improvement of the basic general educational level of language proficiency in combination with some specialized language training, focused on the use of acquired knowledge in the field of future professional activity.

Blended Learning technology as one of the most effective forms of teaching foreign languages.

The acquired foreign language communicative competence is focused on the formation of such a level of knowledge of a foreign language that will allow it to be used to meet professional needs, maintain personal and business contacts and conduct further self-education.

For that purpose, modern teaching methods are used, including electronic distance learning tools that provide teachers with ample opportunities to implement a competency-based approach, providing comprehensive development of the student’s personality through the subjects studied. With the help of distance educational technologies, it is possible not only to transfer a number of routine pedagogical actions to the computer, but also organize high-quality, individual, differentiated training 18.

So we explore blended learning technology as a modern pedagogical approach to teaching foreign languages. At the present stage of development of education, blended learning technology is considered one of the most effective forms of teaching foreign languages. This technology is a combination of classroom and distance learning. Blended learning is not a new concept; it arose at the beginning of the 20th century, but in recent decades this model has become especially popular in higher education [5, p. 53].

Unlike many other pedagogical technologies, blended learning has no specific authorship and has evolved largely spontaneously, as a result of numerous attempts to change existing teaching methods and principles. Such spontaneity and multifactorial development of blended learning causes difficulties in the analysis of this technology, which begin with attempts to formulate a clear definition [4, p. 2]. The term «blended learning» was initially unclear, encompassing a wide range of technologies and pedagogical methods in various combinations. The range of definitions of «blended learning» was so wide that almost any learning experience that used several educational technologies was qualified as «blended». In 2006, in the Bonk and Graham article, «The Blended Learning Handbook», the first distinct definition of blended learning appeared, which reflected its main features: “Blended learning is a learning system based on a combination of full-time education (face-to-face training) and training by computer means”[2, p. 5]. The Clayton Christensen Institute gives an even more detailed definition: “Blended learning is not the same as technology-rich learning. It goes beyond personal computers and high-tech gadgets. Blended learning involves using the Internet to enable each student more personalized learning experience, including enhancing student control over time, place, path and pace of learning”3. In a report entitled «The Definition of Blended Learning», researcher Norm Friesen suggests that, in its current form, blended learning “refers to the range of possibilities presented by combining the Internet and digital media with established forms that require the physical presence of teachers and students in the classroom” 7.

However, due to the expansion of the variety of computer technologies, the emergence of the concepts of «e-learning» and «mobile learning», as well as the use of offline digital resources in blended learning models, T.V. Dolgova formulates the definition in a slightly different way: “Blended learning is an educational technology that combines full-time and electronic learning with and interpenetrating with the student’s ability to independently choose the time, place, pace and trajectory of learning” [4, p. 3].

Thus, the technology of blended learning can be considered as an educational concept, which combines the traditional form of classroom instruction with elements of e-learning, which uses special information technologies such as computer graphics, audio and video, interactive elements, etc. [15, p. 3]. This approach allows to combine traditional techniques and relevant technologies, and also provides the ability to control the time, place, speed and way of studying the material. This training model does not imply a complete rejection of traditional teaching methods, and combines both the advantages of full-time studies (contact with the teacher, group working methods, language and speech practice, the possibility of feedback), and the benefits of distance learning (individual approach, differentiation of training, wide opportunities for the implementation of project activities, optimization of independent work, the formation of language and speech skills and abilities) [17, p.152-153].

Using the technology of blended learning in teaching foreign languages, we can apply the various capabilities of modern Internet technologies implemented in such services as educational and information sites (Learn English British Council, BBC Learning English, Englishzoom), portals and databases (Inyaz-school, Englex, Engblog, Duolingo, Wikipedia), online dictionaries (Cambridge Dictionary Online, Longman Dictionary of Contemporary English, Macmillan Dictionary), electronic libraries (Englishbiblioteka, Biblioclub, Questia, Lingvo). The use of these tools in the learning process increases the motivation of students, ensures the diversity and authenticity of the material, contributes to the development of students' independence, their creative abilities, and forms the students' information competence. However, the use of these technologies has significant drawbacks, such as the fragmentation of the material, often the mismatch of their information content with the level of the learner, the inappropriateness of tools to educational goals, the redundancy of information, the impossibility or insufficiency of monitoring and assessing the success of training [17, p. 152-153].

Based on this, we conclude that, although the use of such sources of information and materials for training can be quite productive and effective, their use must be carefully thought out and methodologically substantiated.

With regard to teaching a foreign language in a non-linguistic university, it should be noted that blended learning model is more effective, since it allows to take into account the specifics of the discipline, features and different levels of students' preparation [14, p. 82]. In our university, this learning technology is implemented in accordance with the regulation on the electronic information and educational environment in «Siberian Institute of Business and Information Technology», which determines the set of requirements for the purpose, structure and functioning of this environment 11.

LMS Moodle electronic platform and its resources as a blended learning tool.

We explore LMS Moodle an open electronic platform and its resources as a blended learning tool, assess the capabilities and effectiveness of using this platform in teaching a foreign language and identify some methodological features when working with this system.

One of the tools of blended learning is the open electronic learning platform Moodle, which is used at our institute. LMS Moodle (Learning Management System Modular Object-Oriented Dynamic Learning Environment) allows to create a network environment for virtual e-learning, which includes the preparation and delivery of educational content, as well as educational process management tools [16, p.27]. LMS Moodle is one of the most popular distance learning systems in Russia. Moodle is completely free, it can be freely downloaded, installed, modified, etc. This platform is suitable for organizing distance learning at any level - from personal LMS to the e-learning system of a large educational institution.

The use of the Moodle learning management system in the educational process has been reviewed by many Russian and foreign authors. In the research data, the following functionalities of this program are distinguished:

- distribution of classroom and extracurricular hours within the framework of the discipline course;
- the creation of modular training, each module is a complete block of information;
- digital preservation of a large amount of authentic information;
- the use of various forms of control;
- increase in students' interest and motivation to learn a foreign language through a variety of educational materials that are different from traditional ones;
- creation of individual sets of educational materials;
- the possibility of interactive interaction between teacher and students (forums, chats, etc.) [16, p.27].

The teacher’s task is to manage the educational process as productively as possible, combining the student’s and extracurricular work of students, controlling their independent and group work and providing students with ongoing assistance and support. To accomplish this difficult task in LMS Moodle, there is a number of interactive tools that a teacher can use when developing a training course in an electronic environment 8. We studied and analyzed these resources, identified their advantages and disadvantages, and presented the findings in the form of a table. These data can help teachers select the right course elements to achieve their goals. (Table 1).

Table 1

LMS Moodle Tools

Abbildung in dieser Leseprobe nicht enthalten

In LMS Moodle system files of various formats are exchanged both between the teacher and students, and between the students themselves. The mailing service informs all participants of the course about current events, and the forum allows the teacher to organize a training discussion of any possible problems in the group. Learning environment Moodle is a flexible and effective tool for organizing the educational process. Dynamic platform management and the structure of modular training allow the teacher to take into account the individual requirements of students. The entire course is divided into modules presented in the thematic schedule, where the independent work of students is represented by interconnected blocks of classroom and extracurricular work with some predominance of the first. The schedule and calendar help students navigate in the order and timing of the study and presenting of the material.

Methodical features of foreign language teaching on the base of electronic platform Moodle.

Thus, in teaching of a foreign language, this system provides a variety of opportunities for both teachers and students. The first advantage is the ability to provide in electronic form the theoretical materials necessary for the implementation of practical and written assignments, assignments in an interactive form. The teacher has the opportunity to be creative in the learning process and create his own assignments or select the best materials. In addition, thanks to this system, we get the opportunity to offer students tasks of different levels of difficulty, and provide some kind of individual approach, which is extremely important, due to the fact that our students come from school with a huge difference in the level of training.

At the beginning of the school year, to determine the level of knowledge of a foreign language, we conduct entrance testing of all students enrolled in our institute. Testing takes place in two stages: written and oral. The written stage involves testing through the Moodle system and includes grammar and lexical tests, as well as tasks for reading and understanding a text. The second stage is an oral interview. This procedure helps to determine the level of students' preparation quickly and accurately. Afterwards, on the basis of the obtained data, we form groups in accordance with the level of knowledge of a foreign language. In the learning process, students who successfully master the material of the proposed level can be transferred to a group of a more advanced level, and vice versa, those who cannot cope with the high-level material have the opportunity to try their hand at a group of intermediate or beginner level.

In practical classes, often there is not enough time to fill in the gaps in the knowledge of individual students, and thanks to the Moodle system, it is possible to offer students with low and medium levels of training simple but important tasks for mastering basic knowledge, filling in grammar and lexical gaps. This helps to form the ability of students to plan and organize independently, evaluate and adjust their educational activities, focusing on the final result.

Students studying in medium and high level groups are given the opportunity to show their knowledge in the form that is most interesting to them, have more freedom in choosing how to master the learning material. Students are offered more creative tasks that require an individual approach, as well as more interactive tasks using various modern technologies aimed at creating the necessary competencies.

The electronic educational-methodical complex for the discipline "Foreign Language" developed in our university can be used in the implementation of mixed and distance learning. The electronic educational-methodical complex (EUMC) is understood as a resource containing a complex of educational-methodical materials implemented in an informational training system. Elements of EUMC are implemented through an informational training system in compliance with the logic of presentation of educational materials in accordance with the structure of the discipline under study. This EUMC is clearly structured into the following sections:

1. Introduction: guidelines for the student in the study of the discipline, a description of the types of educational activities, reporting forms, deadlines and assessment criteria.
2. Theoretical materials on the discipline: texts of lectures or links to sources of information, list of references, list of dictionaries and electronic sources.
3. Written works: assignments for knowledge and understanding of educational material (control and verification works, essays, essays, etc.)
4. Practical work: tasks for analyzing information, analyzing interactive situations, applying skills, developing and presenting their conclusions and suggestions (solving practical problems, cases, developing business plans, business games, projects, etc.)
5. Work in the lesson: assignments on individual topics or sections that are performed in individual classes.
6. Final work: comprehensive tasks covering all topics and sections of the academic discipline, demonstrating a complex of knowledge, skills in the academic discipline (preparation and defense of the presentation, final tests, etc.).

The use of EUMC materials developed by us ensures the achievement of the main goal of teaching a foreign language - the formation of a general cultural communicative competence for future bachelors, promotes motivation and management of cognitive activity of students in the learning process, and also implements operational self-control and control of the student. The proposed foreign language course for bachelors, combining classroom studies and distance learning technologies, involves the achievement of the following learning outcomes:

- consolidation and improvement of knowledge of lexical and grammatical material;
- mastery of various strategies for reading texts of a general subject and texts in a specialty (studying, familiarization, search and viewing reading);
- development of speaking skills (listening to materials on various topics);
- development of foreign language communication skills and the formation of public speaking skills (holding discussions in a group on relevant topics, presentations and presentations);
- development of skills in productive writing (writing essays, abstracts, scientific articles, abstracting of articles);
- the ability to compile information received from foreign sources in the form of a translation or annotation.

Thus, the Moodle platform includes a variety of educational elements and the ability to publish educational content in various formats: audio, video, text, etc. This allows you to implement differentiated learning, track student progress through visualization and conduct various types of testing 18. And we conclude that this system is a convenient tool for monitoring the knowledge acquired by students in the learning process, as well as a necessary tool for determining the level of training of a new student. However, the disadvantages of this system include the fact that students find ways to deceive themselves and the teacher by using electronic translators, or simply copy documents with completed tasks from each other. This leads to the fact that training and independent work is reduced to thoughtless copying of materials.

As a result, we came to the conclusion that in order to achieve the best results in teaching a foreign language on the Moodle platform, the following methodological features should be taken into account when developing educational materials:

- to develop multivariate tasks that ensure individual work of students with educational material;
- to take into account the sphere of students' personal and professional interests in the process of thematic planning;
- to formulate tasks in such a way that their implementation is based on individual experience;
- at the faculty of full-time study, to evaluate some types of work performed (presentation, report, etc.) only after their oral submitting in the classroom, to confirm real knowledge and skills.

In general, the use of the Moodle e-learning system in the framework of blended and distance education allows not only to organize the process of teaching a foreign language, but also to manage it effectively, developing both professional and general cultural competences. At the same time, students develop important skills of independent work, effective planning and time management, independent search of knowledge when working with additional information resources, as well as all types of communicative skills that are professionally significant for future specialists.

Bibliography

1. Bagateeva A.O., Ahmetzyanova G.N., Valeeva N.Sh. Theoretical justification of the formation of foreign language communicative competence of future specialists in a technical university [Text] / A.O.Bagateeva, G.N. Ahmetzyanova, N.Sh. Valeeva // Bulletin of the Kazan technological University. - 2012. - V. 15. - № 10. - p. 385-387

2. Bonk, C. J., Graham, C. R. Handbook of blended learning / C. J. Bonk, C. R. Graham – San Francisco, CA : Pfeiffer Publishing, 2006. р. 5.

3. Clayton Christensen Institute, Blended learning [website of the Christensen Institute] [Electronic resource] / Access mode: https://www.christenseninstitute.org/blended-learning/ , free.

4. Dolgova, T.V. Blended Learning - An Innovation of the 21st Century [Text] / T.V. Dolgova // Interactive education. - 2017. - No. 5. - p. 2-8.

5. Dugina, T.V., Blinova, S.A. Electronic courses on the Moodle platform as a means of increasing the effectiveness of teaching a foreign language [Text] / T.V. Dugina, S.A. Blinova // Global Scientific Potential. - 2018. - No. 11. - p. 53-56.

6. Federal Law of December 29, 2012 No. 273-ФЗ “On Education in the Russian Federation” [Electronic resource] / Access mode: www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_140174/, free.

7. Friesen, N. Report: Defining Blended Learning / N. Friesen [Electronic resource] / Режим доступа: https://www.yumpu.com/en/document/view/19201340/report-defining-blended-learning-norm-friesen , free.

8. MOODLE Community [Electronic resource] https://moodle.org/mod/data/view.php?id=7176, free.

9. Ol'ginskaya I.G. Conditions for the successful formation of foreign language communicative competence in the modern educational space [Text] / I.G. Ol'ginskaya // Bulletin of the NSTU named after R. E. Alekseev. Series «Management in social systems. Communication technology». - 2014. - № 3 - p. 84-88

10. Padei E.V. Psychological and pedagogical studies of the formation of communicative competence at the initial stage of teaching a foreign language [Text] / E.V. Padei // Young scientist. - 2013. - № 2. - p. 388-390

11. Regulation on the electronic information and educational environment in the NOU VPO "Siberian Institute of Business and Information Technologies" [Electronic resource] / Access mode: http://www.sibit.sano.ru/assets/files/docs4/07-05-2019/Pologenie _EIOS_Sibit_04 _09_2017. pdf, free.

12. Rostovtseva V.M. Paradigmatic scientific and pedagogical guidelines for improving the process of training teaching staff for an innovative University [Text] / V.M. Rostovceva // Proceedings of the Samara scientific center of the Russian Academy of Sciences. - 2013. - V. 15. - № 2-3 - p. 635-637

13. Rubtsova E.A. Formation of students ' communicative competence in the process of learning a foreign language on the basis of LMS MOODLE [Text] / E.A. Rubtsova // Bulletin of Samara University. History, Pedagogy, Philology. - 2018. - V. 24. - № 2 - p. 63-69

14. Volodina, D.V., Yuryeva, Yu.S. Possibilities of using an electronic course in teaching a foreign language in a technical base (based on the Moodle electronic platform) [Text] / D.V. Volodina, Yu.S. Yuryev // Modern studies of social problems (electronic scientific journal). - 2017. - No. 2–2. - V. 8. - p. 53-62.

15. Whittaker, C., Tomlinson, B. Blended learning in English language teaching: Teaching English / C. Whittaker, B. Tomlinson - UK: British Council, 2013. p. 11–14.

16. Wonog, VV, Prokhorova, O.A. The use of LMS Moodle in teaching a foreign language as part of blended and distance learning [Text] / V.V. Wonog, O.A. Prokhorova // Bulletin of the Kemerovo State University. - 2015. - V. 3. - No. 2 (62) - p. 27-30.

17. Yalaeva N.V. Possibilities of using Moodle in teaching English [Text] / N.V. Yalaeva // Language Education Today - Scientific Development: Materials of the V International Scientific and Practical Conference-Forum, Yekaterinburg, Russia / Urals State Pedagogical University, Institute of Foreign Languages - Ekaterinburg, - 2014.- p. 151-157.

Zolotukhin, S. Distance learning systems: which school, tutor, trainer to choose? [Electronic resource] / S. Zolotukhin - Access mode: https://www.eduneo.ru/3-besplatnye-sistemy-distancionnogo-obucheniya-obzor/ , free.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ:

Бугаев Константин Валериевич – кандидат юридических наук, доцент, старший научный сотрудник АНОО ВО «СИБИТ».

Вольф Светлана Павловна – кандидат исторических наук, проректор по научной работе АНОО ВО «СИБИТ».

Евсеенко Сергей Викторович – кандидат экономических наук, заведующий кафедрой «Финансы и учет» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Ежгурова Анастасия Анатольевна – старший преподаватель факультета очного обучения АНОО ВО «СИБИТ».

Иваненко Олеся Борисовна – кандидат экономических наук, доцент кафедры «Экономика и менеджмент» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Кальницкая Ирина Владимировна – кандидат экономических наук, доцент кафедры «Финансы и учет» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Ковалёв Александр Иванович – доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник, профессор кафедры «Экономика и менеджмент» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Ковалёв Василий Александрович – доктор экономических наук, профессор кафедры «Экономика и менеджмент», директор Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Кузьмин Александр Александрович – кандидат экономических наук, научный сотрудник АНОО ВО «СИБИТ».

Куприянов Юрий Валерьевич – старший преподаватель кафедры управления, политики и права Омской гуманитарной академии.

Маковецкая Елена Николаевна – кандидат философских наук, доцент кафедры «Естественно-научные и гуманитарные дисциплины» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Маковецкий Михаил Юрьевич – кандидат экономических наук, доцент кафедры «Экономика и менеджмент» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Максимочкина Ольга Валерьевна – кандидат экономических наук, доцент кафедры «Финансы и учет» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Милюшенко Олеся Александровна – кандидат экономических наук, заведующий кафедрой «Экономика и менеджмент» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Просвирнина Людмила Геннадьевна – кандидат филологических наук, доцент факультета очного обучения АНОО ВО «СИБИТ».

Пузина Наталия Викторовна – кандидат экономических наук, доцент факультета международного бизнеса ФГБОУ ВО «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского»

Реброва Наталья Петровна – доктор экономических наук, профессор кафедры «Экономика и менеджмент» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Родионов Максим Георгиевич – кандидат экономических наук, ректор АНОО ВО «СИБИТ», доцент кафедры «Экономика и менеджмент» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Симонова Наталья Юрьевна – кандидат экономических наук, доцент кафедры «Финансы и учет» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Фрик Ольга Владимировна – кандидат философских наук, доцент факультета очного обучения АНОО ВО «СИБИТ».

Хайрулина Людмила Руслановна – кандидат экономических наук, старший преподаватель кафедры «Экономика и менеджмент» Омского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Шеремет Анна Александровна – кандидат философских наук, доцент кафедры философии Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского.

Шпилькина Татьяна Анатольевна – кандидат экономических наук, доцент кафедры «Финансы» Московского автомобильно-дорожного государственного технического университета МАДИ (г. Москва)

[...]

---

¹ Распоряжение Правительства РФ от 13.02.2019 N 207-р «Об утверждении Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://static.government.ru/media/files/UVAlqUtT08o60RktoOXl22JjAe7irNxc.pdf

² Распоряжение Правительства РФ от 5 июля 2010 года № 1120-р «Об утверждении Стратегии социально-экономического развития Сибири до 2020 года» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/902229380

³ https://tass.ru/ - Новости в России и мире – ТАСС

⁴ https://www.pnp.ru/ - Все о законах - Парламентская газета

⁵ https://www.pnp.ru/ - Все о законах РФ - Парламентская газета

⁶ https://www.pnp.ru/ - Все о законах РФ – Парламентская газета

⁷ Перечнева И. (2019) Нацпроекты не дотягиваются до регионов // Эксперт. No51 (1146). С. 59-61.

⁸ Перечнева И. (2019) Нацпроекты не дотягиваются до регионов // Эксперт. No51 (1146). С. 59-61.

⁹ Zhidkova M.A., Shpilkina T.A. (2019) TRANSPORT AND LOGISTIC CENTERS: DIRECTIONS OF DEVELOPMENT IN THE FRAMEWORK OF THE STRATEGY-2024 IN RUSSIA // Science Journal of Transportation. MADI - SWJTU – UTC . - No 9. С. 113-118.

¹⁰ Перечнева И. (2019) Нацпроекты не дотягиваются до регионов // Эксперт. No51 (1146). С. 59-61.

¹¹ Перечнева И. (2019) Нацпроекты не дотягиваются до регионов // Эксперт. No51 (1146). С. 59-61.

¹² Сафронов К.Э., Сафронов Э.А. (2019) Моделирование пассажирских и транспортных потоков в городской агломерации // Вестник МАДИ. С.75-82

¹³ Там же

¹⁴ Сафронов К.Э., Сафронов Э.А. (2019) Моделирование пассажирских и транспортных потоков в городской агломерации // Вестник МАДИ. С.75-82

¹⁵ Там же

¹⁶ Там же

¹⁷ Сафронов К.Э., Сафронов Э.А. (2019) Моделирование пассажирских и транспортных потоков в городской агломерации // Вестник МАДИ. С.75-82

¹⁸ Шпилькина Т.А., Ковалев А.И. (2019) Региональные проблемы российского предпринимательства. // Двадцать пятые апрельские экономические чтения. Под ред. В.А. Ковалева и А.И. Ковалева. С. 119-120.

¹⁹ Там же

²⁰ Тихонов С. (2019) Улан-Удэ: национально-климатический капкан // Эксперт. No 9 (1109). С. 37

²¹ Шпилькина Т.А., Ковалев А.И. (2019) Региональные проблемы российского предпринимательства. // Двадцать пятые апрельские экономические чтения. Под ред. В.А. Ковалева и А.И. Ковалева. С. 119-120.

²² Перечнева И. (2019) Нацпроекты не дотягиваются до регионов // Эксперт. No51 (1146). С. 60.

²³ Шпилькина Т.А., Жидкова М.А., Политковская И.В., Казицкая Н.В., Рыбьякова О.И. (2018) Цифровая экономика: инструменты развития и их влияние на финансовую систему страны // Современные информационные технологии в образовании, науке и промышленности: ХI Международная конференция, IХ Междунар. конкурс научных и научно-методич. работ: Сб. трудов / Отв. редакторы и составители Т.В. Пирязева, В.В. Серов. М.: Изд-во «Спутник +». С. 189

²⁴ Щукин А. (2020) На пути к капсульному жилью // Эксперт №1-3 (1147). С. 24-26

²⁵ Там же